Тех, кто впервые оказывался в недрах Крепости — резиденции правителя и его приближенных в Обители Королей — этот великолепный замок, возвышающийся над городом, портом и местными окрестностями, производил неизгладимое впечатление.
Ровные, геометрически правильные линии прослеживались буквально во всем.
В ровных стенах и башнях, имеющих в своем основании правильные квадраты.
В прямых залах и переходах, которые казались словно прорубленными внутри скального утеса, на вершине которого и стояла Крепость.
В прямоугольных двориках внутри многочисленных этажей резиденции, балконах, оконных и дверных проемах.
Даже колонны — и те состояли из блоков, которые за столетия, прошедшие с момента их выкладки, не стерлись ни на миллиметр.
Ни трещинки, ни деформации, ни перекоса…
Хоть бы раз с них осыпалась каменная крошка!
Кто-то поговаривал, что Крепость построили сами боги, даровавшие Первому Королю власть над народами.
Кто-то (конечно же шепотом) утверждал, что постройки не поддаются воздействию времени из-за того, что правящий король или кто-то из его сановников приносит ежедневные кровавые жертвы, подпитывая древнюю магию, руны которой сохраняют это место.
Злословы кивали в сторону Квартала Нищих и туманно намекали, что пропадающие там люди являются подтверждением теории о запретной магии. Но сейчас таких слухов более не ходит — по крайней мере на улицах такого не услышишь.
Никто не хочет, чтобы городская стража уволокла его на центральную площадь и вырезала поганый язык на глазах тысяч людей.
И нелюдей — в толпе порой можно встретить даже высокомерных эльфов или ворчливых гномов. Конечно же, это все частные лица — обе расы (собственно, как и многие другие) давно уже прекратили все официальные сношения с миром людей.
Ну или, по крайней мере, с Обителью Королей.
Истина, которую Первосвященник каждое утро вбивал в головы людей в молитвенном зале Крепости, а его помощники проделывали ту же самую работу по всему королевству, заключалась в простом, но обличенном в замысловатые слова, посыле.
Не ваше собачье дело.
На самом деле все просто.
И в то же время сложно.
Как и почему Крепость стоит именно здесь, на Неприступном Утесе, с незапамятных времен и не изменилась ни на кроху, по сравнению с ее описаниями и зарисовками в летописях и исторических трудах священников, не знает никто.
Это данность, что неизменна.
А потому, кем бы вы ни были, благородным или же простой чернью, торговцем, или кузнецом, не суйте свой нос туда, куда не следует.
Все, что вам нужно знать — вам скажут священники на утреннем поклонении. Не сказали? Значит вам это не нужно.
Воль успел заскочить к себе в покои и переодеться.
Можно заглядывать в дешевые бордели в дорожной одежде, пропахшей солью, ветрами и заморскими пряностями, но на встречу с королем явиться в подобных одеждах — оскорбительно.
Даже несмотря на то, что король — твой отец.
Особенно, потому что король — твой отец.
Смыв с себя запах запретных развлечений и зверолюдскую шерсть, принц де Мар, в сопровождении самого мерзкого, но в то же время самого полезного из Белых Клинков, в полном молчании шел сквозь залы Крепости.
В детстве ему казалось, что им нет конца.
В пять лет он боялся этих нескончаемых комнат.
В десять вбил себе в голову мысль о том, что должен побывать в каждой из них.
В пятнадцать, натолкнувшись на милую служанку в одной из кладовых, нашел более приятный способ времяпрепровождения.
И, надо сказать, за минувшие десять лет ни капли не пожалел, что сменил увлечения.
Как говорил Первосвященник, что с юных лет обучал его грамоте и наукам: «Можно вырастить из мальчика мужа, но в муже всегда останется мальчик».
И что этим хотел сказать религиозный муж, старый пердун объяснить не потрудился. Ни тогда, ни сейчас.
Впрочем, плевать.
Они пересекли просторную площадку, плитка которой, колонны и даже барельефы на балконах были выполнены древними мастерами в стиле Учения Семерых.
Воль ненавидел это место.
Открытое свету и небу, оно в детстве становилось местом, где Первосвященник обучал его и сестру, передавая накопленные Орденом Семерых знания, необходимые королевским отпрыскам для того, чтобы соответствовать тому статусу, который для них уготован по праву рождения.
Это было большой ошибкой со стороны отца.
Но цену этому просчету заплатил отнюдь не он.
Куда бы ни направлялись обитатели Крепости, их постоянным спутником являлась узорчатая мозаика половых плит.
И бесконечные массивные колонны.
В коридорах их высота достигала трех-пяти метров, а вот в парадных и банкетных залах они уходили на головокружительную высоту.
Многие представители благородных Домов, после посещения Крепости, по секрету делились меж собой ощущениями мрачности и давящего присутствия, которые на них сваливались при нахождении в резиденции королей.
Ох, сколько же слухов появилось на свет от таких вот сплетников.
Строгость и практичность Крепости не могли скрыть ни развешанные на стенах гобелены, ни многочисленные разноцветные флаги, украшающие коридоры, ни изысканные ткани, которыми одно время пытались драпировать холодные стены…
Леденящий душу холод никогда не покидал стен Крепости.
Даже горячие источники, из которых брали свое начало трубы, пронизывающие стены и перекрытия, не согревали это место.
Впрочем, несмотря ни на что, Волю Крепость нравилась.
Здесь не было душно летом, а зимой…
Зимой он предпочитал отбывать подальше отсюда, чтобы не проживать в этом склепе.
Но чем дальше принц продвигался по коридорам Крепости, тем больше копилось в нем негодование.
Повсюду были люди в белых одеяниях с изображением золотистой пятиконечной звезды на накидках и массивных цепях, что священники Ордена Семерых носили на шеях.
Они неспешно передвигались, чинно кланяясь принцу и Белому Клинку… Казалось, никто никуда не спешит, но все каким-то неведомым образом заняты делом.
Каким — непонятно.
— Не многовато ли здесь священников? — негромко спросил принц де Мар, обращаясь к сиру Краксону.
— Больше, чем во время вашего отъезда, — подтвердил гвардеец.
— Прошло не так уж много времени, а Первосвященник решил устроить в Крепости свою резиденцию? — плохо скрывая свое раздражение к главе Ордена Семерых, процедил принц.
При других обстоятельствах, произнеси это кто-то другой, это проявление эмоций могло бы стоить плетей. Благородные, конечно, могли преподнести оскорбленному лицу весомый подарок и тем самым загладить свою вину.
Наследному же принцу, первенцу и продолжателю королевского рода, прощалось многое.
Первосвященник, какой бы он жалкой, лицемерной, мерзкой и двуличной тварью не был, опасался перечить королю в принципиальных для последнего вопросах.
Поэтому, хоть не раз и доносил отцу о выходках и высказываниях сына, дальше туманных намеков: «Поведение сие неподобающее для венценосной особы», речь не заходила.
Воль подозревал, что старик точно знает, что после подобных разговоров король устраивает сыну хорошую головомойку, старательно, последовательно и бесцеремонно выбивая из наследника бунтарский дух.
И не сомневался, что для Первосвященника подобные процессы являлись своеобразной компенсацией за все нападки в сторону Ордена и непосредственно самого старого маразматика.
— Король поведает вам обо всем, если сочтет нужным, — буркнул Краксон, невозмутимо продолжая двигаться вперед.
Расспрашивать его бесполезно.
Белые Клинки подчиняются исключительно королю, верны только ему и никогда, ни при каких обстоятельствах не сделают что-то, с чем правитель не был бы согласен.
По крайней мере это говорится в их Клятве.
А на деле же…
Краксон, похоже, единственный, кто следует писанным правилам.
Он, конечно, тот еще фрукт, но по крайней мере, Воль не стал бы ждать от него удара в спину.
Остальные Белые Клинки у него уважения не вызывали.
Фактически ему было на них плевать, и они отвечали ему взаимностью.
Еще в мальчишеском возрасте, когда отец, не опускаясь до столь низкого действа, как порка наследника, отправлял заниматься этим Белых Клинков, лишь Краксон выполнял приказанное так, как этого требовал король.
Он не улыбался, не читал нотации, не вразумлял — просто перекидывал через лавку и внедрял в голову наследника ответственность за свои поступки через задницу.
Остальные же…
Им явно доставляло удовольствие превращать зад и спину мальчишки в кровавые полосы и наблюдать, как маги исцеляют бренное тело под вопли и слезы маленького принца.
Собственно, они этого и не скрывали.
Выходцы из благородных Домов, они, вполне возможно, в тайне надеялись на то, что Воль преставится во время порки, что заставит короля прекратить свое одиночество и найти новую жену взамен давно почившей матери.
Наследный род не должен прерываться — никогда и ни при каких обстоятельствах.
А, кто будет той самой, что выносит наследника — не столь уж и важно.
В конце концов его мать тоже была простой благородной дамой с Запада.
Гвардеец привел его к тяжелым, роскошно инкрустированным благородными металлами и драгоценными камнями двустворчатым дверям.
На них изображалась незамысловатая сценка, демонстрирующая царящий порядок. Безликая невыразительная толпа, словно океан, разбивающаяся о подножье Гранитного Трона, на котором сидела величественная фигура, олицетворяющая короля, правителя людей. Повелитель и защитник, властитель дум, тел и всего, что он пожелает среди смертных.
А на второй половине двери располагались Семеро — божества Аурхейма, что протягивали людскому королю корону с семью лучами.
Символ его власти в этом мире, дарованный богами.
Первосвященник как-то пытался втолковать молодому принцу, что Семеро, как дали эту власть, так могут ее и забрать, если сочтут короля недостойным.
Если это и так, то можно сделать вывод, что Семеро не так уж и сильно отличаются от людей. Ведь не отбирают же они корону после всего того, что сотворили те, кто ее носил.
Они достигали пяти метров в высоту и были настолько тяжелыми, что отворить их могли лишь четыре человека — по два на каждую из створок.
Как ни приятно было сегодня избежать встречи с ухмыляющимися рожами находящихся на этом посту Белых Клинков, то, что двери в тронный зал отворяли солдаты городской стражи, озадачивало.
— Что здесь происходит?! — прошипел Воль, смотря в спину Краксона.
Городская стража — это, пусть и слуги государя, следящие за правопорядком в Обители королей и ближайшей округе, до того, как Воль отправился в путешествие через Штормовое море, в Крепость их не пускали.
Резиденцию короля охраняли гвардейцы.
Их было более чем достаточно для того, чтобы выполнять все те функции, какие на них возлагались короной. За исключением личных поручений короля и его сопровождения, куда бы он ни отправился, Белые Клинки торчали на постах в различных концах Крепости, а также стерегли главный вход в тронный зал.
Но сейчас их здесь нет.
И это очень плохой звоночек.
Как и огромное количество священников в резиденции.
Что-то происходит.
Тронный зал, как любой уголок Крепости, имел все тот же угловатый геометрически выверенный дизайн, мрачность, которую не могли развеять десятки магических светильников и сотни маслянных ламп, развешанных вдоль стен, каждой грани колонн и массивные люстры, натянутые под потолком первого яруса с помощью крепких канатов.
Высота куполообразного потолка терялась в темноте, и казалось, будто массивные колонны уходят прямиком в кромешную черноту. Потребовалось бы истратить на освещение огромное количество золотых, чтобы закупить магических светильников и сделать потолок различимым.
Но открывающийся вид на простую белую известку не стоил того, чтобы тратить на его освещение столько усилий и денег.
В длину тронный зал достигал полусотни метров и требовалось некоторое время, чтобы его пересечь.
К тому времени, как Воль, печатая каждый шаг и наслаждаясь эхом собственных шагов, приблизился к ступенчатому постаменту, массивные двери с грохотом закрылись.
— Мой король, — Воль, подойдя к первой из ступеней, потупил взгляд в пол, после чего, дождавшись, когда два белых Меча отойдут немного в стороны, опустился перед отцом на одно колено.
— Наконец-то ты соизволил вернуться, — в голосе короля звучало недовольство. Впрочем, ничего нового. — Встань и объяснись со мной!
Принц послушался и когда он посмотрел на отца, то отметил, насколько сильно тот улыбнулся.
Несмотря на седину, король был еще физически крепок, по-мужски привлекателен.
На его лице не было видно морщин, а сейчас лишь слепой их не заметит.
Невозможно пропустить складку меж бровями, возникшую, когда король нахмурил брови.
Как и у всех в роду де Мар, у правителя волевой раздвоенный подбородок, массивная челюсть. Сломанный в сражении нос, который он еще в юности отказался исправлять с помощью магии. Он оставил увечье в память о сражении, которое едва не проиграл из-за собственной надменности и пренебрежения к поверженному хану степняков.
Облаченный в дорогой, но в то же время простой придворный костюм, отец смотрел на него явно неодобрительно.
Что ж, имеет право.
— Ты настолько не уважаешь меня, что вместо того, чтобы сразу после того, как твои ноги коснулись родной земли, отправиться с докладом ко мне, ты направился в Нищий Квартал, чтобы трахать зверолюдских шлюх?! — гаркнул король.
— Потому что твоими стараниями все нечеловеческие бордели запрещены в городе, — без тени страха произнес Воль. — А сношать даже самых лучших из девок, которых днем ранее приходуют твои советники, министры или священники, мне отвратно. Не хочу подцепить какой-нибудь дряни после святых отцов, что отдерут их в зады…
— Однажды твой гнилой язык вырежут на центральной площади Обители Королей! — отец в гневе ударил по полированному гранитному подлокотнику и низкий звук растекся по тронному залу.
На непосвященных это явно могло бы оказать неподдельное впечатление — довольно непросто извлечь из этого камня хоть какой-то звук.
Наследный принц же прекрасно знал о той уловке, которую применяет его отец.
Скрытый каменный наруч, что прячется в просторных рукавах его рубахи.
И никакой магии.
— В таком случае у наших земель будет молчаливый король, — пожал плечами Воль.
— Однажды твои речи приведут к тому, что ты перестанешь быть наследным принцем, — угрожающим тоном пообещал ему отец. — Мальчишка, который до сих пор не знает куда пристроить ту штуку, которой его по ошибке наделила природа! Лучше бы…
Ярость мгновенно вспыхнула внутри принца.
О, он совершенно отчетливо понимал, что сейчас будет сказано.
— Ну же, — видя, что отец замолчал, Воль не смог сдержаться. — Скажи это, отец. Напомни мне еще раз, что твоя дочь была умнее меня и ей следовало родиться мужчиной и править вместо меня.
— Так оно и есть, — правитель даже не пытался скрыть своего отвращения к сыну. — Анжелика была бы прекрасным королем! Образована, начитана, думающая головой, а не тем, что ты носишь в штанах! И магом она была куда как лучшим, нежели ты!
— Какая жалость, что ты не можешь вот так просто взять и избавиться от меня, да, отец? — издевательски усмехнулся Воль, возвращая родителю его же собственное оскорбление.
Оба прекрасно знали во что обходится короне выходки наследника.
Резня в квартале зверолюдов, который теперь отдан нищим, как справедливая месть за смерть сестры, убитой одним из этих недоносков, едва не закончилась для него параличом. Убийца, которого принц выследил, сразился с ним, победил и практически освежевал, оказался магом, который вышиб из него дух каким-то заклятьем, едва не искалечив на всю оставшуюся жизнь.
Он полгода провел на излечении в Храме Милосердного, прежде чем снова научился ходить и сражаться.
И пусть его маготоки были выжжены, и он более не мог сотворить даже простенькое пламя, его ненависть к этим ошибкам природы, не прошла.
Но мстил он уже совершенно иным способом.
Так же, как и продолжал поиски убийцы.
Отец и сын мерили друг друга тяжелыми взглядами.
Оба понимали, что сколько бы ни вел себя вызывающе Воль, король ни при каких обстоятельствах не избавится от наследника.
— Однажды ты переполнишь чашу моего терпения, — пообещал король.
Воль хотел было ответить что-то резкое, но, встретившись глазами с сиром Краксоном, промолчал.
Старый вояка беззаветно предан королю, равно как и испытывает практически отеческую симпатию к принцу.
Негоже подрывать его доверие и заставлять делать выбор между долгом и собственными убеждениями.
Не время.
Пока еще нет.
— Как прошло твое путешествие? — отец тоже решил не нагнетать обстановку, сменив тему разговора.
Лишний раз доказывая, что он может говорить что угодно, но никогда не поставит свои эмоции и желания главнее дел короны.
— Неважно, — ответил Воль. — Гномы отказали в новом займе. Они требуют выплат старых долгов и процентов по ним. Недвусмысленно намекнули на то, что золото необходимо возвращать. Наемники требуют предоплату — и весьма солидную. Обещаниям никто более не верит — с нашей-то репутацией.
— Которую обеспечил нам ты, — обвиняюще ткнул в сына король. — Я предупреждал тебя, что резня зверолюдов выйдет нам боком!
— Ну да, ты бы предпочел молча стерпеть убийство дочери и позволить зверолюдам и дальше без проблем проживать на наших территориях, — раздраженно произнес принц. — А затем бы они объединились брачным союзом со степняками и у наших южных границ стояла бы армия в полсотни тысяч кочевников, а по всему королевству жили бы зверолюды, искусные лжецы, шпионы и убийцы. Все благородные Дома вырезали бы во мгновение ока, и, пока мы соображали бы что делать, степняки встали бы у стен Обители Королей, а потом…
— Хватит! — негромко, но грозно произнес правитель. — Я слышал это оправдание не раз и не два! Твоя нетерпимость к другим расам делает из королевства изгоев…
— Лучше жить изгоями, чем позволять всяким ошибкам природы блуждать по нашим землям и брюхатить наших женщин, плодя на свет уродов и ублюдков, — Воль едва сдержался от того, чтобы не плюнуть на пол от отвращения. — Девятый король поступил неосмотрительно, разрешив этим приживалам жить на нашей земле…
— Не тебе осуждать своего предка, — предупреждающе заявил отец. — Он был мудрее тебя стократно! И дальновиднее!
— Позволил беженцам расселиться по королевству, не позволив эльфам вырезать их всех до одного, — бросил принц. — И что в итоге? Они были нашими слугами, а теперь — такие же жители, как и все. Весь Запад уже смешался с этими отродьями! У этого звероеба Отелла вторая жена была с хвостом! И оба ублюдка — тоже! А дальше что? Сегодня трахаем зверолюдок, завтра у нас дети с хвостами и шерстью вместо волос? А послезавтра что? Начнем сношаться с конями, как это делают степняки? Или поклоняться деревьям, как длинноухие? Долгих тебе лет жизни, отец, чтобы ты мог насладиться зрелищем того, как эти мерзости ассимилируют нас, а затем разорвут страну на части!
— Не напоминай об Отеллах, — король сжал кулаки так, что сквозь пальцы проявились язычки пламени. — Ты знаешь на что мне пришлось пойти, чтобы усмирить Запад после того, что ты сотворил с его детьми!
Правитель, может быть уже и не молод, да и здоровье начинает подкачивать, но огненную бурю он еще устроить может.
Давай, старик, только этого представления и не хватает.
— И ни о чем не жалею, — спокойно произнес Воль. — Пушистые ублюдки не станут моими подданными. Тебе, может быть, и плевать, но не мне. Я — король людей, а не отбросов с хвостами, длинными ушами или пушистыми бородами.
— Вот как? — спросил король. — И это мне говорит тот, кто при каждом удобном случае сбегает в Квартал Нищих и возится в грязи. Если слухи не лгут, но сир Краксон вытащил тебя из низкосортного борделя, когда ты покрывал зверолюдку!
— Не путайте развлечения с продолжением рода, дорогой отец, — посоветовал наследный принц. — Зверолюды, и прочее отребье — не более чем ошибки природы, которые, если хотят жить, то должны служить нам, а не заниматься торговлей или чем-нибудь другим, чем могли бы заниматься люди. Оглянитесь вокруг, отец! На Западе вот-вот зверолюды станут благородными, на Востоке эльфы все больше наглеют, за Штормовым морем гномы уже отстроили целую империю! Живут ли зверолюды среди гномов? Или эльфов? Нет, эта раса никому не нужна. Прохвостов гонят отовсюду, потому что они как гниющая рана — поражают здоровый организм. Вплетаясь все глубже в государство, они хотят ассимилировать его.
— Не преувеличивай исходящую от них опасность, — скривился правитель.
— Девятый король тоже так говорил, если верить летописям, — заявил Воль. — И Десятому пришлось организовывать очищающие походы, чтобы вырезать это скотство…
— Недальновидный мальчишка! — покачал головой король. По его поведению было видно, что он взял себя в руки и гнев на принца намеренно гасил внутри. — Я думал, что путешествие пойдет тебе на пользу. Что ты выбросишь дурь из своей головы, но вижу лишь то, что ты стал еще более упрямым, чем прежде. Ты даже не в силах просчитать свои действия наперед. Ты презираешь другие расы, кичишься именами Королей прошлого. Но давай-ка я освежу твою память. Ты ненавидишь зверолюдов, но именно они показали нашим предкам что такое магия. Ты воротишь нос от эльфов, но мы бряцаем выкованным ими оружием, — король указал на сира Краксона. — Сколько, по твоему, весил бы его доспех, если бы не был сделан эльфами древности, когда мы жили с ними со всеми в мире? Сколько всего полезного мы узнали от них, всего лишь отдав им чащу на восточном побережье, этот их разлюбимый Великий лес? Целительство — то, о чем мы даже не мечтали! Гномы обучили нас строить осадные машины и показали как разрабатывать рудные залежи под скалами!
— Мы все это умели и до того, как Пятнадцатый король решил поиграть в дружбу, — произнес Воль, меж тем смерив взглядом сира Краксона.
Что есть, то есть — не будь у гвардейцев эльфийского оружия и доспехов, то кто знает блистали бы Белые Клинки своими сияющими латами, тонкими как ткань, но крепкими как лучшая ковка?
— И следующие четырнадцать королей только и делали, что вели себя так же, как и ты, — укоризненно произнес Тридцатый король. — Ни о чем не заботясь, ни о чем не переживая. И времена изобилия прошли. Наши земли истощаются, и нам нужны были эльфы, чтобы эффективнее восстановить плодородие почв. Наши замки обветшали, и нет лучших зодчих, кроме гномов, чтобы восстановить их. Наши лазутчики хороши, но кто кроме зверолюдов пролезет в любую оконную раму? За столько веков мы так и не научились делать все так же великолепно, как и они — те, кого ты презираешь. Наша магия совершенна, и этого достаточно, чтобы удержать их от необдуманных шагов. Времена распрей прошли — настало время объединяться. Я потратил три года, пока ты шлялся по морям, чтобы наладить мир…
Воль стоял, не дрогнув лицом.
Что ж, это было ожидаемо.
— Ты заключил с ними союз, — негромко констатировал он.
— Ты отсутствовал слишком долго и не знаешь, что есть опасность, гораздо страшнее той, которую ты себе представил, — произнес король.
— Что может быть страшнее превращения людей в ублюдков, зачатых уродами вроде зверолюдов или эльфов? — усмехнулся Воль.
Если папаша считает, будто его сын настолько недальновиден и глуп, не осведомлен и лишен малейшего понимания того, что происходит в его королевстве, то придется его вскоре удивить.
Разговор как раз к тому и идет, хватило бы только сил…
— На Большой турнир съедутся не только представители благородных Домов, — произнес Тридцатый король рода де Мар. — Прибудут делегации от эльфов — как от темных, так и от светлых. Будут представители нескольких заокеанских королевств и представители анклава зверолюдов из западной провинции. Гномы, судя по всему, могут и проигнорировать приглашение, но, думаю, все не упустят своего шанса — как минимум, чтобы напомнить нам о долге… Мне удалось достичь договоренностей о том, чтобы к нам прибыли наследники этих народов. Для сплочения будущего союза. Быть может он не пригодится нам сейчас, но вам — вполне вероятно, что да.
— Ты собираешь их не просто так. — заметил Воль.
Что-то папаша явно задумал.
И это отнюдь не особо связано с его закулисными играми на востоке — он бы знал об этом наверняка, и предотвратил бы…
Здесь что-то другое.
Что-то гораздо более серьезное.
Вполне возможно, что это повредит дальнейшим планам.
— Именно так, — объявил Тридцатый король. — С севера доходят дурные вести.
Наследный принц почувствовал себя неуютно…
Север, конечно, севером, но дурные вести там могут быть в одном месте…
— Гиблые Земли? — уточнил принц, понимая, что другого ответа быть не может.
Отец утвердительно кивнул.
— В гарнизонах сообщают о том, что нежити стало больше. Они начали проявлять агрессию больше обычного. Разведчики, которым повезло вернуться живыми из рейдов, сообщают, что над Дуар Мар’Туном зажглись зеленые огни. Думаю, раз ты так филигранно бросаешься именами королей прошлого, то должен был хотя бы немного понимать, что это значит.
Наследный принц, стараясь не выдать своего волнения, утверждающе кивнул.
Да, он понимал.
И вероятнее всего даже знал причину этого явления.
— Именно поэтому я хочу, чтобы ты оставил свои детские шалости и идеи о чистоте людской расы, перед напастью более страшной, чем ты себе представляешь, — понизил голос король, словно опасался, что его может кто-то услышать. — Нам нужны все бойцы, каких мы только можем собрать. Я не верю, что Дуар Мар’Тун пробудился столько тысячелетий спустя случайно. Нет, все повторяется, как это было до Первого короля. И раз ты теперь не способен к магии, то, я должен… Мой долг перед всеми подданными…
— Не спеши, отец, — хрустнул шеей, разминая ее Воль. — У меня для тебя есть приятная новость. Мое путешествие не было столь безрезультатным, как ты мог подумать…
— Вот даже как? — казалось, сообщив сыну все то, что накипело, король отпустил старые обиды и подозрения и в нем проснулось что-то… Правильное. — И что же ты хочешь мне поведать?
— Нет, отец, говорить я не буду, — усмехнулся Воль, разводя руки в стороны. — лучше я тебе это покажу.
Спустя секунду обескураженный отец наблюдал за тем, как в ладонях сына самопроизвольно образуются огромные языки пламени.