Возвращение в лагерь сопровождалось бурными комментариями.
— Хозяин, я делать как ты сказал! Я говорить, Паладин приставать. Приставать вопрос, а не своя штука штаны! Я дать понять, что делать ему секир-башка, когда он штука показывать! Он сказать что понял, но штука все равно достал! Зад стоять, я терпеть, он штука пользовать! Я хотеть ему секир-башка делать, но он кончить, штука убрать! Я облизнуться и ждать вас!
Хорошее настроение улетучилось со скоростью сходящего с путей состава, везущего сильнодействующую химию.
Так вот, после слов этой магички-зверолюдки-наемницы-батарейки я почувствовал себя как раз той самой матушкой-природой, на которую цистерный с дрянью и прилетели.
Что, сука, произошло тут в мое отсутствие?
Внешне ничего особо не изменилось.
Ну, разве что часть грузов исчезла.
Вероятнее всего ее перепрятали, отобрав то, что сейчас никого больше не интересовало, для дальнейшей переноски.
Но, что за хуйню я сейчас услышал от Лео?
Что еще за пляски со «штуками»?
И что еще за «секир-башка»?
Погоди!
Эта хуйня мне известная!
Брякнула она мне это едва я и Лаврик выбрались на край полянки, скороговоркой ввернула в ухо, отчего мозги впали в ступор, а фантазия нарисовала себе настолько нелицеприятные картинки, что…
Нахрен.
Сомневаюсь, что она хочет сказать именно то, о чем я подумал, но все равно стоит уточнить.
За спрос в лоб не бьют, а вот за насилие в отряде…
Нет, уверен, что это не так.
Ну, Шовель, конечно, тот еще мудила, но какие-то понятия о чести у него имеются, да и к тому же он слово дал.
И, если он его нарушил, то, можно будет смело слать этого хуя в прекрасное далеко, где тентакти будут к нему жестоки, да простят меня создатели прекрасной детской песни за неуместный каламбур.
— Что у вас тут произошло? — спросил я.
Поинтересовался, разумеется, у непосредственного и возможного виновника того словарного потока, который влез мне в уши.
И, что уже подозрительно, вел он себя настороженно, даже слегка дёргано, что заставляло подумать о нехорошем.
Например, о том. Смогу ли я его прикончить с помощью «Пожирателя Душ», если потребуется это сделать.
И, не когда-нибудь в обозримом будущем, а здесь и сейчас.
Терзают меня смутные сомнения.
А потому лучше перебдеть и прояснить ситуацию.
Не нужен мне в спутниках тот, кто посягает на мое.
И плевать, рабыня это, до которой мне самом нет дела, или металлическая ложка, которой я спину почесываю.
— Вас что, только за Создателем посылать? — проворчал Фратер, закончив начищать свою саблю у остатков костра. — Пять часов на то, чтобы воды набрать в реке?
— Полтора часа до нее, два от нее, — машинально ответил я.
— А остальное? — продолжал допытываться Паладин, пристальным взглядом смотря на меня. — Чем вы там таким занимались оставшееся время?
«А ты бы нахуй не пошел со своими каверзными вопросами, личинка товарища-майора?»
Не нравится мне то, что Паладин проявляет интерес к тому, что его по факту и касаться-то не должно.
— Вряд ли это твоего ума дела, — огрызнулся я.
Фратер фыркнул, усмехнувшись от одного взгляда на Лаврика, у которой покраснели кончики ушей.
— Ясно, чего уж тут, — сказал он. — Решил все же не морочить себе и девке голову, да воспользоваться преимуществом рабовладельца?
— Да как ты смеешь?! — мгновенно разъярилась эльфийская лучница, поджав губки.
Шовель лишь многозначительно заулыбался, продолжая полировать тряпкой свою саблю.
Вопрос девушки он так и оставил без ответа, но с глубокомысленным молчанием давал понять, что он как минимум догадывается, что засосы у меня на шее и несколько царапин там же появились отнюдь не от любвеобильности местных деревьев и кустарников.
— Так, всем расслабиться, — сказал я. — Пошли за водой? Пошли. Принесли? Принесли. Какие еще могут быть вопросы?
— Да никаких, — продолжал щериться Паладин. — Я уж думал вы вдвоем с ума сошли и решили бросить нас и свалить подальше.
— И зачем нам это делать?
— Чтобы побыстрее скинуть нас с хвоста и поморочить голову всем желающим нас прикончить.
Звучит как начало очень интересной (нет) истории.
Вот только печенкой чую, что «эта ж-ж-ж-ж неспроста».
— Есть что-то полезное? — поинтересовался я, присаживаясь напротив Паладина Бога Виноделия.
— О, — только и усмехнулся тот. — И немало.
— Так может перестанешь терзать удава и расскажешь о том, чего я не знаю? — поинтересовался я.
Нет, всегда можно спросить Лео и самому, но что-то побаиваюсь я, как бы не вытекли мои мозги через уши от того, как весело и задорно она объясняет происходящее.
Кстати об этом.
— Так вот, по ее словам…
— Погоди, — тормознул я спешащего поделиться новостями Паладина. — Сперва кое-что прояснить надо.
Мужчина, сидящий напротив меня вопросительно поднял бровь, явно не понимая происходящего.
— Батарейка моя хвостатая, иди-ка сюда, — поманил я пальчиком зверолюдку к себе.
Та, виляя бедрами и облизываясь, отчего у меня начал подергиваться глаз, приблизилась.
Лаврик бросила на нее явно неодобрительный взгляд и с полной решимостью оккупировать мой правый бок, уселась рядышком со мной.
Фратер, ради разнообразия, похабно улыбнулся, прикрыв рот рукой.
Но по глазам уж точно видно что к чему…
Ай, да и хрен с ним.
— Мой господин хотеть меня иметь?
От этого вопроса у меня аж волосы дыбом на спине встали, спешно перерубая все, что связывает их с волосяными луковицами и поспешили убраться прочь, дабы больше не становиться свидетелями крайней степени моего охуевания в принципе и в данный момент в частности.
— Расслабь свои вибриссы, хвостатая, — посоветовал я, чувствуя горячее желание спрятаться меж грудей Лаурель. — Иметь я тебя не буду. Столько я не выпью, чтобы кошке присовывать.
— Пить? — оживилась Лео. — Я уметь делать отличный вино. Голова бьет, нога валиться.
Сейчас еще больше стремно стало.
Паладин едва ли не в голос ржал.
Лаврик свела вместе бровки, дополнительно поджав губки и пытаясь прикончить зверолюдку тяжелым взглядом.
А ведь до нашего похода за водичкой, она так себя не вела.
Это что, ревность?
Да нет, херня какая.
Она же эльф, а я для ее народа вселенское зло, ну или представитель такового, как она может проявлять собственничество в моем отношении?
Глупость какая.
А то, что было…
Ну, было и было.
У нас не лес пошлых эльфиек, чтобы придавать этому особо много внимания и чести.
— Обойдемся без этой херни, — поморщился я. — Что ты мне там плела насчет того, что Шовель к тебе приставал, штукой своей махал и так далее?
— Да-да, так и было! — закивала головой она. — Вы говорить: говори, Лео. Я говорить. Паладин приставать. Много приставать, я вся взмочь, течь и лечь. Он слушать, потом достать свой штука. Я хотеть его огонь секир-башка, чтоб все гореть, сказать ему. Он понять, но штука не убрать, действовать начать. Он зад стоять, штука работать, я смотреть и терпеть. Я убивать хотеть, но он кончить быстро и штука убрать. Я полизать и ждать вас, чтобы все рассказать и похвала получить. Я хороший тигрис, да, хозяин?
Почему у меня такое ощущение, что меня сейчас второй раз у ухо поимели раскаленной кочергой.
Если так ее послушать, то получается, что когда я и Лаврик ушли, то во время ее допроса Шовель начал ее домогаться с демонстрацией природного орудия мужчины во всей красе. Она ему угрожала, она на это поклал, несмотря на ее предупреждение о «секир-башка», но ему было плевать. Он действовал, она терпела. Когда все закончилось, она вылиз…
ДА БЛЯТЬ, ЧТО ЗА ХУЙНЯ?!
Почему я еще и разбирать по косточкам должен то, что тут произошло, рисуя у себя в голове картину этого преступления?
Шовель, не скрывая заинтересованного выражения лица, откровенно посмеивался.
Смешно ему.
Шутник хуев.
Ну-ну, посмотрим, как ты запоешь после.
Правда, есть еще вероятность того, что мне прилетит по голове от его Бога, ссыкливо прячущего свое имя.
Навряд ли ему понравится смерть своего адепта и почитателя.
Так и до разборок уровня войны с ангелами недалеко.
Нет, спасибо.
Внутренностями чую, что ну вот нихрена все не так, как мне кажется.
Есть подозрение, что либо я зверолюдку неправильно понимаю, либо она мне слегка припиздывает.
Потому то, что она сказала мне у края поляны и сейчас, пусть немного, но различается.
Приукрасила сейчас, или недоговорила сразу?
— Ты что, трахнул мою рабыню, когда я ушел? — Паладин выразил на лице всю смесь терзающих его эмоций в контексте заданного вопроса.
— Глупостей не говори, — посоветовал он. — Я дал слово Паладина и даже пальцем ее не тронул, не говоря про свои чресла.
— Тогда, как ты можешь объяснить то, что она говорила только что? — полюбопытствовал я.
Как раз именно для того, чтобы он слышал ее слова, я и подозвал Лео, попросив ее повторить уже сказанное.
Не люблю, когда в спину высказввают что-то.
Если в самом деле произошло что-то «нехорошее» (а недовольной зверолюдка не выглядит, как и потрепанной процедурой, которую она не заказывала у местного сервиса бога Виноделия), то пусть говорит это в глаза «обидчику».
Кажется, это называется «очная ставка».
— Я расспрашивал ее о том, как она и ее отряд получили заказ на нашу поимку и убийство, — пояснил Паладин, поковырявшись ногтем мизинца промеж зубов.
Культура, ничего не скажешь!
— Говорить она особо не хотела, так что пришлось задавать много вопросов. Так как лагерь пора бы и сворачивать, а угли еще не прогорели полностью, то я затушил их, — и теперь я даже понимаю как.
— Членом, что ли? — уточнил я.
— Я что, идиот тратить на такое драгоценную воду, не зная, вернетесь ли вы с запасами или вернетесь вообще? — ответил вопросом на вопрос Паладин Бога Виноделия. — Конечно я помочился в костер. У нее от этого чуть глаза не вылезли на лоб. Что-то там бормотала про то, что хозяин запретил и все такое, но глазами пожирала так, что у меня аж вста…
— Без подробностей! — хором заявили я и Лаврик.
Паладин усмехнулся.
— Да, собственно и все, — лаконично заявил он. — И нет, я не показывал ей свои чресла. Как Паладин, знающий что такое честь, я естественно повернулся к ней спиной. Это она у тебя какая-то недотрах…
Я кашлянул в кулак.
— Чуть задницу мне своими когтями не располосовала.
— Я хотеть помять! — проскулила зверолюдка. — Красивый зад. Мягкий. Крепкий. Я хотеть иметь.
Твою мать, куда я попал?
— А как закончил костер тушить, то поворачиваюсь, смотрю, а она аж прям облизывается, — закончил свою версию истории Паладин. — Знаешь, я много женщин познал, но эта твоя тигрис… Голодная, что ли. Ты бы ее «накормил», а то того и гляди, кидаться начнет. А когти у нее будь здоров и…
Вот в эту историю я верил больше, чем в ту, что нарисовал себе в голове на основании рассказа зверолюдки.
— А почему тигрис? — заинтересовался я.
— Так ее подвид зверолюдов так называется, — словно само собой разумеющееся, сказал Паладин. — Это ж все знают…
Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза.
Паладин, крякнув, легонько ударил себя ладошкой по лбу.
— Да, забываю постоянно, что ты у нас не отсюда. В общем, «зверолюды» — это общее название всех созданий, которые сочетают в себе черты как людей, так и зверей. Тигрисы, например, — кивну он в сторону Лео, — тавры, «ушастики», ламии, арахны…
Пиздец.
Тут без поллитры и бестиария не разобраться.
Впрочем, а стоит ли?
— Ладно, — замахал руками я. — Оставим этот бестиарийный ликбез на потом, — то есть ну его нахрен, я тут не собираюсь задерживаться. — Лео, то, что сказал Паладин, это правда?
— Хозяин, да, правда, — зверолюдка вида тигрис смущенно отвела глазки в сторону, но при этом переступив ногами, расставив их так, чтобы получше было видно пятнистые бедра, прикрытые двумя тряпочками-повязками спереди и сзади. — Я так и сказать.
Да еще и грудь (которой практически нет, как и гор в Сахаре) выпятила, буквально выгибаясь дугой.
Ой бля…
— Сейчас не март месяц, случаем? — поинтересовался я у Паладина.
— Март? — удивился тот.
— Название месяца на моей родине, когда кошки начинают сходить с ума от желания размножаться, — пришлось пояснить.
— Странный у тебя мир, — ой, блять, да кто бы говорил? У нас хотя бы ебанутые от людей не отличимы, а здесь куда не плюнь, срань такая, что волосы в подмышках седеют. — Нет, не март. Тигрисы всегда такие, когда не охотятся. Они малочисленны, поэтому самки всеми путями пытаются заполучить как можно больше котят. Правда хотят они почти всегда, а рожают редко. Мужчин у них так и вовсе маловато, так что, сам понимаешь…
Ебанные фурри.
Теперь что, получается, что батарейка с хвостом еще и нимфоманка недотраханная?
И, судя по всему, у сучки течка…
Все бы ничего, но, ну нахрен такие заебы.
Надо найти себе другую батарейку.
Желательно сурового брутального маскулинного мужика, который не будет вытворять такую дичь.
Впрочем, это не отменяет того факта, что новая батарейка будет подбивать клинья к моей Лаурель, и тогда…
Стоп.
Какого хрена?!
Это что еще за новости такие?!
Приключение, мать его, на двадцать минут, которое превращается в гребанную иссекайную стори с соплями и семейством?
Нет-нет-нет, я на такое не подписывался.
Но насчет дополнительной батарейки стоит подумать, ага.
— Демография ебанных фурри меня не интересует, — обозначил я приоритеты. — Вы уж тут как-то сами разбирайтесь с этой проблемой. Слушай сюда, — посмотрел я на озабоченную обладательницу ушей, лап и хвоста, а так же блядской натуры. Интересно, а если ей дать валерьянки? Жаль нет для проверки. — Чтобы больше даже не приставала ко мне с таким вопросом. Если горит, вон, — я указал на Паладина, — этот извращенец к твоим услугам. Он явно не против был…
— Наглая и абсолютная, ничем не подкрепленная ложь, — спокойно произнес Паладин.
— Ты ж сам ее поиметь хотел за ночное нападение, — удивился я реакции «пижона».
— А, — заулыбался тот.
Тигрис тоже заулыбалась.
Лаврик тяжело вздохнула.
Слуга прикидывался шлангом.
— Это да, это я завсегда, — обрадованно сообщил Шовель. — Ты, кстати, зря. У них такая узкая…
— Без подробностей! — на этот раз точно с Лавриком мы кон… высказались вместе.
Так.
Это уже начинает казаться стремной херней.
Да, я не святоша, но не много ли я начал себе позволять после ночного происшествия?
Наглость, мат-перемат, пошлые шуточки…
Мои глаза скосились в сторону рукояти «Пожирателя Душ».
Сука металлическая, а ты случаем не ковыряешься в моих мозгах, разлагая меня как солнце перегной?
Не то, чтобы я образец воспитанности или чего-то еще, нет.
Надо отдавать себе отчет в том, что я мудила еще тот.
Когда полжизни, особенно подростковый возраст и юность, живешь на широкую ногу и ведешь себя как уебень пиздаголовый в соответствии с самыми мерзотными клише о представителях «золотой молодежи», ты не особо-то и задумываешься о том, насколько конченный.
А вот выйдя из зоны комфорта, если голова дана не только для того, чтобы в нее есть…
В общем и целом, нездоровая тенденция, что мой характер грубияна и насмешника вновь начинает прорываться наружу.
Я и до этого-то, с момента появления здесь, особо не отличался благозвучием речи, но сейчас это уже что-то за гранью добра и зла.
— Ну, ладно, — усмехнулся Фратер. — Подумать только… Я раньше думал, что только лучница ханжа и стесняшка, а оказалось, что и Практик какой-то неправильный. То матом покроет, то уши краснеют. Ты бы определился уже, в какую сторону ты плывешь.
Хороший совет.
Насрать на стороны — я плыву на Север.
— Так что там насчет наемников? — полюбопытствовал я.
— А все просто, друг мой, — разом утратил веселье Фратер. — Нас решил прикончить кто-то из местной аристократии. И, судя по тому, что рассказала твоя рабынька, — этот хуев ловелас подмигнул тигрис, а она облизнулась так, что, будь у нее сопли в носу, то закусила бы ими, — это не только желание одного человека. Хотят разделаться с тобой, мной, даже Слугу не собираются жалеть. Твою подружку, — теперь уже кивок в сторону Лаврика, — тоже прикончить хотят. Причем. Если нас достаточно просто заколоть и прикопать, вернув забранное в таверне, то ей велено отсечь голову и доставить для опознания.
Девушка поежилась, прижавшись ко мне бочком.
Впрочем, смысл дистанцироваться, если тут каждому второму, не считая первого, все понятно.
«Хорошо бродить по свету,
С секси-эльфийкой под руко-о-о-ою,
А еще одну для дру-у-у-га…»
Нет, последнее явно лишнее.
Пусть тигрисам помогает, у них мужиков не хватает.
Сам сказал.
Впрочем, ирония делу не поможет.
— Раз убить хотят не только нас, но и Лаурель, то дело дрянь, — произнес я. — Значит нас всех четверых видели в таверне.
— И уж точно это не кто-то из местных, — произнес Фратер. — Я бы заметил, если б за нами кто-то приглядывал, когда уходили.
— Значит вариант только один, — подытожил я.
— Эльфы хотят нашей смерти, — шумно сглотнув, тихо прощебетала Лаурель, побледнев так, что даже зверолюдка перестала корчить из себя бульварную проститутку.
Нет, мы знали, что добром это не кончится, но вот так…
— Пиздец, — подытожил я.