— В чем дело? — спросил Дин уже в третий раз. Дади вышла из кантины, чтобы подышать свежим воздухом, и механик пошел следом.
— Ни в чем. И во всем. Они хотят от меня все. Я могу чуть больше, чем ничего.
— Я понял, что дело плохо, но насколько? — не унимался Дин.
— Запрос помощи обязует паломника разрешить кризис.
— Да, это мы проходили.
— Запрос знания обязует паломника предоставить информацию для разрешения кризиса.
— Ага.
— Запрос мудрости ставит во главе населения на время кризиса.
— Это уже сложнее.
— Да. Нет конкретных задач. Никаких обязанностей. Я могу делать все. Но они не хотят ничего конкретного. Но я не могу отказать не опорочив монастырь. Но я не знаю что сделать. Но не могу не делать ничего, и…
— Я запутался.
— Как и я.
Дади тяжело вздохнула. От этого стало немного легче. Девушка развернулась на каблуках и твердым шагом отправилась обратно в кантину, хотя и держась за свой ворот обеими руками. Народ начал массово покидать заведение, и девушка испугалась, что они сейчас обрушатся на неё с мольбами и вопросами. Но, к её облегчению и удивлению, горожане лишь почтительно кланялись и уходили восвояси.
Внутри остались лишь четверо. Музыкант все ещё копошился за стойкой, а за ближайшим к ней столом сидели три человека. Три столпа, на которых по общему мнению держался город. Каран, крепкий мужчина со сломанным носом и выправкой ветерана, возглавлял городское ополчение. Нила, женщина с парой седеющий прядей в угольно-черной шевелюре и все ещё резкими чертами лица, была главой водной службы. Аса, глава врачебной службы, выделялся воспаленными глазами и неровным дыханием, вызванным полудюжиной выпитых ночью банок энергетика.
Дади заняла место за столом. Все четверо сидели молча, прощупывая друг друга взглядами. Никто не торопился начинать разговор.
— Сида, вы готовы отдать нам распоряжения? — спросил наконец врач, нервно барабанящий пальцами по столешнице.
— Не зная ситуации? — возразил ополченец.
— Думаешь почтенная гостья не разузнала что тут к чему, раз избрала наш городок для паломничества? — парировал врач. — Один взгляд в городскую сеть и все станет ясно.
— Абсолютно всё? — вступила в перепалку Нила, глава водной службы. Она посмотрела на сидящую напротив паломницу и едва заметно покачала головой.
— Всё, что касается нашего общего блага.
— Как твои заявки на размещение в городе военных? — все ещё сквозь зубы процедил Каран.
— Твои ребята создают проблемы, которых не будет от профессионалов, — с такой же сдавленно агрессией отвечал Аса.
— Зато будут новые, например нехватка водных квот, — холодно ответила Нила. Она держалась гораздо спокойнее остальных.
— Для нас, например, — вставил ополченец, — при том что наши нужды куда как меньше.
— Ваши нужды также несколько завышены, — уточнила глава водной службы.
— Согласен, — выпалил Аса, — город не обязан содержать боевых торчков.
— Прошу прощения? — Каран едва удержался от брани благодаря полузабытой боевой подготовке. — Водных паек нам не хватает для долгих патрулей. Ровно как не хватает огромной вывески “Мы очень любим внезапные нападения” на границе города.
— И вместо воды вы перешли на вообще все жидкое? — распалялся Аса. — Позвольте спросить, на что уходят выдаваемые врачебной службой медикаменты?
— Могу задать вам тот же вопрос, — обратилась Нила врачу.
— И вы уже знаете ответ, сида.
— Коллеги, мы опять за старое. — прорычал Каран, вставая со стола, и откланиваясь. — Я отправлю вам свой адрес, сида. Надеюсь поговорить с вами лично.
— С этим я согласен. Я также открыт для аудиенции, сида. До встречи — Врач также поднялся со своего места, почтительно поклонился и удалился.
— Надеюсь теперь вы понимаете, почему запрос мудрости — это для нас единственный выход, сида? — спросила Нила. Её вопрос так и остался висеть в воздухе.
С поклоном женщина ушла следом за остальными. Дади осталась за столом в одиночестве. Наблюдавшие за всем этим Дин и музыкант встретились с ней взглядом и только пожали плечами.
За весь разговор Дади не проронила ни слова, хотя и сохранила все в своем уголке Сети. Ещё некоторое время она провела в кантине, разбирая записи и собирая комментарии бывшего монаха. Вскоре сложилась относительно ясная картина замкнутого круга проблем и претензий. Девушка не имела понятия, с какой стороны подойти к этому кругу. Но решила начать с Нилы, как наименее неприятной из троих.
*******
Паломнице все-таки предоставили бот. Дин согласился отвезти её, хотя был явно подавлен и хотел бы вернуться на свой корабль. Водная служба находилась в двухэтажном здании, на стены которого опиралась несколько цистерн. Словно корни от них уходили в землю трубы. Само здание точно панцирь скрывало нутро, состоящее из многочисленных насосов, фильтров и других агрегатов, служивших для городской системы водоснабжения легкими и печенью. Сердце её, оно же Сердце всего города, билось в другом месте и уже готовилось ко сну.
Кабинеты и машинное отделение внутри здания отделяла просека от стены до стены, посередине которой стояли три кресла для медитации — рабочие места для тех, кто управлял машинами. Одно из кресел было занято Нилой.
Дади и Дин молча и терпеливо ждали, пока глава водной службы закончит работу. Девушка всё же заставила себя посмотреть на отражение этих машин в Сети. Заглядывать глубоко она не стала, но увиденного на поверхности было достаточно. Слишком мало нитей связывало этот узел с другими, слишком запутаны были показания на открывшихся экранах. А призраки выполняли запутанные команды человека, которого здесь нет. Лишь чья-то тень делала стабильную работу этих машин возможной, и развеять её было до жути просто. По этому монахиня решила не вмешиваться — все и без того могло пойти прахом из-за единственной ошибки, ещё и Недуг делал задачу на порядок сложнее.
Закончив подготовку машин к отключению Сердца, Нила встала, поправила куртку и длинную юбку и поклонилась. Дади заставила себя заговорить первой, отчего скрыть волнения в словах не удалось.
— Мне нужно знать больше. Тогда смогу дать наставление. Говорите, сида. Я слушаю.
— В таком случае давайте прокатимся для лечебницы. Объясню по дороге, что смогу. Остальное лучше увидеть.
*******
— За системой водоснабжения следили три человека, — рассказывала по дороге Нила, — после вспышки Недуга остался один. Первым двум повезло. Потеряв способность нормально взаимодействовать с Системой, они смогли урвать достаточно льготной кармы, что бы уехать. Третьему, их бригадиру повезло меньше — он почти не пострадал.
Для него это означало ровно одно — вкалывать за троих. Мы хотели подготовить смену, но это требовало времени. Рисковать полной остановкой машин тоже было нельзя, поэтому бригадир пошел на отчаянный шаг — модификация мозга. Операция прошла успешно, он был готов к работе уже через пару недель, в течении которых за водоснабжением приглядывала я. Когда к обязанностям вернулся он, машины заработали также слаженно, как и до… всего этого.
Недуг нельзя вырезать как опухоль или выжечь лекарствами. Никогда нельзя быть уверенным, что он ушел полностью, даже если был слаб.
— Да, — ответила Дади, — я знаю.
— И в этом мы убедились довольно скоро. Всего через несколько дней семя Недуга, которому удалось скрыться от монахов в голове несчастного, пробудилось. Приблуда из монастыря, который теперь заведует нашей кантиной, помог нам справиться. Вспышка была не сильной, но работу машин подпортила изрядно. Вы сами видели, сида, что они и новых людей больше не подпускают, и старым подчиняются нехотя. Кроме наблюдения мне доступно крайне мало, и если что-то серьезно пойдет не так, от меня проку не будет. Мы сидим на часовой бомбе. И это ещё не самое мрачное.
*******
В лечебнице было тихо. Большинство больных пребывали бы в общей палате. Большинство коек пустовало, на некоторой мебели даже был слой пыли. Обилие свободных мест в лечебнице должно было радовать, но Дади восприняла это как апатию жителей по отношению к собственному здоровью.
Нила вела паломницу в дальний конец, к койке, огороженной стеклянными щитами, переведенными в непрозрачный режим. Они остановились у дверцы в щите и стали дожидаться главу врачебной службы. Долго ждать не пришлось. Аса, с ещё более раздраженным и уставшим видом, шагал им на встречу. Эхо его шагов раскатывалось по тихой палате.
— Если вы решили зайти с этой стороны, сида, — обратился врач к Дади, — то выход, надеюсь, найдете правильный.
Прекрасно понимающий зачем к нему пришли, Аса открыл дверь. Все, кроме пожелавшего остаться снаружи Дина, прошли за щит. Впервые за несколько лет девушка увидела жертву Недуга. Недюжинным усилием она подавила желание тотчас уйти.
Внешне в картине не было ничего особенного. Человек в белой рубашке лежал на койке, подключенный к обычной системе жизнеобеспечения. Его руки, бритую голову, открытую часть груди покрывали татуировки. Замысловатый сак янт состоял из множества правильных геометрических узоров, украшенных молитвами. В математике узоров этой татуировки было зашифровано обращение к Системе с просьбой изгнать Недуг из этого тела. Но это все не отражало происходящего у больного в голове.
Дади с горечью вспомнила лица братьев и сестер, покрытые такими же картинами в тщетной надежде на то, что глаза Системы все увидят и поймут, что будет указан путь прочь из темницы пораженного ума. Девушка не знала, помогло ли это тогда и поможет ли это сейчас. Она чувствовала, что в городе полно простых комнат в простых домах, которые теперь не отличаются от этой палаты — койка, тело, закованный в него рассудок и безутешные близкие рядом.
Преодолев себя, Дади все же посмотрела на отражение человека в Сети. Одна единственная нить была привязана к нему. На другом её конце находилась машинерия водной службы. Но на этом было лишь желто-красное марево из кодов и пожирающих самих себя призраков, не способных более оторваться от этого человека. И где-то в глубине этого бурлящего клубка Дади нашла поток данных, исходящих от пациента. Он от начала и до конца был продиктован имплантами и заложенной в них программой — управлять машинерией водной службы.
— Бардо… — дрожащим голосом вымолвила девушка.
— Весьма неполный диагноз, — вздохнул Аса, — но да. И я не в силах ему помочь. Мои руки связаны законом, совестью и этой женщиной.
Дади захотела вздохнуть, но её грудь словно сдавил собственный костюм, а в голову камнем ударил простой вывод — лечебница нуждалась в воде, а водная служба нуждалась в этом пациенте.
— Вы хотите, — тихо обратилась девушка к Ниле, все ещё разглядывая сак янт, — подключить его обратно. Полностью.
— Это необходимо. Без оговорок система водоснабжения примет его одного. — глава водной службы явно разделяла недовольство всех присутствующих, но все же стояла на своем.
— Освободить. Позволить реитерацию. Это мой долг. Моя функция в Системе. — прошептала Дади, глядя на лишенное сознания тело, но видя своих братьев и сестер в больничных палатах монастыря.
— Но выдернуть шнур всё же не хватает духу? — сказал Аса, и голосе его не было ни толики насмешки, только усталость.
— Да…
— Понимаю.
Дади вспомнила один из уроков учителя, который, по его мнению, она так и не усвоила. Но сейчас он помог ей подобрать слова.
— Этому нужно придать смысл…
— Даже позволь я превратить своего пациента в придаток автоматики, — Аса все ещё не повышал голоса, хотя и более не скрывал раздражения, — остается проблема обеспечения. Мои запасы нейролептиков иссякают, потому что кое-кто пользуется льготами, выкручивая мне руки и обворовывая вдобавок. Я вам не завидую, сида. Выбирать из кучи неправильных вариантов — задача не из приятных.
Вернувшись на борт Эвр, Дин принялся ремонтировать все, что попадется под руку. Но все, что он узнал за последние сутки, назойливо вертелось между ушей. Дади вернулась вместе с механиком, но не взошла на корабль. Вместо этого она прямо в пустом порту приступила к тренировке — самому надежному способу вытрясти лишние мысли, который был ей известен. Когда на лбу выступил пот, в голову начал приходить порядок.
Водная служба хотела забрать у врачей безнадежного пациента и сделать из него придаток машины. Защитники города нуждались в дополнительных запасах воды для патрулирования. А врачебная служба обвиняла бойцов в присвоении чрезмерного количества препаратов интересного свойства. Три городских главы вцепились друг другу в хвосты и бегают по кругу.
Дади остановилась и перевела дыхание. Она медленно провела пальцами по лезвию, словно стирая с него что-то — странная привычка, перенятая от учителя фехтования. Девушка не знала как распутать тугой узел, в который завязались проблемы людей этого города. Но могла его разрубить.
*******
Аса и Каран согласились предоставить паломнице медицинские карты и личные дела ополченцев. У обоих это вызвало негодование, пусть по совершенно разным причинам.
Держа наготове учебники по логике и математике, Дади смогла сопоставить количество выписываемого препарата, списки его принимающих, расписания дежурств и посещений лечебницы и ещё кое-какие массивы данных. Отбросив несколько десятков имен, девушка получила довольно короткий список, в котором было двое определенно виновных и около дюжины подозреваемых.
Дади решила не тянуть, хотя и ощущала усталость и нарастающую жажду. Она отправилась прямо к размещению роты, в который были многие подозреваемые и один точно уличенный в присвоении и употреблении лекарств ополченец. Дин, все не находящий себе места, отправился вместе с ней. Приближаясь на боте к зданию, в котором находилась казарма подразделения, Дин прервал молчание и спросил уставшим голосом:
— Так каков твой план?
— Убедить первого подозреваемого выйти. Проверить его состояние. Испробовать разные подходы. Наиболее успешный применить на остальных.
— Всех сразу? В бою одной против семерых я поставлю на тебя, но разом уговорить целую роту… Может хотя бы обрабатывать их по одному?
— Слишком долго. Слишком тяжело ничего не делать. Слишком хочется быть не здесь.
— Понимаю… — вздохнул Дин.
Механик пришвартовал бот, и план перешел на этап томительного ожидания. Девушка искала надежный способ выманить наружу нужного ополченца, а Дин просто закинул голову и смотрел на небо.
— Можно я буду вести допрос? — неожиданно даже для себя спросил он.
— Нет, — твердо ответила Дади не отвлекаясь от своих расчетов.
— Почему?
— Я старше тебя. Выше тебя. Лучше подготовлена.
— Из этих аргументов весомый только один, — парировал Дин.
— Они старше тебя. Выше тебя. Лучше подготовлены. И вероятно не трезвы.
— А вот это уже убедительнее.
— Зачем тебе это? — девушка все же отвлеклась от раздумий, который давались ей нелегко.
— Не знаю, — Дин пожал плечами. — Просто у меня тоже руки чешутся.
— Тебя что-то гнетет. Голос и язык тела выдают нагрузку. Можешь не рассказывать. Но я рекомендую разгрузку.
— Полагаю и в этом ты подготовлена лучше, — ответил Дин. Они посмотрели друг на друга и оба поняли, что тему лучше пока закрыть.
— Видимо придется сбрасывать стресс более привычным способом.
Они ещё раз обменялись взглядами. Дади вопросительно подняла брови, чуть выше чем обычно.
— Ремонт корабля, — попытался объясниться механик, — я имею в виду ремонт корабля. Или душ.
Дин принялся чесать свой покрытый грязной рыжей шевелюрой череп парой манипуляторов. Но страдать от зуда пришлось недолго, несколько мгновение спустя дверь здания открылась и из неё вышел тот самый ополченец, на которого охотилась Дади. Прикинув шанс того, что снаружи случайно окажется именно тот, кто нужен, девушке пришлось признать вмешательство удачи в свою работу. Её учитель такого вмешательства не одобрял, вот и она от этого напряглась.
*******
Выйдя наружу ополченец принялся тяжело и глубоко дышать. Жадный до свежего воздуха, он выглядел немного нездоровым. А ещё от него жутко разило тем сладким дымом, которым регулярно баловался учитель Дади.
— Сати… — робко спросила девушка. Ополченец не услышал её за громким свистом собственного носа. Дин сложил руки на груди и похлопал мужчину по плечу манипулятором.
— Что? — с тяжелым выдохом выпалил он.
— Я хочу поговорить. О вашей зависимости.
— Боюсь, вам нужно уточнить о каком аспекте зависимости пойдёт речь, сида, — неожиданно вежливым тоном отозвался ополченец, — иначе я не смогу сказать то, что вы хотите услышать. Психология или физиология? Причины, побудившие к употреблению? Или просто связанный с темой интересные истории?
— Вы под действием нейролептиков прямо сейчас? — спросил Дин, пока девушка мешкала.
— Совершенно верно.
— Хорошо, — Дади наконец собралась с мыслями, — Я выбираю второй вопрос.
— Что? — переспросил мужчина немного помедлив.
— У вас имплант в мозгу. Стандартный стрелковый. Идет с рецептом на пару доз в месяц. Согласно норме.
— Простите, я посчитал первый вопрос за два и сбился со счету. А вы уже сами себе ответили, что все согласно норме.
— Я о том, что употребляется сверху нормы. Почему?
— Но что есть норма? Это тоже весьма абстрактный вопрос, — искренне недоумевал мужчина.
— Норма это то, что прописывается аналогичным пациентам. И согласно закону, — попыталась ответить Дади.
— Если под аналогичными пациентами имеются в виду мои сослуживцы, то они принимают столько же. И все в соответствии с документами. Значит я принимаю препарат в рамках нормы, верно?
Девушка крепче вцепилась рукой в посох со звучным скрипом перчатки.
— У вас зависимость. Пока только психологическая. Все признаки есть в медкарте. Так в чем ваша проблема?
— Даже не знаю с чего начать, сида. Если вы успели осмотреть город, то должны знать что перечень проблем здесь у каждого довольно длинный. Пара уточнений поможет мне сократить список.
Девушка втянула воздух носом и отчеканила с тоном истекающего терпения:
— Травма детства. Потеря близкого. Или бессмысленность сущего.
— Что?
Девушка обратилась к своему спутнику через связь, чтобы разговор остался неуслышанным.
— Дин, помоги. Пожалуйста.
— Что? — ответил механик и тут же пожалел о выборе слов, когда монахиня повернула голову в его сторону и левый глаз хищно блеснул.
— Не знаю, я тогда погорячился. Я вскрываю механизмы, а не души и черепа, — ответил Дин и взгляд девушки моментально сменился с гневного на жалостливый. — Ладно, подыграй мне.
Ополченец немного напрягся, когда рыжий парнишка шагнул в его сторону и заговорил, стараясь сделать свой голос глубже, чем он есть на сама деле.
— Слушай. Помоги нам помочь тебе. Мы в любом случае поможем тебе, но понадобиться ли тебе помощь после нашей помощи решать только тебе.
Ополченец открыл было рот, механик его перебил:
— Если следующие твои слова не будут ответом на заданные вопросы, моя протеже тебя вырубит.
Сделав выразительный глубокий вдох, ополченец произнес:
— Что?
Левый рукав Дади едва окрасился алым, но в сумерках это было заметно. Удар прочертил в воздухе багровую черту, соединяющую плечо Дади с челюстью ополченца. Мужчина прильнул спиной к двери и медленно сполз на пол.
— Что!? — выпалила монахиня. На этот разговор она потратила немало своего терпения.
— Ничего, — механик пожал плечами, — ты же не планируешь проводить такое собеседование с каждым?
— Возможно. Не знаю. Сейчас ничего не получилось. Не знаю, получится ли дальше.
— Да уж, — тоскливо ответил механик, отпихивая отключенного ополченца и открывая дверь, — давай тогда прикроем этот притон.
— Ты со мной? — спросила Дади.
— Конечно, я люблю смотреть на мастеров за работой, — ответил механик. Дади как раз надеялась, что он пойдет следом и поможет своими выдающимися, по сравнению с её собственными, навыками переговорщика
*******
Дин закончил возиться и открыл неподатливую дверь. На небольшом КПП, вопреки уставу, никого не было и вторженцы беспрепятственно двинулись вглубь здания. Они миновали тускло освещенный коридор, в который выходили все помещения, и остановились у двери казармы. С той стороны доносился вялый гул разговоров и приторный запах курева.
Дади погрузилась в сеть. По сторону двери она нашла несколько отражений теломодов. Дотянуться до них было проще, чем до примочек наемников из Барнола-Шесть, но без долгих секунд боли в глазу не обошлось. Сделав глубокий вдох, девушка открыла рукой дверь и вошла. Механик юркнул следом.
Внутри все в кой-то веки соответствовало ожиданиям и казарма выглядела как казарма, пусть и захламленная. Восемь человек, среди которых была и женщина, устроились на полу между коек, прильнув к их спинкам. Все внимание обратилось на паломницу, хотя разговоры затихли не сразу, словно кто-то плавно убавил звук на записи до нуля. В помещении было дымно, в этой духоте мысли и время тянулись как жвачка.
— Сати, — сглотнув заговорила Дади, — прошу прощения. Я хочу поговорить. С каждым. О вашей зависимости. Она вредит и вам, и всему городу. Я уже пообщалась с вашим другом. Снаружи. Он принял мои слова к сведению. Теперь мне нужно обратиться к вам.
— Вечер добрый, сида, — отозвался один из ополченцев. — Позволите кое-что уточнить?
— Да.
— Наш друг снаружи, по вашим словам, принял ваши слова, и мы должны поверить вам на слово, раз его слово мы услышать не можем, потому что наш друг снаружи, верно?
— Все так, — ответила девушка, хотя механик, прислонившись к косяку чуть позади неё, не сразу разгадал этот ребус.
— Но почему он снаружи? Он же наш друг, а мы все внутри.
— Ему нужно время подумать. И подышать.
— В таком случае, сида, я позволю себе высказать мысль, которую как мне думается, все мои товарищи высказать хотят, но не могут, потому что высказать её уже собираюсь я, а перебивать говорящего грубо, — ополченец обвел взглядом всю свою компанию и все они одобрительно закивали. Дади вскинула бровь.
— Итак, сида, по-моему, наш друг снаружи лежит без сознания, а вы пришли прикрыть наш притон.
— Значит вы признаёте это место притоном, сид, — пыталась парировать Дади.
— С этим не спорим, — ответил ополченец и медленно встал на ноги. Он плавно зашагал в сторону девушки, грудью расталкивая клубы маслянистого дыма.
— Сида, позволите проводить вас наружу? Не то что бы мы вам не рады, но это уставной объект.
— У моего монастыря тоже есть устав.
— И к вам мы со своим уставом не ходим, — ополченец, подойдя и держа одну руку за спиной, все же указал на дверь.
— Я признательна за это, сати, — с легким поклоном ответила Дади, — но я не могу уйти не попытавшись.
Ополченец позволил себе положить свою левую руку девушке не плечо, чтобы развернуть её направить к выходу. Но Дади плавным и демонстративно не агрессивным движением взяла его за предплечье и зажала посох в локте. Ополченец попытался отдернуть руку, но она словно застряла в тисках. Дади на секунду отвела от него взгляд, что вызвать перед собой нужные справочники.
— Расскажите о ваших проблемах, — попросила девушка, едва ли не умоляя.
Ополченец замахнулся правой рукой. Девушка оказалась быстрее и схватила его за плечо у основания шеи, нажала на болевую точку. Дади одним движением ноги выбила противника из равновесия и сама встала в стойку пониже, пока мужчина в её захвате опускался на одно колено.
— Вы довольны своим положением? — спросила Дади, заглядывая краем глаза в свои справочники по психологии.
Дин, на которого никто не обращал внимания, по велению Дади отлип от косяка и закрыл дверь. Ополченец попался что-то прокряхтеть, но за него сказали его товарищи:
— Думаю мы в положении быть недовольными его положением, сида!
Девушку попытались взять в клещи. В ответ она отпихнула своего первого соперника ногой и выключила ему одно легкое на минуту. Принимая стойку с посохом она заставила отпрянуть бойца справа и перебила предплечье тому, что слева.
— Вы хотите поговорить о ваших травмах? — спросила у него Дади.
— Вы могли бы уточнить о каких именно? — спросил он в ответ, баюкая сломанную руку и уступая место товарищам. Двое обезврежены, осталось шестеро. Один из них все же обратил внимание на стоящего у двери Дина и направился в его сторону. Дади словно таран врезалась ему в спину, сломав пару ребер и заставив удариться головой о стену. Правый рукав и левая штанина её одеяния приобрели быстро угасающий багровый оттенок, и букет ароматов казармы пополнился испарениями теплоотвода. Минус один.
— Вы толкаете нас к агрессии, сида! — услышала Дади за спиной женский голос. Она обернулась и посохом отразила летящую в неё табуретку.
— Я не могу от этого отмахнуться. — ответила паломница.
Четверо ополченцев остановились в неуверенности. Как только Дади осознала, что одного не хватает, пятый прыгнул на неё со спины. Девушка успела пригнуться, боец мешком перевалился через неё. Дади схватила его за руку, и, увидев что это протез, обратила посох в клинок и пригвоздила её к полу.
— Главное не опускать рук, — процедил распластавшийся на полу ополченец. Осталось четверо.
Дади поморщилась, прочитав следующую строчку в справочнике, но все же попыталась следовать сказанному.
— Давайте начну я. Это поможет вам открыться, — девушка заметила, как женщина-боец метнулась меж коек за второй табуреткой. Поняв, что пришелица хочет напасть на их боевую подругу, ближайшие к Дади два ополченца все же ринулись в бой. Один не смог ступить и шагу, сразу потерял равновесие и плюхнулся на пол — его нога внезапно отключилась. Второй достиг цели, но цель встретила его парой резких ударов в солнечное сплетение и печень. Паломница повалила противника с ног простым приемом и тот упал скрутившись калачиком и хватая ртом воздух. Дади нацелилась на ополченку и быстро зашагала в её сторону.
— У меня серьезный случай подавленной агрессии, — процедила Дади. Откуда-то сбоку тут же донесся ответ.
— Спасибо, что открылись, сида, — сказал номер седьмой, занеся ещё один табурет для удара. Правый рукав и половина спины на одежде Дади моментально покраснели, резким движением она прервала размашистый удар, выхватив табуретку из рук противника. Не ожидавший такого боец согнулся пополам. Он посмотрел вверх и встретился взглядом с девушкой, грозно зыркнувшей поверх плеча и с размаху метнувший табурет в пол, отчего предмет мебели покорёжился до непригодности.
— Я вас услышал, — сказал седьмой и попятился, заканчивая свое участие в происходящем. Из ополченцев осталось только женщина, и Дади продолжила свое угрожающее движение в её сторону.
— Хорошо, сида, я давайте я попробую, — сказала ополченка, стараясь держаться на расстоянии от неотвратимо приближающейся противницы, — если коротко, в попытках осмыслить мыслимое человеком положение вещей во Вселенной… — женщина старалась метаться по казарме так, чтобы между ней и Дади всегда была хотя бы койка, — …мы пришли к мысли о немыслимости объективного первосмысла бытия. А без него любые взгляды на справедливость, мораль и добродетель не имеют конечного обоснования, и, следовательно, безосновательны. Ровно, как и бесцельны поиски цели чего бы то ни было.
Ополченка оказалась рядом с пришпиленным к полу товарищем. Она хотела выдернуть меч из пола, но по поверхности рукояти прошла опасная рябь прежде, чем на неё опустилась чужая ладонь. Женщина отказалась от этой идеи и продолжила уворачиваться от тяжело шагающей Дади.
— Лишь страдание универсально, и, следовательно, наиболее близко к объективному первосмыслу. Это ужасающая мысль настолько ужасна, что требуется медикаментозное воздействие на рассудок, чтобы снизить вредоносное влияние логики на здоровье.
— Экзистенциальный нигилизм, — Дади наконец остановилась. — Не нормированная эксплуатации психоактивных веществ есть ваш эскапизм. Верно?
— Совершенно верно, сида! — радостно отозвалась ополченка.
— Эти препараты нужнее другим людям. При устранении причины, вы откажетесь от нейролептиков, верно?
— Также совершенно верно!
На это Дади не ответила, только со вздохом ссутулилась и устало пошла к выходу, забрав посох по пути.
— У меня нет мудрости для вас. Прошу прощения за испорченный вечер, — сказала девушка, покидая казарму.
Дади была готова ко всякому, но всячески гнала от себя мысль, что здесь её встретят люди такие же, как и она — пытающиеся выносить свой не лучший жребий по жизни. И вот это мысль вновь одолела девушку также, как она одолела этих ненадолго забывшихся бедолаг. Никто не увидел как её лицо перекосило от боли, как по левой щеке побежал ручей, пока девушка тянулась через сеть, забирая их военные удостоверения и рецепты.
Снаружи поднялся ветер, город словно кашлял резкими порывами. Набрав полную грудь пыльного воздуха и едва не поперхнувшись, Дади забралась в бот.
— Надеюсь это все на сегодня? — почти простонал Дин, догадываясь как будет ответ на этот вопрос.
— Нет, — ответила девушка усталым и отрешенным тоном. — Ещё не все.
*******
Осознание пришло к Дади ещё до того, как она вошла в казарму. Всю дорогу девушка прокручивала эту цепочку своих мыслей, выискивая в ней изъяны и ошибки. Хотя того и другого было в полно, Дади все ещё не могла счесть свое заключение полностью ошибочным. В голове она ясно нарисовала картину того, как главы города пожимают руки теперь, когда их клубок противоречий разрублен. Очистив свои ряды от неблагонадежных членов, ополчение снизит расходы воды и сможет запасть достаточно для длительных патрулей. В лечебнице будет оставаться больше ценного препарата. Водная служба также получит шанс добиться своего.
Но как только опустятся руки, поднимется вопрос — что дальше? Все вспомнят о большом Сердце, поддерживающим жизнь в городе из последних сил. И скоро оно будет просто не в состоянии обеспечить всех. Тогда все вернется на круги своя, словно паломница и не проходила через этот город. Дади не знала как отвратить эту беду, но могла хотя бы выиграть время.
Фасад энергостанции напоминал надгробие. Дади вошла внутрь не смотря по сторонам и игнорируя внимание редких рабочих, чья смена ещё не закончилась. Она заранее оповестила всех о своем намерении, более нужды перед кем-то отчитываться у неё не было. Не задерживаясь, она прошла в зал Сердца. Провода и трубы покрывали пол почти полностью, скручиваясь ближе к середине в спираль, а в самом центре вовсе сплетаясь в клубок четырёх метров в обхвате. Дади медленно приблизилась к нему, уселась скрестив ноги и погрузилась в Сеть.
Раздражающий неровный гул звучал в зале, и ему подпевал резонирующий металл вокруг. От этого Дину стало не по себе. Он принялся изучать это сплетение нервов городской энергосети, даже расправил манипуляторы и приготовил взятые инструменты, но так не нашел для себя работы. Он стал бродить по проложенным среди кабелей и труб тропинкам просто затягивая болты и проверяя соединения проводов, делая все что угодно, лишь бы сделать хоть что-то.
В конце концов Дин сдался. Выйдя наружу он устроился в боте и стал наблюдать за мимолетными картинами, складывающихся из пылевых завитков и тут же исчезающих, чтобы никогда больше не повториться. Сквозь очередной пылевой вихрь по улице прошел бот, довольно крупный и с крышей. Он шел плавно, нарушая бурное творчество ветра.
— А вот и они, — сказал кто-то рядом с Дином. Юноша резко повернулся и увидел музыканта из кантины, сидящего рядом. Механик хотел было спросить как он оказался здесь, но ответ был очевиден — в конце концов это бывший монах.
— Согласен, со стороны паломницы весьма разумно приклеить заплатку там, где дырка только появиться. А может и неразумно. А может напротив, слишком разумно в этой ситуации.
— О чем это вы, сид? — спросил Дин.
— Даже не знаю. Просто глаза видят, уши слышат, а кишки переваривают услышанное и увиденное и подсказывают, что ей понадобится немалая удача.
Бот пришвартовался рядом, даже опустил небольшой трап, но никто не торопился выходить. Сквозь окна было видно, как главы города о что-то обсуждают, но без особого энтузиазма.
— В конце концов, — продолжил музыкант, — их глаза, уши и мозги принадлежат не ей.
Главы неохотно покинул свой транспорт и вошли в здание и прошли в зал Сердца. Они смотрели на отражение установки в сети и не могли поверить увиденному.
— Я сделал что смогла, — сказала Дади не поворачиваясь и не вставая, — Сердце проработает дольше. От лица учителя я отправила запрос в ближайшие монастыри. Вопрос замены сердца возможно рассмотрят выше. А ваши взаимные требования теперь могут быть удовлетворены. Каков теперь статус запроса?
Главы переглянулись.
— Запрос мы признаем исполненным, Экумена тому свидетель, — сказал за всех Аса. Он все ещё выглядел так, словно кровать видел только во сне.
— Хорошо, — ответила девушка, вставая со своего места и растягивая затекшую спину. Не сказав ничего более, она прошла мимо остальных прямиком к выходу.
— Сида, позвольте спросить, — обратился к паломнице Аса прежде, чем девушка переступила порог зала. Дади остановилась и обернулась. Усталость позволила ей скрыть недовольство.
— Как по вашему, — начал он, не дожидаясь формального позволения, — кто должен возглавить службу энергоснабжения? Этот пост пустует ещё со вспышки Недуга. До сих пор автоматика и небольшой персонал справлялись со всем, но всё-таки здесь требуется руководство.
Дади была разочарована. Она лишь посмотрела в глаза всем троим и поняла, что все сделанное сегодня было напрасным — не успеет она выйти наружу, как эти трое вновь начнут тянуть одеяло на себя.
— Я не знаю. Спросите того, кто знает вас лучше, — Дади поклонилась и ушла. Для дальнейших разговоров у неё слишком пересохло в горле. Ещё какое-то время она слышала позади их возбужденные голоса.
*******
Дин отвез девушку обратно в порт. Им обоим хотелось спать, но оба понимали, что заснуть будет не просто — оба все ещё были на взводе. Даже из бота выбираться не торопились. От жажды механик наконец вспомнил о банке энергетика в своем кармане. Прикинув запасы воды на корабле, он в конце концов решился промочить горло тем, что ему вручила судьба. Он сделал глоток, и, пытаясь найти нотки кофе в мешанине вкусов, протянул баночку Дади. Девушка сидела с напряженным лицом и обняв колени. Она хотела отказаться, но сухость во рту заставила передумать. Не имея особых вкусовых пристрастий, она осушила банку несколькими крупными глотками и вернула её Дину уже пустой.
Девушка почти сразу ощутила прилив энергии, от которого захотелось немного пошевелиться. Она перебралась через борт и начала ходить кругами. Смотря на это Дин почти мог ощутить брожение в её голове. В этот момент до него дошло, что давать энергетик кому-то в таком напряжении было не очень разумно.
Дади металась из стороны в сторону, немного ускоряя шаг с каждым кругом. Она безмолвно спорила сама с собой, и похоже, что оба голоса в её голове уже переходили с аргументов на крики и обвинения. Она взяла посох в обе руки и начала отрабатывать удары, надеясь что измотав тело она сможет и угомонить и разум. Но и яростные атаки по воздуху не приносили удовлетворения. Дади уже хотела начать избивать бетонную плиту под ногами, как глаза её зацепились за нечто стоящее у портовой стены. То был раздражающе зазывающий торговый автомат, ставший теперь мишенью для гнева девушки.
Девушка подошла к автомату, на ходу обратила посох в клинок. Тусклое красное свечение охватило рукава и спину комбинезона и Дади обрушила на бок ничего не подозревающего автомата свой удар. Черный меч прорубил металлический ящик на треть, внутри взорвалось несколько банок и автомат начал кровоточить сладко пахнущей жижей. Ещё два удара и автомат был разрублен надвое. Дади нанесла ещё несколько ударов оставшейся стоять половине устройства и наконец-то немного успокоилась.
Наблюдая за этим насилием Дин наконец смог разобрать вкус энергетика и пришел к выводу, что это жуткая дрянь.