Тёмно-синее вечернее небо, на котором зажигаются первые звёзды. Громады облаков, окрашенных заходящим солнцем в нежно-розовые цвета. Так приятно любоваться этой красотой, безмятежно развалившись на зелёной травке. Тем более Киния знала, что созерцание вскоре прервёт боль разложения — как всегда бывает в одном и том же кошмаре.
— Госпожа, ты в порядке? — послышался голос Уны.
Киния не ответила. Вопрос настойчиво прозвучал ещё несколько раз.
— Уна, дурочка, — сдалась вампирша, — что забыла в моём сне? Уже и здесь лишаешь покоя. Отстань. Дай насладиться чудесным видом.
— В твоём сне? — удивилась призрак. — Госпожа, ты пробудилась. Это явь.
— Что?..
Киния приподнялась на локте, и огляделась. Неподалёку сидели взломщики и завороженно смотрели вверх. Киния вспомнила бой с Дважды нежитью, касание невидимого щупальца; мощное огненное заклятье, которое ненадолго принесло облегчение; а потом и ослепительную вспышку. Покров мрака развеялся, куда-то исчезла Дважды нежить.
— Но если это не сон, то как… почему…
Вампирша направила взор к разрыву в облаках.
— А, ты про это, госпожа. Мальчишка наш под конец призвал-таки силы света. Да так, что чуть не испепелил нас вместе с Дважды нежитью. Заодно прорвал облачный покров. Но ничего, к счастью, скоро эта слепящая мерзость затянется.
Киния встала, и направилась к взломщикам, иногда поглядывая на небо. Уна была права — могущественные чары затмения исправно работали, старательно латая разрыв облачными нитями.
— Все здоровы? Никто не ранен? — вампирша подошла к троице. — Хорошо. Сотэр! Ты молодец, ведь…
Она осеклась, заметив перемены в юноше. Его волосы поседели до снежной белизны. Лицо местами прорезали глубокие морщины. Цвет голубых глаз поблек, а взор отягощали невыразимая тоска и усталость. Мощное заклятье света могло необратимо надорвать здоровье Сотэра — поняла Киния.
— Ты молодец, ведь не только прошёл посвящение, но и прогнал Дважды нежить. Не сумей ты сделать это, нам пришлось бы туго. Однако нельзя здесь задерживаться. Всплеск силы наверняка почувствовали многие из Высшей нежити. Они захотят узнать, что случилось, и вскоре их ищейки будут здесь. Ждите, пока я вместе с Уной приведу разбежавшихся коней.
Однако, отправившись на поиски скакунов, Киния поделилась с Уной совсем иными мыслями:
— Заклятья света было ужасающим по своей мощи.
— Это точно, — вздрогнула призрак. — Как будто мало было Дважды нежити, так ещё и этот свет… Меня от испуга чуть вторая смерть не хватила!
— Боюсь, что место отдало Сотэру слишком много магии. Куда больше, чем я рассчитывала. Хорошо, если большую часть волшебства юноша спустил на Дважды нежить. Иначе он станет гораздо сильнее. И опаснее — для нас с тобой, учитывая его непокорный нрав. Вот что, Уна… отныне необходимо следить за мальчишкой втрое пристальнее, чем раньше. Попробуем осторожно оценить пределы его новых сил. Хотя, признаться, теперь беспокоит меня не только он…
Пока вампирша и призрак блуждали на почтительном расстоянии от взломщиков, среди них тоже прозвучали откровенные слова.
— Сотэр, бедняжка, что же с тобой случилось.
Вистра опустилась на колени рядом с юношей, и положила руки ему на плечи. Когда он поднял взор на эльфийку, то в его глазах блеснули слёзы.
— Вистра. Атти, — голос Сотэра дрожал. — Нас… нас обманули.
— Чего? — не понял Атти. — Что ты такое говоришь?
— Киния… Я…
Вистра прижала юношу к себе, не дав ему договорить. Он больше не мог сдерживать рыдания, и слёзы скользнули по щекам.
Тень пала на троицу живых — разрыв в облаках окончательно затянулся.
Запасы крови и душ истощились, так что стало невозможным поддерживать костяных коней. Скакуны обратились в бесполезную кучу костей, и группе пришлось топать пешком. Тем не менее они добрались до южной границы Вольных княжеств, и ступили на землю Та-Мерита. Серая земля сменялась песком, а вместо стволов мёртвых деревьев попадались тернистые кустарники и другие растения пустыни.
Как ни странно, этот край, считавшийся бесплодным в Эпоху света, ныне являл куда больше жизни, чем любые другие земли. Оно и понятно, ведь здешние обитатели изначально приспособлены существовать в суровых условиях. Что им до какого-то там конца света? Если для чувствительных существ зеленеющих стран Эпоха тьмы стала приговором, то для пустынной живности она оказалась всего лишь ещё одним посильным испытанием. А кому-то даже в радость и облегчение, что солнце больше не печёт так беспощадно, как раньше.
Владыки нежити из Вольных княжеств заметили, что из года в год пустыня медленно распространяется на север. И, быть может, не только потому, что исчезли естественные препятствия вроде лесов. Северяне подозревали, что Высшая нежить Та-Мерита творит песчаные бури, и гонит их на чужие владения, чтобы ускорить расширение пустыни. Хотя в Вольных княжествах доказать это никак не могли. А даже если бы удалось раскрыть причастность фараонов к вызову песчаных бурь, князьки всё равно едва ли смогли что-то поделать с этим. Та-Мерит уж слишком могущественное царство, чтобы идти на него открытой войной. Да и минуют ещё века, прежде чем пески подступят к пограничным замкам Вольных княжеств, так что пока можно не воспринимать медленные перемены в ландшафте как угрозу…
Путешествие по пустыне пешком имело свои трудности, прежде всего — с водой. Но тут выручал Атти, способный чувствовать как удалённые оазисы, так и подземные воды. Если же поблизости долго не оказывалось источников, то друид волшебством собирал крохи влаги, рассеянные в воздухе и на песке после ночи — жажду этим не утолить, но можно восстановить силы хоть для одного короткого перехода.
Однако при всех своих способностях Атти никак не мог решить вопрос с недостатком хвороста. Живые не всегда получали возможность поджарить пищу или же согреться у костра, когда с приближением темноты резко холодало. Последнее из-за нехватки тёплых вещей переносилось непросто. В особо холодные ночи Вистра тратила силы на сотворение магического тепла, чтобы сберечь парней от переохлаждения.
Пока группа путешествовала верхом, одежда слабо изнашивалась. Но теперь у всех она испачкалась и обветшала. От платья Кинии осталось только рваньё, кусками торчавшее из-под кольчуги; подол лоскутами свисал вдоль бледных ног. В конце концов, видя, как живые страдают от холода, вампирша сняла своё тряпьё, оставшись только в короткой нательной рубахе, и передала его Вистре. Не располагали к дальним странствиям и туфли эльфийки. В первом же переходе по пустыне они наполнились песком, который больно натирал мозоли, так что к утру Вистра с трудом могла сделать хоть несколько шагов. Тогда-то Кинии впервые пришлось делиться — отдать сапоги. А из платья нарывать всем ткань для портянок.
— Как жаль, что я не могу тоже поделиться своим призрачным платьем, — Уна с отстранённым любопытством наблюдала за мучениями живых. — Оно у меня, конечно, неказистое, там и сям заплаты, но сейчас и такому были бы рады.
Призрак с улыбкой окинула взором госпожу, в которой уже больше ничто не напоминало о благородном происхождении. Кольчуга натянута на полуголое тело, отчего Киния напоминала дикую воительницу из северных варваров, как их в Эпоху света изображали монахи на страницах манускриптов.
— Хотя может оно и к лучшему, что платье всегда при мне, — передумала Уна. — Неча почтённой матроне расхаживать нагишом.
Нередко Киния тащила на спине обессиленную Вистру. Несколько раз приходилось нести как Сотэра, так и Атти, если они не могли идти из-за мозолей или иных болезней.
Но и у Высшей нежити есть свои пределы.
— Больше не могу так, — в сердцах сказала Киния во время привала. — Хорошая кровь закончилась, а на крови диких животных далеко не уйдёшь.
— Согласна, госпожа. Меня тоже скоро стошнит от зверья, — согласилась Уна. — До чего же противно на вкус!
— Дело не во вкусе, дура. А в том, что хорошая кровь и души разумных существ дают нам магические силы. Долго ещё сможешь поддерживать заклятье отвода глаз?
— Уже почти не могу, — взгрустнула призрак. — То, что ещё поддерживаю, укрывает только от Низшей нежити.
— То-то же. А если нам драться предстоит? Да ещё с кем-нибудь из Высших. Без магии мы пропадём.
Киния покосилась на взломщиков. Молодая кровь одарённых волшебников надолго бы придала сил. Причём не надо полностью осушать кого-то, достаточно просто испить немного от каждого ученика. Вампирша не сомневалась, что по её требованию живые протянут свои запястья. Но Киния быстро отказалась от этого варианта. Во-первых, взломщики сами ослаблены походом. Даже небольшая потеря крови может сказаться как на их собственной способности колдовать, так и на выживаемости в целом. А во-вторых, даже если бы взломщики поделились кровью без последствий для себя, похожим образом никак не утолить голод Уны. Души не поглощаются частично, только целиком — подобно тому, как змея зараз проглатывает всю жертву.
Значит, остаётся только один унизительный вариант, который уже неоднократно приходил в голову Кинии, но всякий раз был отвергнут.
«До чего я дошла, — вампирша схватилась за голову, и опустила её. — Знала бы заранее, что так опозорюсь — не затевала бы дурацкую авантюру! Красться в чужой загон подобно Бесхозной нежити, чтобы стащить скот… Стыд! Узнай об этом кто-то из других владык — всю вечность будут высмеивать в глаза или за спиной. Никто не должен проведать, что я так опустилась. Если экспедиция увенчается успехом, придётся-таки пришибить всех, — и живых, и Уну — чтоб никому не рассказали».
От последний мысли про убийство группы Киния вяло улыбнулась: «раз могу шутить и надеяться на победу в конце пути, то, быть может, всё пока не так уж и плохо».
Вампирша провела пальцами по щеке — гладкой и нежной. Она полностью зажила, не осталось даже шрама, что напоминал бы о страшной ране, нанесённой Вейлином.
— Слушайте все, — Киния решилась, — я на время покину лагерь. Надо раздобыть пропитание. Уна, как обычно, неси дозор вокруг.
— Начинаю облёт прямо сейчас! — отозвалась призрак.
Взломщики не увидели в отлучке чего-то особенного: госпожа частенько уходила со стоянки для охоты на дичь для живых.
Пока вампирша и призрак отсутствовали, Сотэр обнажил меч, доставшийся от рыцаря смерти. Положив перед собой клинок из чёрной стали, юноша начал проделывать над ним медленные пассы.
— Чем занимаешься? — спросил Атти хриплым от жажды голосом. — Уже который раз колдуешь над мечом.
Будучи сосредоточенным на клинке, Сотэр заговорил не сразу.
— Накладываю на него магию света, — услышал эльф, уже не ожидавший ответа.
— Но ведь меч зачарован магией тьмы, — возразил Атти.
— Старые заклятья я почти развеял.
— Вот как? Сложное волшебство.
— Тебе бы отдохнуть, но ты тратишь на это остатки сил, — сказала Вистра.
— Время поджимает. А грядут трудные бои. Я должен быть готов к ним. Потому что если будет тяжело, в ответ на мою мольбу больше никто не придёт на помощь, как это было в Проклятом Проклятыми.
— Где было? — уточнил Атти.
Вистра села рядом с паладином.
— Прости, что отвлекаем, — мягко сказала она, — просто мне кажется, что посвящение изменило тебя не только внешне. Сотэр, ты замкнулся в себе. Говоришь редко. Будто ничем не интересуешься. Всегда угрюм. Мне… беспокойно.
— Признаться, мне тоже, — согласился Атти. — Как-никак, нам тоже проходить посвящение. Хочется знать, как это отразится на нас. Тоже поседеем и будем ходить с кислыми лицами? Мог бы и рассказать, что испытал. Вдруг нам пригодится — подготовимся.
Вздохнув, Сотэр, наконец, отвёл взгляд от меча. С минуту паладин будто бы к чему-то внимательно прислушивался. Затем просто отложил меч, но не спешил вкладывать его в ножны.
— Ничего особенного, — произнёс Сотэр. — Просто я устал.
— Ну как скажешь, — разочарованно протянул Атти.
Сотэр взял пустые ножны, и начал водить ими по песку.
«Не говорите вслух» — прочитала Вистра начерченное Сотэром.
Он ткнул ножнами Атти.
— Чего тебе? — проворчал эльф. — Что?.. Что там ещё нарисовал?..
Атти находился напротив Сотэра, видел буквы перевёрнутыми, а потому не мог сразу разобрать написанное. Только когда Вистра прижала указательный палец к своим сухим потрескавшимся губам, и скорчила выразительную гримасу, эльф смолк.
«Почему?» — написала Вистра на песке, когда Атти сел рядом с парой. Паладин стёр все надписи ногой чтобы сделать новые:
«Уна услышит. Она не должна знать. Только между нами. Говорим так».
Прочитав это, соратники недоумённо уставились на Сотэра.
«Киния тоже не должна знать. При посвящении у меня было видение».
Эльфы кивнули, давая знак продолжить.
«Киния обманывает. Она убьёт нас в конце пути. Её нужно остановить».
Видя растерянные лица соратников, Сотэр пожалел, что нельзя всё разом объяснить без утайки и опасений, что их могут услышать. Он понял, что писать придётся много и при любом удобном случае. Иначе поддержкой не заручиться.
Переписка закончилась незадолго до того, как нежить вернулась. Вампирша и призрак объявились не с пустыми руками. Киния тащила за собой смуглого мужчину в набедренной повязке. Судя по равнодушному выражению лица и мутному взгляду, человек был одурманен гипнотическими чарами.
— Возьмите, — Киния бросила взломщикам мешок. — Там плащи, платки для головы и башмаки. Распределите между собой по размеру ног. Ещё есть вода и пища.
Глаза Кинии сияли, а на бледном подбородке розовели пятна засохшей крови. Вампирша напилась вдоволь во время вылазки. Чего не скажешь про Уну.
Киния толкнула пленника. Он упал на спину в тени скалы.
— Заклятье спадает, — отметила Уна, когда пленник заморгал.
— Прекрасно, — Киния достала несколько кусков ткани.
Поначалу Вистра и Атти с любопытством наблюдали, как госпожа засовывает тряпичный кляп в рот пленника, как тщательно связывает руки и ноги, но быстро растеряли интерес и взялись ворошить сумку с вещами. Только Сотэр неотрывно смотрел за действиями вампирши.
— Готово, — Киния затянула последний узел.
Пленник окончательно пришёл в себя. Его глаза расширились от ужаса, человек мычал, дрыгал руками и ногами, но Киния села ему на живот, не позволяя отползти.
— Ну что ж, с чего начнём? — вампирша достала кинжал.
При виде лезвия пленник сдавленно захрипел, к его глазам подступили слёзы.
— Наконец-то! — Уна облизнулась. — Уж в этом я разбираюсь куда лучше, чем в разделке туш для живых. Значит так, госпожа…
— Помни, у нас всего лишь полчаса.
— Да-да, за это время доставим ему много страданий. Первые надрезы лучше сделать у ключиц — дугой. Тогда можно будет сдирать кожу. Потом по кистям. Глаза стоит сохранить напоследок — так ужаснётся ещё больше. После кистей…
— Я не могу допустить этого, — прозвучало позади вампирши и призрака.
Уна смолкла.
— Ну вот, опять, — прошептала Киния, сразу поняв, что к чему. Она выпрямила спину и спросила, не оборачиваясь: — Тебя что-то не устраивает, Сотэр?.. Поторопись объяснить.
— Вы ведь хотите умертвить его пытками? — Сотэр говорил спокойно, хотя в голосе слышалась тяжесть. — Я не могу видеть, как вы мучаете несчастного.
— Не можешь видеть — отойди подальше! — зашипела Уна. — Я не мешаю тебе резать туши зверей и хлебать воду. Многое из этого добывали для тебя мы с госпожой, если запамятовал. Вот и ты не мешай мне как следует напитаться. Я голодна!
Киния поднялась, и повернулась к Сотэру. А чтобы пленник не рыпался, наступила ему на грудь.
— Разве мы сейчас в чём-то нарушаем кодекс, Сотэр? — спросила вампирша. — В чём именно?
— Он не сделал ничего такого, чтобы заслужить подобную смерть, — ответил Сотэр чуть поколебавшись.
— И что ты предлагаешь? — Киния жестом велела Уне, приготовившейся выпалить нечто гневное, молчать. — Отпустить его?
Как и призрак, паладин сперва тоже порывался что-то сказать, но замялся.
— Если его отпустить, то он умрёт в пустыне, — продолжила Киния. — Умрёт не менее мучительно, чем от пыток. А может и ещё тяжелее, если попадётся Бесхозной нежити. Или, быть может, ты посоветуешь мне вернуть его обратно? И подвергнуться риску быть обнаруженной…
Сотэр с самого начала прекрасно понимал всё это. И пытался измыслить убедительные доводы, которые уравновесят необходимость — убийство ради выживания — и принципы паладина-защитника. К тому же возражать требовалось обдуманно, чтобы в споре неосторожным словом не вызвать подозрений, иначе можно невзначай раскрыть свою тайную осведомлённость, что пришла с посвящением. Если Киния услышит что-то такое, чему не учила паладина…
— Сотэр, одни в этом мире вы не выживите, — говорила Киния. — А то, что мы сейчас сделаем, необходимо, чтобы благополучно пересечь пустыню. Если Уна не получит пищу и ослабнет, то врагам будет проще обнаружить нас; будет сложнее добывать еду для вас, и сложнее защищаться в случае нападения.
Паладин молча смотрел на плачущего пленника. Он не знал языка похитителей из другой страны, и не догадывался, что сейчас решается его судьба.
— Глупый сорванец!
Терпение Уны лопнуло. Впервые взломщики увидели её озлобленной.
— Высшая нежить настолько же выше скота, насколько человек выше какой-нибудь курицы! Мы бессмертны, мы сильнее, мы проницательнее! Как человек разводит кур, чтобы насытиться, так и мы делаем со скотом. Ты, мальчишка, уплетал курей за обе щеки, пока жил в замке, ничуть не заботясь о судьбе этих птиц. Так не строй из себя святошу!
Уна осуждающе показала пальцем на Сотэра.
— И такое бывало в путешествии. Вспомни, как бросал в костёр раков, чтобы заживо поджарить их. Что же ты тогда не переживал о страданиях живого существа? А ведь Атти это не нравилось! Ты ему чуть морду не расквасил, когда он пытался спасти животных. Клянусь второй смертью, если будешь выхватывать еду у меня из-под носа — я сама тебе шею намылю!
— Так ты в тот момент была рядом и всё видела, — паладин сощурился.
— Видела!
— Но… я пошёл навстречу Атти. Я сразу убил того рака, и впредь никого не мучил. Госпожа. Если уж решили покончить с бедолагой, то прошу: сделайте это быстро и безболезненно.
— То, что мы собираемся сделать — необходимость, — сдержанно повторила Киния. — Уне требуется восполнить магическую силу. Это не мучение ради него самого. Боль и сильные чувства высвобождают магию. Потому я говорю тебе — нет. Придётся смириться, Сотэр, если хочешь выжить сам, и чтобы выжили Атти и Вистра. Если же мы отпустим пленника или убьём его быстро, то общие шансы на выживание упадут. Какой же ты защитник после этого, Сотэр, если подвергнешь большей опасности своих?
Он топтался на месте уже не надеясь переубедить госпожу. «Как же не хватает мудрого наставника, который подсказал бы, что делать сейчас, — сожалел Сотэр, вспомнив про того призрачного паладина, который явился в Проклятом Проклятыми».
Киния сочла, что спор окончен; отвернулась, и села на пленника. Сотэр сдался. Не желая видеть пытку, он побрёл прочь.
— Далеко не уходи, — бросила Киния вслед, — я хорошо слышу даже отдалённые шаги, и узнаю, если нарушишь мой указ.
А Сотэр слышал протяжное мычание несчастного, смешанное с рыданиями, даже отойдя на сотню шагов. «Я отомщу. Отомщу. Обязательно отомщу. И за орка, и за этого пленника. И за всех принесённых в жертву, — обещал себе Сотэр».
Его нагнали Вистра и Атти. Эльфы тоже не вынесли близости пыток. Поглядев на соратников, паладин снял ножны с пояса, и ткнул их в песок. Пока вампирша и призрак увлечены истязаниями, лучше не тратиться на бесплодные душевные терзания, а использовать время с пользой. Предстоит ещё многое объяснить соратникам через письмо.
Грядут трудные бои. Нужно быть готовым к ним.