Увидел я, что набралось более 500 лайков к произведению, дай, думаю простимулирую камрадов более активными быть)
Это мой первый оридж, господа)
комментарии принимаются, замечания и указания ошибок — в том числе)
После заседания Королевского Совета вызов к Королю не являлся какой-то неожиданностью.
Воль, имевший в запасе несколько драгоценных дней, которых ему хватило для того, чтобы подготовиться к грядущему разговору с родителем, неспешно двигался по коридорам Крепости, наслаждаясь бодрящей прохладой.
Сопровождающий его Краскон как и всегда сохранял молчание, как и подобает несущему службу Белому Клинку.
Но Воль прекрасно понимал, что никто и никогда не может нести все свои обеты от зари до зари.
Поэтому, как только они завернули в коридор, ведущий вдоль одного из малых внутренних двориков, принц, как бы невзначай кивнул головой.
Белый Клинок — это не просто отменный боец, верой и правдой преданный Королю.
Это еще и человек, имеющий понимание таких простых вещей, как желание принца перекинуться несколькими словами.
— Отец зол? — негромко поинтересовался молодой принц.
— Настолько, что едва не вызвал вас в свои покои сразу же после заседания Королевского Совета, — таким же полушепотом ответил старый вояка. — Премьер-министру едва удалось отговорить его.
— Вот даже как? — принц был несказанно удивлен. Вообще-то он считал, что Лорд Тристан, убедившись воочию не только в возвращении принца, но и став свидетелем его поведения, будет нашептывать королю прямо обратное, чтобы как можно быстрее избавиться от наследника при дворе. — И чем же он это мотивировал, а, Краскон?
Белый Клинок не ответил.
Он продолжил идти рядом, делая вид, что никакого вопроса и не прозвучало вовсе.
При других обстоятельствах, с другой категорией вооруженных людей и охраны в Крепости, Воль запросто мог приказать сделать с наглецом все, что ему заблагорассудится — и лишь король обладал властью отменить волеизъявление наследника.
Но в делах, которые касались Белых Клинков все не так, как у обычных рыцарей и придворных.
Белые Клинки — в том числе и носители секретов Короля.
Его посыльные для деликатных поручений. Вроде поисков наследного принца по притонам Обители Королей.
Или доставления тайных посланий.
Или…
Все, что угодно будет Королю.
И сейчас молчание Краскона это не просто прихоть.
Это выполнение обета, данного при заступлении на службу — молчать обо всем, что стало ему известно о делах Короля и Короны.
Особенно, если эта болтовня может причинить вред.
Из чего можно сделать вывод, что слова, которыми Лорд Тристан утихомирил отцовский гнев, имеют прямое отношение к государственным делам.
У принца на уме имелось несколько вариантов, но гадать не хотелось.
Достаточно и того, что скоро отец все выскажет в лицо.
Они уже подходили к проходу в личные покои короля.
На это небольшое путешествие понадобилось не так уж много времени — когда с тобой Белый Клинок, каждый из которых знает Крепость как бы не лучше самого Короля, вереницы коридоров и двориков уже перестают казаться бесконечными и непроходимыми.
Но один Воль справился бы куда как быстрее.
Потому что, в отличие от подручных Короля, он знал куда как больше о Крепости.
В том числе и о том, о чем лучше молчать, чтобы бравые паладины, ревнители веры Семерых, в лучших традициях своего братства не сожгли его как еретика.
— Ты верный Клинок, Краскон, — произнес принц, когда они приблизились к тяжелой двери, ведущей непосредственно в залы, которые занимал правящий Король. Один из Белых Клинков, охраняющих вход, при виде приближающегося принца и товарища по оружию, невозмутимо отворил дверь, скрывшись внутри приемной залы. — Я этого не забуду.
— Надеюсь, сир, — так же полушепотом ответил Клинок.
Что еще больше заинтриговало молодого принца.
С чего бы это верному служаке Краскону говорить такое принцу?
Не связано ли это с тем, что те двое Клинков, которые стояли на охране покоев короля, были Волю незнакомы?
Есть ли связь между намеком старого вояки на то, что принц не обделит его своим вниманием, и вторым часовым Клинком, который встал по центру прохода, ведущего к королю, недвусмысленно преградив дорогу?
Да, вне всякого сомнения, Клинок, и только он, находясь на службе, сообщает королю о том, кто желает посетить его.
Более того — их заранее уведомляют об этом.
И каждого посетителя, к моменту его прибытия, они уже знают поименно — и никогда не ошибаются в представлении знати.
В прошлый раз, явившись на заседание Королевского Совета, молодой принц явно задел Клинков за живое.
А судя по тому, что этих двоих он видел впервые, то немудрено, что и остальные, кроме Краскона, ему незнакомы.
А следовательно — могли затаить обиду.
И пытались проучить принца.
— Принц Воль Де Март к Тридцатому Королю, — громко сообщил Краскон, как только оба гостя замерли перед преградившим путь Клинком.
— О вас уже доложено, — голос охранника звучал молодо, хотя выглядел он даже постарше принца.
А уж его бегающие глазки выдают Клинка.
— Предлагаешь мне, принцу, подождать здесь немного? — елейным голосом поинтересовался Воль, деланно зевнув, демонстрируя, что позерство охранника его ничуть не задевает.
— Таков порядок, — голос у мальчишки чуть задрожал.
Похоже, кто-то из мелких аристократических ублюдков, невесть как просунутый родственниками в Клинки.
И сейчас его умишко разрывался на части, пытаясь сообразить что именно ему делать: продолжать преграждать путь наследному принцу, вызванному к Королю, или же спасовать.
Но в последнем случае не удастся маленькая месть Клинков.
— Меня ждет Король, — напомнил Воль.
На губах у него уже не могла сдержаться улыбка.
За все то время, что он находился в Обители Королей, наследный принц уже понял, что в Крепости царят хитросплетенные интриги.
Так всегда было.
Просто раньше, до своего путешествия, он этого не замечал по причине своей безалаберности.
Но сейчас…
Все заиграло новыми красками.
В его отсутствие интриги явно набрали новые витки и хитросплетения, стремясь как можно сильнее обвить шею Тридцатого Короля подобно смертельным удавкам.
И возвращение принца рушило все расклады участников.
Если раньше он думал, что Клинки в виду своих обетов и клятв перед Короной, остались безучастны к тайной грызне, как и должны были, то сейчас видел совсем иное.
По собственной воле или по чужому науськиванию, но они решили под пустым предлогом насолить принцу.
Там, откуда он вернулся, это называли «проверкой на тонкую кишку».
Спасуешь — и относиться к тебе будут как к ничего не значащему человечку, которого каждый на то способный может заткнуть за пояс.
Не отступишься — и тебя не будут считать всего лишь расходным материалом.
Воль не сомневался, что кто-то уж точно подсматривает за развернувшимся представлением.
— Мне это известно, Ваше Высочество, — произнес Клинок, нервно поглядывая на спокойно наблюдающего за происходящим Краскона.
Все они — Клинки — равны между собой.
Ни один не может приказать другому — только Лорд-Защитник, командир Белых Клинков.
И, само собой, Король.
Вот только судя по взглядам молодого Клинка, он опасался, что старый вояка Краскон так или иначе захочет вмешаться в происходящее.
Щегольнуть своим авторитетом.
И получается довольно забавная ситуация, когда один Клинок сопроводил наследника на встречу с отцом по воле последнего.
А второй Клинок явно стремится отсрочить это рандеву.
Причин могло быть немало, и, скорее всего — намного больше, чем сам принц мог придумать.
Но он подозревал, что без прямого приказа Короля — задержать наследника до того, как что-то в покоях будет улажено — здесь не обошлось.
Или же не Короля?
Последняя мысль появилась в голове наследника сразу после того, как тяжелая дверь, ведущая в покои, приотворилась, пропуская второго Клинка.
Он, как и тот, что заслонил проход, разошлись в стороны, встав по бокам от распахнутой двери.
Из которой (вот сюрприз?!) как ни в чем не бывало, вышел премьер-министр Лорд Тристан.
— Ваше Величество, — независимым, полным осознания своей власти, голосом поприветствовал наследника ближайший подручный Короля.
— Премьер-министр, — ответил ему с тем же гонором принц.
Кажется он начинал догадываться что именно делал в покоях правителя его распорядитель и ближайший советник.
Да еще и не один.
— Посол Нуада, — не скрывая своей улыбки поприветствовал дроу Воль, добавив к своему голосу нотки веселья и легкой издевки.
Молодой представитель темных эльфов взглянул на него как затравленный зверек, обнаруженный на кухне рядом с прогрызенным мешком.
— Ваше Величество, — на его лице появилась натянутая и абсолютно неестественная улыбка.
Оба мужчины поспешили убраться подальше от места встречи с человеком, чья судьба несомненно являлась предметом этой встречи.
— … могу уже сообщить своему королю? — донеся до Воля голос неуемного посла.
— Король ожидает вас, Ваше Величество, — как ни в чем не бывало, произнес тот Клинок, который сообщал о его прибытии родителю.
— Конечно, — ухмыльнулся Воль, оттеснив Клинка и нырнув за тяжелую дверь.
***
Лаурель посмотрела широко распахнутыми глазами на сидящего перед ней человека.
— Что ты хочешь сделать? — переспросила она.
— Найти источник моей магии, — пояснил монстр со странным именем «Глеб». — Когда я попал сюда благодаря кольцу, — он указал на перстень на своей руке, — то некоторое время был лишен магии. Но проходит несколько дней, и в самый нужный момент, когда ваш отряд нападает на меня — оказывается, что магия, которая мне нужна, к которой меня приучили — в вашем мире есть.
— Гиблые Земли, — прошептала лучница.
— Ну вот, — щелкнул пальцами человек. — Ты даже знаешь где это.
— Только по легендам, — пояснила Лаурель. — Это где-то на севере, за пределами Великого леса…
— А сейчас ты намекаешь на то, что не знаешь туда дороги? — уточнил человек будничным тоном.
И при этом, продолжал упаковывать в дорожный мешок вещи.
— Я никогда не была за пределами Великого Леса, — призналась она.
— Тогда у нас есть много общего, — усмехнулся мужчина. — Значит — ты идешь со мной.
— Я… — эльфийка растерялась. — Я…
Эльфийская лучница Лаурель.
— Давай оправдания ты придумаешь позже? — предложил мужчина. — По дороге к нужному мне месту. Договорились?
— А… Разве тебе нужно мое разрешение? — уточнила Лаурель.
— Нет, Лаврик, — просто ответил мужчина. — Не нужно. Запас моих фокусов, заключенных в кольце, ограничен. Да и магия восстанавливается крайне медленно. Но в любом случае, мне необходимо к ее источнику. Хочешь ты этого, или нет — но ты туда идешь. Вместе со мной. Собирайся. А то, чувствуется мне, что к нашему месту привала вскоре могут пожаловать новые парни в зеленых трико с большой нелюбовью к таким как я.
— Я понимаю, — с грустью произнесла лучница, с удивлением подметив тот факт, что ее руки пакуют остатки нехитрых пожиток в ее дорожный мешок. — Я уже смирилась с тем, что буду твоей рабыней до конца своих дней.
Мужчина замер на мгновение, после чего посмотрел на нее.
Когда их взгляды встретились, ей показалось, будто она видит в его взгляде сочувствие.
— Прости, но выбора у меня немного, — в его голосе послышалось… Сожаление? — Стала бы ты мне помогать, если б не рабское заклинание?
— Нет, — призналась она. — Я бы сделала все, чтобы тебя убить. Как мои предки убивали твоих.
— О том и речь, — горько усмехнулся Глеб, завязывая горловину мешка и забрасывая его себе на спину. — Прости, Лаврик, но у меня не так много возможностей, чтобы защитить себя в этом мире. Пока что, во всяком случае. Я тут с гоблинами сражался, так чуть не прирезал себя вашим мечом. Он буквально из рук выскальзывает… Не знаешь почему?
— Знаю, — не желая отвечать, она все равно делала это. — Рукоять выполнена из частей Великого Леса. Дерево отторгает все, что не является эльфийским. Когда мы торговали с людьми, то переделывали свое оружие и доспехи, чтобы они могли их носить. В противном случае сделки бы не вышло.
— Сделки? — заинтересовался мужчина. — Радует одно — тут хотя бы люди есть. Надеюсь среди них меньше моральных уродов, чем среди твоих сородичей. Без обид, Лаврик, но к твоему виду у меня очень большие претензии.
— Что мы тебе сделали? — удивилась Лаурель, все порываясь сделать замечание, что этот грязный свин коверкает ее благозвучное имя.
Но то и дело сжимающийся на шее невидимый ошейник заставлял ее отказаться от проявления эмоций.
— Не ты конкретно, — заявил Глеб. — Но твоя раса… Расскажешь о чем это длинноухие с людьми договаривались, раз вы им свое оружие передали?
Как бы она ни хотела промолчать, слова сами рвались из нее наружу.
— Много лет назад наши предки и старейшины договорились с королем людей, что станем его союзниками и поможем сохранить человеческое королевство единым, если он уступит нам территорию Великого Леса, — произнесла Лаурель, удивляясь тому, что еще помнит то, чему ее обучали, когда она была совсем крохой. — Он уступил.
— А вы что? — уточнил человек.
Как-то уж очень легко относится ко всему происходящему.
Словно во время прошлого разговора он унижал не ее конкретно, а вымещал злобу ко всему народу эльфов.
А сейчас, словно успокоился.
— А мы обманули людей, — спокойно ответила Лаурель. — Передали им немного оружия, после чего наши боги сделали так, чтобы Великий Лес, и все, что находится в нем, стало местом обиталища исключительно для эльфов.
— Каким это образом? — насторожился человек.
— Сильнейшее заклинанье, — Лаурель буквально ненавидела себя за то, что вот так просто рассказывает монстру, врагу, самые сокровенные секреты своего народа. — Все, что не связано кровью с народом эльфов, не имеет к ним отношения — Великий Лес пожирает. Конечно, если рейнджеры не уничтожат нарушителя быстрее, чем магия наших богов, зачаровавших Великий Лес многие столетия назад, иссушит его полностью.
Человек замер, посмотрев на нее.
— Шутишь что ли?
— Нет, — ответила лучница.
— Но… Я же не умер здесь, — напомнил Глеб.
— Да, не умер, — согласилась Лаурель.
— А я — человек, — произнес он.
Лучница поправила свою одежду, после чего встретилась взглядом своих голубых, словно горные озера глаз, с морскими пучинами, что были заключены в глазницах монстра, ставшего ее хозяином.
— Теперь я верю, что ты не из нашего мира, — с грустью произнесла она. Такое незнание не мог бы придумать и ребенок. — Иначе бы ты знал, что среди чистокровных людей нет тех, у кого были бы в роду синие глаза.
— Не-не-не, подруга, генетику не нае… — запротестовал Глеб.
— Синие глаза — это наследие эльфийской крови, — сообщила Лаурель. — Не знаю, почему ты ненавидишь наш народ, но ты — его часть.
***
Если говорить об убранстве личных покоев Тридцатого Короля, то слово «роскошь» тут явно неуместно.
Властный родитель никогда не отличался тягой к драгоценностям, дорогим тканям, изящным драпировкам.
Нет, без сомнения он все это имел, и, как положено по обычаям, даже демонстрировал на официальных приемах.
Но свои залы предпочитал украшать скромно.
Если только дело не касалось реликвий или подарков, которыми обмениваются монаршие особы.
Именно они украшали небольшую гостиную, обставленную с роскошью и помпой, подготовленную для ведения переговоров на высшем уровне.
Изысканно, броско, как и подобает — чтобы впечатляло каждого, кто оказывался сюда допущен.
Но вся соль и комизм ситуации заключались в том, что это — не более чем ширма.
Как и та, что отделяет проход от переговорной в ту часть апартаментов, в которых сейчас находился сам Король.
И добрый десяток слуг, которые помогали правителю, обессиленно разлегшемуся на тахте, избавляться от парадных одежд.
Воль окинул взглядом несколько довольно старых, но все еще приятных взору гобеленов, которые отражали битвы древних эпох.
Отметив, что никто из слуг не обращает на него никакого внимания, мужчина приложил руку к стене рядом с арочным проемом, ведущим в опочивальню Короля.
Когда он убрал кисть, на камне на мгновение вспыхнуло и рассеялось магическое плетение.
Воль продолжал погружаться в привычную для этого места атмосферу.
Посмотрел на резную мебель, которая местами рассохлась от возраста, поскольку заказывал ее то ли Двадцать Девятый, то ли Двадцать Восьмой Король.
А может и того давнее…
Честно говоря, весь блеск и красота этого места давно уже померкли и стерлись до основы.
Равно как и могущество человеческого королевства.
А также и сам Тридцатый Король.
— Ваша Милость, — как и подобает в таких случаях, принц высказал своему отцу положенные знаки внимания и покорности. — Явился сразу же, как только мне сообщили, что вы желаете меня видеть.
Тридцатый Король открыл глаза, словно вынырнул из забытья.
Заметная разница в поведении.
На заседании Королевского Совета он держался образцово, ничто не выдавало наличие хоть малейшего недуга.
Да и тогда, в Тронном Зале, тоже…
А сейчас перед наследным принцем находилась обессиленная развалина, напоминающая те же гобелены.
Все, как и говорилось.
Как предполагалось.
Как ожидалось.
— Оставьте нас, — даже мановение руки, сопровождающее приказ покинуть обитель Короля, вышло слабым.
И жалким.
Когда слуги покинули палаты Короля, Воль позволил себе присесть рядом с отцом, внимательно смотря на него.
В ожидании, когда тот решится заговорить.
— Не ожидал, что твой старик стал таким немощным? — попытался сквозь силу улыбнуться Тридцатый Король.
— Годы берут свое, отец.
— К чертям эти годы, — голос Короля прозвучал так же грозно, как и в молодые годы. — Эта хворь не имеет ничего общего с возрастом. Первосвященник и маги из Башни говорят, что это порча. Сильнейшая из тех, какую они только знают. Как-то даже заикнулись, что она поразила меня из-за того, что я изгнал своего наследника за Штормовое море. Пришлось подрезать кое-кому языки, чтобы не несли оккультную чушь.
Сквозь тонкую рубаху, надетую на Короле, Воль мог заметить, что его тело, те части, что были скрыты под парадными одеждами, покрывают многочисленные перевязки.
Некоторые — уже промокшие от крови.
Отец неплохо еще держался.
— Этот черножопый дроу меня в конец измотал, — признался Король. — Как пиявка присосался, и все никак не хотел уходить, пока не прожует каждый кусочек договора… Знаешь, мне так хотелось бы зажарить этого ублюдка своим пламенем, но, боюсь, если я вызову его, сдохну быстрее, чем обещают лекари. Если б не этот черномазый, ты б вообще не увидел, что я так слаб…
Воль усмехнулся.
— Двойные стандарты — это отличительная часть нашего рода, не правда ли, отец? — спросил он. — Я трахаю зверолюдок, но готов их всех перебить. Ты всем рассказываешь про то, что нельзя это отродье трогать, а если бы были силы. Сделал бы черномазого чуть более похожим на уголек…
Король вымучено улыбнулся, негромко засмеявшись.
— Правитель должен уметь играть свою роль, — произнес он. — В твои годы я был так же горяч, как и ты, сынок. Но чем дольше корона давила мне на голову, тем больше понимал, что от этих отродий нам вовек не избавиться.
— Ну почему же, — невинно произнес Воль. — Всегда можно взять за яйца нашего Первосвященника и пообещать ему закрыть глаза на то, что он вытворяет с обитателями Квартала Нищих в конце недели, если он объявит Крестовый поход против…
Лицо Тридцатого Короля помрачнело.
— И думать забудь, — произнес он. — У нас нет сил на подобные войны. Сунемся вырезать их — ослабим границы. Мы и так ослабли за все эти годы. Это уже не королевство, а какой-то огромный табор, в котором каждый бургомистр больше верен не Короне, а ближайшему аристократу.
— А последние закроют глаза на все, что угодно, лишь бы набивать свои карманы, — произнес Воль, демонстрируя отцу свое понимание происходящего в королевстве. — И так уж совершенно случайно вышло, что все эти порождения Гиблых Земель умеют торговать и извлекать прибыль получше людей…
— Они уже давно не порождения Гиблых Земель, — устало произнес Тридцатый Король. — Сейчас в них человеческого больше, чем в некоторых наших аристократах. Думаю, ты и сам замечал, что зверолюдки не такие уже и пушистые, как описаны в хрониках.
— Местами, — усмехнулся Воль. — Но, думаю, ты позвал меня сюда отнюдь не для того, чтобы поностальгировать, отец?
Король внимательно посмотрел на своего сына.
— На Королевском Совете мне показалось, что ты понял к чему все движется, — пробормотал он.
— Так уж вышло, что мальчик вырос из детских штанишек, — улыбнулся Воль. — Так понимаю, твой недуг связан с тем, почему у меня не появилось братьев и сестер от других твоих избранниц?
— А я-то думал, что сдохну раньше, чем мой сын решит почитать мне нотации об интрижках, — прокряхтел Король.
— Так я и не осуждаю, — пожал плечами Воль.
— В любом случае ты прав, — кашлянул Король. — Это… Нечто вроде проклятья. Наказание за то, что наши предки вели войну в Гиблых Землях. Каждый из нас лишается чего-то важного… Я — здоровья. Ты, как думал, магии… Ты не подумал написать тем лекарям, которые восстановили твои маготоки?
— Лекари здесь ни при чем, отец, — заявил Воль. — Возможно, что причиной моего недуга было вовсе не то проклятье, о котором ты говоришь. Так или иначе, но магия просто восстановилась…
— Дерьмо. — в голосе Короля прозвучала досада. — Я-то уж надеялся на излечение…
— Поэтому и договорился с эльфами, что возьмешь их принцессу в жены? — спросил Воль.
Отец бросил на него недоверчивый взгляд.
— Уже нашептали? — явно раздосадованный поинтересовался он. — И кто такой болтун в Крепости? Кому надо вырезать язык, чтобы больше не мог говорить то, чего не следует?
— Не торопись быть таким решительным на расправы, отец, — улыбнулся Воль. — Результат может тебе не понравиться.
— Мне не нравится тон, которым ты это произносишь, — угрожающе произнес отец.
О, да, теперь в нем виден тот самый глава Дома Де Мар, что наводил ужасы в годы своей молодости по всему королевству.
Старый лев, чьи клыки истерлись.
— А мне не нравится, что ты решил женить меня на принцессе дроу, — так же обворожительно улыбаясь, произнес Воль. — Словно я какая-то тупоголовая принцесса, удел которой раздвигать ноги ради вынашивания наследников Дома, да охать и ахать при виде сбитого конника на турнире…
— Нужно подумать о королевстве, — заворчал Король. — Дроу давно уже осточертело сидеть на своих островах. Одно-два поколения и они начнут жрать камни с голода. Ваш союз позволил бы подчинить Короне армию дроу. Усилить Оплот Королей. Может быть не я, но ты или твой сын — уж точно бы смогли прижать к ногтю всех этих распоясавшихся аристократов! С дроу…
— С дроу не договориться, отец, — Воль пододвинул свое кресло так близко, что практически чувствовал зловонный аромат, источаемый гниением тела Короля. — Видишь ли, эти прислужники Практиков, отнюдь не ради интересов людей лезут обратно на континент…
— Что ты говоришь? — нахмурился Король. — Откуда эти сведения?!
— От надежного источника, — заверил Воль, беря слабеющую руку отца в свою и накрывая ее второй. — От того, благодаря кому я точно знаю, что искать принцессу эльфов — бессмысленно.
— Мы пришли к тому же выводу и…
— Отнюдь не к тому же, — заверил наследный принц. — Видишь ли, вы так же слепы, как и глупы… Принцесса уже давно мертва. Как и весь ее эскорт. Перебиты с той же легкостью, как топят потомство блудливой, но породистой суки.
— Кто сказал тебе это? — потребовал отвела Король.
— Тот же, кто зажег огни Дуар Мар’Туна, — поведал Воль.
— Но ты же сам сказал, что… — на лице Короля мелькнуло понимание. — Нет… Не может… Охрана!
Но не успел он повысить голос, как оставленное Волем перед входом плетение сработало.
Арочный и оконные проемы вспыхнули магическими конструкциями, которые блокировали распространение звуков.
— Может, дорогой родитель, — Воль продолжал улыбаться. — Пока ты здесь играл в свои игры с аристократией, искал своих бастардов, чтобы найти замену своему отпрыску, я нашел много интересного за Штормовым Морем. Я видел руины, которые остались от первых империй. Видел чудеса, которые ты себе даже представить не можешь. Видел колдунов, которые только и жаждут того, чтобы пробраться в Гиблые Земли и разыскать все то магическое добро, которое осталось после Практиков. Мы нашли с ними общий язык… И я многому у них научился. Не трать свои последние силы на крики — тебя все равно никто не услышит. Лучше поговори со мной и убедись в том, что твой сын — больше не тот, кем ты меня помнишь.
Воль щелчком пальцев зажег на руке огненный шар.
— Вы убили эльфийскую принцессу, чтобы не допустить нашего союза, — прошептал Король.
— Так уж вышло, что сказки про проклятье, которым якобы наш королевский род «наградили» Практики, это не более чем старая недобрая сказка, — объяснил Воль. — Но именно благодаря ей моим друзьям удалось навести подходящую порчу. Которая убьет тебя быстрее, чем дроу получат шанс законно вступить на континент и отправить своих лазутчиков к Гиблым Землям. Подумать только, тысячелетия прошли, а эти верные шавки Практиков до сих пор чувствуют когда загораются огни Дуар Мар’Туна.
— Ты совершаешь большую глупость, — заявил Тридцатый Король. — Ты не представляешь…
— Напротив, — равнодушно произнес Воль. — Прекрасно себе представляю что будет. Ты, как и запланировано — умрешь. Эльфийки с их долголетием и отменным здоровьем, не смогут вырастить тебе наследника полукровки. Аурхейм — мой. И как только власть перейдет ко мне, армии моих союзников высадятся в Обители Королей. И пройдутся огнем по городам и селам, вырезая зверолюдов, эльфов, гномов, полукровок и прочую нечисть. Ну, конечно, если те не захотят служить нам добровольно.
— Для чего вам это нужно? — ужаснулся Король. — Это же… Резня.
— Да, — легко согласился Воль. — Самая настоящая. Но видишь, в чем проблема возникла. Раньше просто предполагалось прикончить тебя-слабака, и захватить власть. Но стоило мне вернуться в Крепость, как оказывается, Дуар Мар’Тун в самом деле загорелся. И теперь это не иллюзия, не наваждение, которое осуществляли мои союзники. Практики в самом деле вернулись сюда. И, как королю людей, мне не нравится ситуация, при которой эти ублюдки смогут воззвать к своим старым слугам и призвать под свои знамена тысячи этих тварей, которые должны были служить нам, людям! Победителям Практиков!
— Ты безумен! — шепотом произнес Тридцатый Король. — Ты не мой сын!
— Да, — легко согласился Воль, мысленным усилием превращая оранжево-красное пламя на своей руке в неестественно-зеленое. — Настало время нового правления. Новой власти, старик. И ты в ее концепцию не укладываешься.
Зеленое пламя на мгновение вспыхнуло ярче.
Одновременно с этим кровь хлынула из каждой раны, мгновенно пропитав бинты, сорочку…
— Если веришь в свою религию, отец, — наклонился Воль над ухом короля, изо рта, носа и глаз которого текла кровь, — то наблюдай за тем, как я очищаю Аурхейм от скверны. Здесь будет царство людей. Или вообще ничего не будет.
Он погасил зеленый огонь, сжав пальцы в кулак.
Одновременно с этим рассыпались на искры и пропали магические заграждения.
Воль дождался того момента, когда тело Тридцатого Короля начнет биться в конвульсия, и только после этого, надев на лицо маску испуганного принца, бросился к дверям.
— Помогите! Помогите! Королю стало плохо!