Молодой монах читал лекцию сидя на небольшом подиуме, примыкающем к стене полукруглого помещения. Перед ним в несколько рядов на подушках расположились ученики — дети не старше двенадцати. Они или слушали рассказ с искренним интересом, или механически делали пометки, уделяя занятию настолько мало внимания, насколько было возможно без дальнейших проблем. Но все так или иначе были вовлечены в процесс обучения.
Только одна девочка, место которой было позади даже заднего ряда, не прикрыто игнорировала происходящее. Её куда больше интересовал пейзаж в панорамном окне, проходящем через всю полукруглую стену. Впрочем, в тот день от неё ничего и не ждали — к занятиям по прикладной математике её допустили совсем недавно, учебный курс она ускоренно проходила сама, а на лекциях присутствовала по воле настоятеля.
Несмотря на задумчивый вид, девочка не думала вообще ни о чем. Но как только учитель хлопнул в ладоши и предложил перейти от теории к практике, она встрепенулась и села как подобает. Да так резко, что на неё обернулся весь класс. В их взглядах и лицах читалось много разных эмоций, кроме дружелюбия. Она тут же смутилась и понурила голову. В конце концов, учитель просто забыл уточнить, что перейти к практике он предложил всем, кроме неё.
Девочка почувствовала что один взгляд, исполненный настоящей, глубокой неприязни, все же задержался на ней. Из всех монастырских воспитанников так смотрел на неё только один долговязый и гладко обритый парнишка, с тонкими, едва заметными прямыми линиями шрамов, идущих от уголков рта к основанию ушей — свидетельство наличия теломода вместо родной нижней челюсти.
Учитель вновь завладел вниманием детей, когда через Связь выдал всем доступ к учебным системам. В сети отразилась суета урока — создавались и обрывались нити, вились строчки кодов, учебные Призраки метались туда-сюда.
Девочка во всем этом участия не принимала, так ей доступа ни к чему не дали. Но это её не остановило. Теперь она слушала инструкции, которые давал учитель, слушала вопросы учеников. И попутно сама тянулась через Сеть. Наконец она нашла себе самого незначительного Призрака для упражнения. А для выполнения этого самого упражнения всего-то и требовалось, что правильно связать Призрака с другим узлом данных. Но остальные дети сейчас пользовались замкнутой подсетью монастыря, в которую девочку не пустили. Тогда она стала искать какой-нибудь непримечательный узел в большой Сети. Наконец она нашла один, в близлежаще городке, потянулась к нему и…
Девочка с визгом прижала ладони к своему левому глазу, который пронзила резкая боль. Она сжала зубы, не давая вырваться ещё одному крику, согнулась пополам и уперлась лбом в пол. Ручьем потекли слезы и сопли, её стошнило прямо на пол, в глазах потемнело. Паники вокруг себя она уже не услышала.
*******
Девочка открыла глаза, увидев стену лазарета прямо перед лицом. Она лежала на койке, свернувшись калачиком и не могла вспомнить, как здесь оказалась. Впрочем, она и не пыталась — едва ли этот случай отличался от предыдущих. Она перевернулась на спину, увидев знакомый потолок и знакомое лицо настоятеля Оргуна.
— Как ты, дитя? — устало спросил он.
— В порядке, — шепотом ответила Девочка. Она так и смотрела на потолок, боясь заглянуть в глаза настоятеля.
— Хорошо, — ответил Оргун. Этим “хорошо” он заменил целую тираду о важности послушания взрослым. Но уходить без даже малейшего нравоучения для него было бы почти неприлично. Настоятель продолжил:
— Хорошо, что опять все обошлось. Право слово, тебя все же следует за это наказать. Но я не стану, вопреки желанию некоторых. Ты же понимаешь, что мы позволяем тебе столько, сколько вообще возможно без угрозы окружающим? — уже в который раз спросил настоятель.
— Да, — тихо ответила Дади.
— А я понимаю, почему ты продолжаешь так поступать. И что наказывать тебя за этот треклятый Недуг нет толку. Хотя, может и стоило бы, как считаешь?
— Возможно.
— Лучше бы ты ответила “нет”, — посетовал настоятель. — Отдыхай, Дади. И приходи завтра на тренировки, если здоровье позволит. Не переживай, заниматься с мечом тебе никто не запретит.
*******
Какое-то время на тренировках по фехтованию все старались не обращать на Дади внимания. Пока не пришло время для спаррингов. Тренер с удовлетворением отметил, что с тренировочным мечом в руках девочка уже держится куда увереннее большинства сверстников — в конце концов, боевым искусствам Андж обучал её лично.
Ученики разбились на пары и приступили. Правила были простые — бой до первого попадания. Первый соперник Дади явно нервничал и пребывал в полном замешательство от того, что его поставили в паре с этой странной девочкой, которую сторонились даже многие из взрослых. И вот теперь она стоит перед ним, бесстрастно смотря своими глазами немного разного цвета.
Выйдя наконец из ступора, мальчик замахнулся, сделал шаг вперед и с выкриком нанес исполненный детского рвения удар. Дади выставила блок, слегка отпрянув под напором. Мальчик попытался замахнуться снова, но пропустил удар в плечо. Тренер закончил поединок и вызвал следующего оппонента.
Не понимая что вообще происходит, мальчик занял место среди остальных детей, сидящих по краям фехтовального зала. Ему на смену пришла другая девочка, светловолосая и более крепкого сложения, чем Дади. Этот поединок продлился дольше, но закончился точно также.
Тренер вызвал третьего оппонента и сказал, что если Дади одолеет четверых подряд, то получит зачет за этот год прямо здесь и сейчас. Она, казалось, не обратила на это внимания, и без лишней суеты уложила третьего соперника на пол.
В этот раз тренер предложил поучаствовать добровольцам. И желанием проучить эту молчаливую выскочку загорелся только один — парень со шрамами на щеках. Как только тренер дал отмашку, мальчик рванул вперед. Он был быстр, в один миг достиг Дади и навалился на неё всем телом. Дади смогла только отвести первый удар и тут же потеряла равновесие. Парень рубанул по открывшемуся бедру. Дади зашипела от боли, но сделала шаг в сторону и приняла оборонительную стойку. А юноша уже замахивался для очередного удара.
— Фаридин! — крикнул тренер, останавливая разгорячившегося дуэлянта. Отдав тренировочный меч, мальчик одарил Дади довольной ухмылкой.
После этого Фаридин стал вызываться на поединки с Дади при каждой возможности, побеждая семь раз из десяти. Так продолжалось несколько месяцев, пока девушка не сравняла счет. Почувствовав равенство сил, Фаридин стал только злее.
Последней каплей стал очередная попытка Дади сделать с Сетью то, что делали другие ученики. В это раз все было не так страшно, ей даже не пришлось отправлять в лазарет, но вмешательство настоятеля Оргуна все равно потребовалось. И плохо в этот раз стало уже ему. Пока Дади вела настоятеля в лазарет вместе с другим монахом, в коридоре она наткнулась на Фаридина. Он быстро зашагал в её сторону, и она сразу заметила его сжатые кулаки.
— Фаридин, нет. — Тихо, но твердо сказал настоятель.
— Но дедушка! — Выпалил парень, забыв о приличиях. На свое потное и словно постаревшее на год лицо Оргун натянул маску непоколебимости.
— Мы это уже обсуждали. Хочешь поспорить со мной прямо сейчас?
— Нет…
— Тогда дай старику выспаться, — уже мягче ответил настоятель. — И, пожалуйста, — он кивнул в сторону Дади, — не наделай глупостей.
Разумеется, Фаридин не видел ничего глупого в том, чтобы избавить дедушку от проблемы.
*******
Дади переступила порог фехтовального зала, тускло освещенного лунным светом. Очертания доспехов и тренировочных болванчиков, выглядывающих из тени, выглядели бы устрашающе, не будь они так привычны.
Когда она дошла центра зала, дверь за ней закрылась. Она обернулась и увидела Фаридина на пороге, сжимающего в руках два тренировочных меча и две пары перчаток.
— Бой до десяти попаданий, — сказал он, шагая к центру зала, — если ты выиграешь, то я отстану. Если выиграю я, — мальчик остановился, против мечи и перчатки, — то ты прекратишь делать все, что утруждает дедушку. Идет?
Не сказав ни слова, Дади натянула перчатки. Как только она взяла меч и приняла стойку для спарринга, парень коснулся её клинка своим, знаменуя начало боя. Фаридин тут же бросился вперед. Как только мечи скрестились, он крутанулся и ударил в бок ногой. Дади чуть не повалилась.
— Забыл сказать, — прошипел Фаридин, принимая стойку для второго раунда, — до десяти попаданий чем угодно.
Он снова ринулся вперед. Парировав удар, Дади отскочила назад, ожидая очередной пинок. Теперь она перешла в наступление, замахнувшись для удара сбоку. Фаридин приготовился встретить её клинок своим, но в итоге встретил её локоть своим лицом.
Один-один.
*******
Они сидели в центре зала, сверля друг друга глазами. Оба были щедро усыпаны синяками, тяжело дышали и то и дело морщились от боли. Глаз Фаридина, принявший на себя удар локтем уже заплыл. Щека Дади была вымазана кровью из рассеченной губы. Поодаль от них лежал чей-то последний молочный зуб.
— Почему? — тихо спросил Фаридин. Дади, ничего не ответив только подняла глаза. Парнишка так и не понял, что выражала её лицо, поровну покрытое лунным светом, тенью и свежей кровью. Только глаз казался каким-то странным. — Почему ты просто не запрешься в комнате, не мешая жить другим?
— Потому что я заставляю её выходить, — раздался низкий мужской голос. Огромный монах сидел скрестив ноги рядом с доспехами и своей мощной фигурой вполне вписывался в их шеренгу.
Дади просияла, впервые увидев своего учителя после нескольких недель разлуки. Она попыталась резко встать, но ушибы на её теле тут же устроили перекличку, отзываясь вспышками боли. Девочка проигнорировала их и была готова сорваться с места, но Андж уже подошел к ним и встал на одно колено. Даже наклонившись, он все ещё нависал над детьми.
— Парень, — обратился старый монах к Фаридину, который тоже попытался встать, но был удержан на месте могучей рукой, — если хочешь на кого-то злиться, то злись на меня. Твой дед возится с ней по моей просьбе. А попросил я его потому, что никто здесь не знаком с Недугом ближе него. Твои родители соврать не дадут. А ты, дитя, — Андж повернулся к Дади, — в чем ты хотела его убедить своим молчанием?
— Ни в чем, — ответила девочка, потупив взор, — он ведь прав.
— В чем же?
— Я приношу вред.
— И скольким ты по-настоящему навредила, кроме себя? И настоятеля Оргуна, который, напоминаю, помогает тебе добровольно?
— Пока никому…
— Вот видишь, — Андж поднялся на ноги. — Дети, читать вам долгие нотации я не буду, ваши воспитатели справятся с этим лучше. Скажу только вот что. Ты, Фаридин, должен успокоиться. Ты здесь не единственный взрослый. А ты, Дади, должна говорить, тогда кто-то тебя однажды услышит.
Монах обнял обоих за плечи и пошел к выходу из зала.
— Да, — Андж обернулся на полпути, — И не забудьте протереть пол когда закончите. За вами никто подчищать не будет.
— Закончим что? — Спросил парнишка.
— Счет девять-девять, — ответил монах улыбаясь во всю ширь. — Вы же понимаете почему это случилось? — Андж указал пальцем на зуб, лежащий в небольшой, размером монету, лужице запекшейся крови. — Вы двое улыбались как дурачки, пока махали мечами.