После того, как первый стук прозвучал, а второй еще только предполагался, Лаврик уже стояла с кинжалом в одной руке, решимостью в глазах и луком — во второй.
В кого она намерена стрелять в комнате два на два метра — для меня загадка побольше чем природа черных дыр.
— Убери оружие, — приказал я. — Прикройся плащом и отойди в тень. Нападай, если будет угроза драки.
— Поняла.
В тени она, конечно, не спрячется.
Но решение принято исходя из других соображений.
Никто не должен понять, что она эльфийка.
Может быть тут и есть у местных контакты с ее народом, но все это лишь предположение.
— Кто? — спросил я через дверь.
— Хозяин, — раздался голос трактирщика.
— И какого хрена ты тут забыл?
— Нужно поговорить, — голос хозяина заведения звучал удивленно и с оттенками злобы.
Он мне стал нравиться еще меньше.
Убедившись, что Лаврик готова к бою (ну хоть лук из положила), я убрал крючок с петли и распахнул дверь.
Довольно проворно для толстяка трактирщик оказался внутри, быстро, но без лишнего скрипа и стука закрыв дверь за собой.
Даже толстенная уродливая свечка (которая довольно ярко горела, надо отдать должное), принесенная им с собой на подставке, и та даже не подумала задрожать под дуновением ветерка с окна.
Лаврика теперь было довольно отчетливо видно, поэтому она, по моему кивку, подошла к кровати с другой стороны.
С той, где стоял ее мешок с вещами.
И к нему же было приторочено ее оружие.
— Показывайте, — дохнул он мне в лицо смесью кислой выпивки, лука и чего-то еще ядреного, отчего глаза едва не заслезились.
— Что мы тебе должны показать? — не понял я.
— То, что вы принесли, — мужчина явно злился и не понимал, почему я не понимаю его с полуслова.
Что-то тут не то…
Я рассеянно посмотрел на торговца.
Он что, обменять мои эльфийские монеты хочет?
Или что?
— «Сверху», — не выдержав произнес трактирщик. — Вы сказали, что за монеты и «кое-что сверху» хотели бы получить комнату. Комната у вас есть. Я хочу видеть эльфийский товар.
Твою мать крестьянку…
Язык мой — враг мой.
Вообще-то я имел ввиду, что приплачу ему монетами, а никакими не эльфийскими товарами.
Мне нечего ему предложить…
Стоп.
Как это нечего?
А мои мародерские трофеи?
— Сейчас, — я подошел к кровати, у которой лежали наши заплечные мешки и вывалил содержимое своего на тюфяк.
В «рюкзаке» Лаврика находится то, что мы не собираемся демонстрировать — оружие, которое оставили для себя.
Довольно громко звякнули слегка побитые жизнью поножи и наплечники, пара кинжалов и пара поясных мешочков, в которых некогда лежал тот самый хлебец эльфийский.
Который сперва казался сладковатым, а потом стал отдавать самым сладким сахаром из всех, что я ей.
Чуть подумав, положил на кровать лук, который подобрал на месте расправы с эльфийской принцессой.
Все, что было собрано с трупов обоих эльфийских отрядов.
И то, что не было распределено между мной и Лаурель.
У нее лук, кинжал, средний меч и длинный меч.
По крайней мере я так для себя охарактеризовал этот наборчик, который был при ней в момент нападения на меня.
Набор клинков Лаурель.
Они отличались от тех, что я нашел на месте расправы с эльфийской принцессой большим единообразием, отсутствием вычурности и простотой.
Примерно так выглядит разница между оружием, созданным для простых вояк и для привилегированных особ.
У меня же…
Насколько я понимаю, эльфийские клинки получше человеческих будут.
Но из-за особенностей «щечек» рукоятей в руке они сидят хуже, чем если бы я куском масла бился.
Но свой меч и кинжал я демонстрировать торгашу не стал.
Только то, что для меня явно лишним будет в похоже.
А еще мне нужны деньги.
И понимание финансовой системы этого мира.
Понятное дело, что никакой одежды — она либо повреждена, либо уничтожена в бою.
Куски эльфийской кольчуги тоже бессмысленно с собой тащить.
А вот две пары сапог, снятых с трупов напарников Лаурель, выставлять на продажу я не собирался.
Если что-то и помню про пешие походы по пересеченной местности, так это то, что сапоги приходят в негодность очень быстро.
Пусть и не совсем по размеру — в обоих случаях сапоги были мне и Лаврику большеваты — но это лучше, чем ничего.
— Выбирайте что нравится, — предложил я смотрящему на предметы трактирщику.
На лице последнего ходили желваки, а брови хмурились, словно я ему предложил…
— Что это за барахло? — не выдержав, спросил он, посмотрев на меня ястребиным взором. — Где украшения? Где лечебные травы? Где настойки? Где магически предметы? Вы меня за идиота принимаете, что ли?
Упс.
Столько вопросов.
И в то же время есть ответы.
Во-первых, я прав.
Эльфы занимаются контрабандой.
Во-вторых, я облажался.
То, что мы можем предложить — не соответствует тому ассортименту товаров, которые обычно предлагают местным.
— То, что имеем — то и продаем, — стараясь сохранять спокойствие, ответил я, переглянувшись с Лавриком.
Лучница спокойна, но по заведенным за спину рукам уже догадываюсь, что она готова пустить в ход оружие.
Наверное это правильно, потому как ситуация явно не предполагает мирного разрешения.
— Вы меня за кого принимаете? — шипел трактирщик. — Все это — не новое, бывшее в употреблении!
— Какая разница? — спросил я. — Это эльфийские товары. На них всегда будет спрос.
Раз эльфы и люди не дружат между собой, то значит, что спрос будет на хорошие вещи с обеих сторон.
— Это части женского доспеха, — с яростью прошипел трактирщик, указывая на наплечники и поножи. — И уже побывали в бою. Кто у меня их примет на реализацию? Монашки из Церкви Семерых? Или какая-нибудь аристократка? Может быть странствующие девы-рыцари захотят носить то, что снято с трупов? Или этот лук! На кой хрен его вообще сюда тащить? Кто сможет им пользоваться? Сила натяжения такая, что только какой-нибудь громила решится на подобное! А зачем ему лук, если он орудует мечом? А эти ковырялки? — он ткнул в мечи. — У них рукояти из эльфийского дерева! Да они из рук выскользнут! Я больше кузнецам заплачу за переделку, чем получу прибыли!
Возмущение на грани истерики.
Ладно, с броней я может быть и соглашусь — на ней в самом деле глубокие царапины и места пробоя.
Как-никак, но там явно была резня.
А вот лук и мечи…
— Это эльфийская сталь, — продолжал настаивать я. — В свободном ходу ее нет. Всегда найдется желающий орудовать таким легким клинком…
— Только маловероятно, что у него в кармане будет сотня-другая золотых, — раздраженно произнес торгаш, чьи глазки затравленно бегали.
Темнит мужик.
Явно темнит.
Не думаю я, что кузнец откажется от эльфийского металла.
Те же поножи и наплечники всегда можно расплавить — металл это или древесины кусок?
И переплавить на что-то другое.
Да и переделка рукоятей явно не слишком дорогое удовольствие.
О чем я и сказал трактирщику.
Но моего энтузиазма он не разделял.
— Ну уж нет, — прошипел он. — Я-то все сомневался… Не знаю, что вы сделали с моими партнерами, но я уж точно не вляпаюсь в эту историю! Жрите что дал, а потом уходите отсюда. Не хватало мне еще разборок с эльфами!
Прежде чем я сумел что-то сказать в ответ, торгаш убрался из моего номера, оставив лишь меня и Лаурель переглядываться друг с другом.
И что это было?
— Плохой человек, — произнесла лучница.
— И, кажется, мы влипли в историю, — припомнив его слова, произнес я. — Давай-ка сматываться отсюда.
В следующий момент с грохотом распахнулась дверь.
На пороге стоял верзила — один из тех, кого мы видели на нижнем этаже, в харчевне.
Рядом с ним — еще один.
Оба — вооружены чем-то, похожим на короткие мечи или тесаки.
— А вот и проблемы, — вздохнул я, смотря на обоих. — Лаврик, разберешься?
— Легко, — ответила та, вынимая из-за спины сразу два кинжала.
Та-а-ак. У нее же один был, нет?
Девушка встала в защитную стойку, готовая к сражению.
Я дипломатично, проформы ради, схватил один из мечей с тюфяка.
Маслянистое дерево предательски заскользило в ладони…
Впрочем, все это ерунда — эльфийка явно справится с обоими играючи.
Если она хоть немного соответствует своим товарищам из отряда, то эти двое уже не жильцы.
Похоже и они это поняли, раз не торопились нападать.
Так мы и стояли друг напротив друга — ухмыляющиеся рожи местных ухарей, и наша парочка.
А затем с хрустом сломалось окно и в помещении появился третий головорез.
Невысокий, жилистый, с короткими клинками в руках, он напал на Лаурель, отвлекая ее на угрозу со своей стороны.
Этот мне совсем не понравился — от него исходили следы магии.
Не «живой», источником которой он являлся бы сам, а чего-то статичного, неподвижного.
Словно у него артефакт или что-то подобное.
Это не хорошо.
И мне резко стало не до шуток.
Потому что оба громилы с тесаками заинтересовались мной.
А рукоять, словно подыгрывала им, стала еще более маслянистой.
***
Противник явно не новичок.
Лаурель поняла это по тому, как он двигался и насколько быстрые, но в то же экономные удары наносил.
Ночного светила, бьющего в разломанный оконный проем было достаточно, чтобы понять — вооружен он тоже не простыми ножами.
Слишком уж блестел в тусклом свете металл оружия.
Ошибиться тут было невозможно.
В руках у него мифрил, он же известен среди людей, как эльфийская сталь.
Девушка мгновенно сместилась от края кровати к проходу в комнату нужника, чтобы у нее появилось хоть какое-то пространство для маневра.
Сработало.
Лаурель ушла от колотого удара в живот, одновременно с этим нося удар локтем по руке нападающего, ударяя ее об косяк двери.
Противник даже не отреагировал, и это плохой знак.
Потому как удар по чувствительным частям тела — это всегда больно.
Для всех, кто не укреплен магически или не находится под воздействием укрепляющих элексиров.
Девушка отклонилась назад, пропуская второй клинок мимо своего лица, не позволяя лишить себя зрения.
И тут же контратаковала, нанося удар одним кинжалом по атакующей руке, а вторым — в грудь противника.
Первый удар пришелся по предплечью, оставив глубокий порез.
Второй — не достиг цели.
Человек сделал шаг назад, но девушка продолжала атаковать.
Шея горела огнем, словно напоминая о том, что ей нужно уделить внимание другим противникам.
Защищаться на другом направлении.
Но умом она понимала, что те двое — просто громилы.
Местные мужики, которые не обучены бою и берут только за счет своих размеров и количества.
От них ничего не стоит избавиться.
Особенно этому непонятному чудовищу.
Простое заклинание — и даже ей бы не пришлось сражаться.
Но почему-то Практик решил, будто все должно быть именно так.
Она должна сражаться.
Испытывает ее?
Или решил, что расходовать магию на каких-то головорезов непозволительная роскошь?
Сражаться с людьми — ниже его достоинства, или что?
Эльфийские клинки попытались порезать ей ногу, но девушка была к этому готова.
Она отвела правое бедро назад, пропуская один кинжал мимо ее тела, а второй перехватила, поразив колющим ударом противника в руку.
Лезвие вошло в тело неестественно туго, хотя должно было прорезать его как бумагу.
Тело этого человека крепче, чем должно быть.
Ранение дезориентировало противника, заставив его заголосить от боли.
Это небольшое отвлечение дало Лаурель возможность вогнать второй клинок в горло противника.
Пробив трахею, она с неудовлетворением поняла, что рассечь шею от уха до уха не получится.
Впрочем, ее удовлетворяло и то, что она воткнула клинок меж шейными позвонками противника.
Когда специалист ножевого боя упал на пол комнаты, она, вернув свое оружие, переступила через тело убитого.
Пора вернуться в большую комнату к двум другим противникам и чудовищу, который почему-то до сих пор все не залил своей загробной магией.
И очень сильно удивилась тому, что увидела.
***
Тот, что вошел в комнату первым, кивнул второму, и уже тот атаковал меня.
Шел он прямо, без намека на грацию движения.
Просто амбал, который очень сильно хочет быстро и без малейших усилий получить то, что хочет.
Тесак в его руке был шире, и короче моего меча.
Но, по крайней мере не пытался выскользнуть из пальцев.
Я словно пытался удержать в руках кусок таящего желе.
Получалось плохо.
Сделав шаг назад, я едва не грохнулся с тюфяка, но вовремя удержал равновесие.
— Брось железку, — хмыкнул второй амбал. — Не то порежу.
— Да кончай ты его, — приказал первый. — Он оружие-то в первый раз держит в руках!
Пока что меня спасало только то, что кровать, на которой лежал тюфяк, слишком велика, чтобы он подошел ко мне вплотную.
Он это тоже понял.
Пока первый сторожил дверь, второй наступил на тюфяк, чтобы подняться на кровать.
И на секунду отвел взгляд от меня, чтобы не промахнуться в потемках.
Шанс, который я не упустил.
Сделав шаг вперед я, уперев руки в гарду меча, вогнал острие клинка между шеей и ключицей.
Спасибо тому, кто ковал этом меч.
Он буквально вошел в противника словно раскаленный нож в кусок сливочного масла.
Второй бугай захрипел, забулькал и ничком упал на тюфяк, заливая выложенные для продажи вещи кровью из раны и рта.
Одновременно с этим рукоять выскользнула из моих рук, оставляя оружие в теле ухаря.
— Да ну на…?! — опешил первый, смотря на убитого товарища. — Ты че сделал?! Да я тебя, знаешь что…?!
Амбал замолчал, хлопнув глазами.
В этот момент у него из груди вылез длинный (явно не эльфийский) клинок меча.
С тем же проворством оружие исчезло из тела амбала.
Рослый детина, загораживающий выход из комнаты рухнул сперва на колени, а затем ничком на пол.
Передо мной стоял тот франтоватый мужик, которого я видел в харчевне внизу, деловито вытирая свой меч о рубаху убитого.
Проделал он это мастерски быстро, после чего убрал оружие в ножны на поясе, галантно снял с головы берет с каким-то птичьим пером и провел им перед собой, чуть наклонившись вперед.
После чего явно наработанным движением вернул берет на голову, слегка заломив его на бок, чтобы перо торчало над его головой, словно одинокая осина на холме.
Он что, мне сейчас поклонился?!
С какого хрена?!
— Не сочтите за дерзость, что убил этого крестьянского выродка, — голос у него молодой, но не звонкий, то есть передо мной не юноша-акселерат, а половозрелый мужик. — Но честь требует от меня помогать попавшим в беду.
Одетый, почему-то, как средневековый содомит.
Нет, серьезно, кто носит красное?!
Всегда казалось, что такую одежду в средневековье предпочитают в домах, городские жители, но уж точно не мечник.
Вроде же есть дорожная одежда — практичная, немаркая, темных цветов, чтобы не отстирывать грязь, дерьмо и кровь.
— Да я бы и сам справился, — как можно спокойнее сказал я, часто дыша от прилива адреналина.
Не каждый день собственноручно убиваешь стоящего к тебе лицом к лицу человека.
Да, не первая смерть на моей совести, но, как и всегда есть нюансы.
До сих пор это были остроухие.
А их вообще не жаль.
Ни в одном из миров.
— Конечно, — франтоватый тип повернул голову, когда из другой комнаты вышла Лаврик, с кинжалами в обеих руках.
Сперва я не понял что так привлекло внимание «франта».
А потом сообразил.
Девушка без капюшона.
И ее вертикально стоящие ушки прекрасно видны в ночном свете, пробивающемся через развороченное окно.
— О, как, — задумчиво сказал «франт». — Забавно получается. Эльфийская воительница в компании с человеком… Кто вы такие, путники?
Вопрос довольно простой.
А вот тот факт, что человек в красном положил руку на рукоять своего меча не предвещало ничего хорошего.