_ЛАПИН_. Станочки поставим - токарный, фрезерный и сверлильный! Я оранжерею построю, зимнюю, картины вечером писать буду, гобелены ткать!
_ДОРОДНЫХ_. Я тоже хочу гобелены! Хочу гобелены вышивать! Господи, ну как хочется хоть один гобеленчик вышить!
_ГАРКУША_. Мы тебя, Юрьевна, в экономки возьмем. Баба ты справная и по двору от тебя польза будет. Но жить будешь отдельно, там есть хатка, ровно на тебя.
_ДОРОДНЫХ_. Спасибо, Данилыч!! *(Бросается на шею Гаркуше.)*
_ЗЕНИН_ *(взволнованно)*. Э-э, погодите! Экономку взяли, а про плотника-то забыли! Верстак нужен, а при нем плотник. Без плотника двор, что церковь без попа! Я знаю одного, с детства приученный - люльку, сани, гроб - все умеет! В чистом виде.
_ГАРКУША_. Где ж он, такой ценный кадр?
_ЗЕНИН_ *(встает)*. Это я.
_ЛАПИН_. Иван, ну зачем нам плотник?! Жили без него и проживем дальше!
_ГАРКУША_. Плотник - вещь нужная.
_ЛАПИН_. Вот увидишь - он тебя первым и заложит, сдаст, как Павлик Морозов, к седьмому ноября. У него же условный рефлекс выработался!
_ЗЕНИН_. Не сдам, честное слово партийца.
_ГАРКУША_. Жорес, может выйдешь с партии потихоньку, под шумок? Мы тебя не осудим.
_ЗЕНИН_. Не проси, Иван, умру без нее.
_РЕБЕЗОВА_. Очень интересно получается! Человек за вас всю жизнь положил, а вы ему в куске трудового хлеба отказываете! Рай для избранных строите! Дожили!
_ЛАПИН_. Вот видишь, Иван, - нас уже шантажируют!
_ГАРКУША_. Да не ори ты, Кира, - возьмем мы Жореса, с испытательным сроком, правда. Поработает, так, может, не он с партии, а партия из него выйдет бывали такие случаи. Труд, он облагораживает.
_ДОРОДНЫХ_. Юрий Витальевич, а вы почему не записываетесь?
_ИВАНОВ_. Увы, я не приспособлен к сельскому труду, завидую вам всем. Выйду на волю, организую какую-нибудь лабораторию, ставок много освободилось, будем мерять что-нибудь потихоньку. Свет не без добрых идей!
_ДОРОДНЫХ_. Как так можно, ну как так можно! Мы мечтаем о новой жизни на берегу светлого озера, а вы опять - мерять! Организовывать! Нам судьба дала такой шанс - начать все сначала, а вы, вы... *(Плачет.)*
_РЕБЕЗОВА_. Сознайтесь, Юрий Витальевич, ведь вам все давно надоело?
_ИВАНОВ_. Надоело.
_ЛАПИН_. А мечта у вас есть? Заветная?
_ИВАНОВ_. Есть. Но только не смейтесь, прошу вас.
_ГАРКУША_. Ну, как можно?
_ИВАНОВ_. Дело в том... дело в том... Ну, короче говоря, я сын священника. Да, я поповский сын и этого не стыжусь! В душе своей.
_ЗЕНИН_. Ага! Интересный фактик! Вот это новость! Тот-то вы о душе мне так часто пели - дескать, не будем брать греха на душу, Жорес Филимонович, ограничимся на сей раз выговором!
_ГАРКУША_ *(грозя табуреткой)*. А ну заткнись, Жорес, уволю с плотников, ты меня знаешь!
_ИВАНОВ_. Я мечтаю... очутиться... в маленькой церкви, она у нас была небольшой, но очень уютной... Я помогаю отцу в утренней службе, всенощная... Господи, прости меня, я же от отца отрекся. Господи, прости меня! *(Падает на колени.)*
_ЗЕНИН_. Я так и знал! Зав лабораторией, профессор, русский, бывший член и на тебе... Сын кулацкого попа! Врага народа! Тысячу лет людям мозги пудрили! Я догадывался, но теперь! Но теперь! Правда - она всегда...
_ Гаркуша пьет Зенина табуреткой по голове, Зенин падает. ___
____ _РЕБЕЗОВА_. Хватит, не бей его! *(Бросается к Зенину.)*
_ГАРКУША_. Там, Юрий Витальевич, осталась церквушка маленькая такая, часовенка скорее, человек на десять, не больше. Я еще хотел ее под сено приспособить, но если душа просит, то хрен с ним, с сеном-то. Отделаем ее в лучшем виде, вот Жорес и займется. Правда, Жорес?
_ЗЕНИН_ *(приподнимаясь)*. Все силы отдам на восстановление храма, чай крещеные ведь, не нехристи. Что это было, Кира? Опять повторный удар?
_РЕБЕЗОВА_. Тебе надо лечь, ты контужен. Очень слабый повторный удар! *(Ведет Зенина на мужскую половину.)*
_ЗЕНИН_ *(на ходу)*. Из последних сил цепляются за свой прогнивший строй. Почему их партия бездействует, не берет власть, ведь ситуация там революционная!
_ЛАПИН_. В глубоком подполье она, в глубочайшем!
_ИВАНОВ_ *(Гаркуше)*. Где вы так хорошо научились мозги вправлять? Вы просто волшебник, Иван Данилович! Простой табуреткой и такие запущенные случаи лечите!
_ГАРКУША_. Хм. Один бывший доктор в зоне научил - дозированный удар, говорил, деревянным предметом отшибает память вредную и ненужную, а здоровую основу не затрагивает и только всему способствует. Но только мужиков - на баб не действует, по жене проверял! Мы так стукачей лечили. Лагерная гомеопатия - во как он называл - подобное лечить подобным.
_МАША_. Вы сидели?! Вы... уголовник, Иван Данилович?
_ГАРКУША_. Я карточки хлебные подделывал. Молодой был, глупый, жрать после войны хотелось. Зато теперь - лафа! Я на весь дом сахарных талонов наделал бесплатно. Я теперь уже рецидивист!
_ДОРОДНЫХ_. А домовый комитет - смотрит и молчит?
_ГАРКУША_. Ни один не стукнул, только спасибо говорят и десять процентов мне по уговору. Молчат, как партизаны!
_МАША_. Толик, ну что ты-то сидишь и молчишь? Про нас все забыли, молодым везде у нас скатертью дорога? Что нам делать?!
_МАША_. Я воевать пойду.
_ЛАПИН_. Конечно, конечно, все пойдем. Но если хорошенько все взвесить - без эмоций - чем плохо быть страной проигравшей? Во-первых, на войну тратиться уже не надо будет; во-вторых, Япония. Германия да и Италия живут не кисло, зря что ли за одного битого двух небитых дают?
_ИВАНОВ_. Логично. Но что именно Толе и Маше делать?
_ДОРОДНЫХ_. Детей! И как можно больше!
_ Появляется Зенин. ___
____ _ЗЕНИН_. Дети - цветы жизни. Все лучшее - детям, они наше будущее!