Хэледис доехала до Крепости Врат в повозке, привычно отшучиваясь от заигрывающих с ней охранников. Государственная служба имела свои плюсы: за безопасностью Привратниц зорко следили. Тиа, сидящая рядом, молчала. Ее синяки сошли, но глаза были заплаканными. Разрыв отношений все еще мучил ее, хотя Рила с Хэледис регулярно навещали ее и старались подбодрить. После их приходов Тиа становилось лучше, но одинокие выходные не шли ей на пользу. Хэледис сочувствовала, но больше ничего сделать не могла. Оставалось только ждать, пока она справится сама. Или же выбьет клин клином, найдя себе нового любовника.
Мужчин в Крепости Врат было больше, чем женщин, но последних тоже хватало. Разведка иных миров требовала не силы, а смелости и внимательности. Исследователей и лекарей обучали в храмах Чтеца Мудрости и Тихой Госпожи, и принимали на службу невзирая на пол. Единственным исключением были Привратницы. Почему в них брали только женщин, никто не знал. Хэледис как-то спросила леди Ворону, но получив сухой ответ: «Так положено», больше не интересовалась этим. Положено, значит положено. Правила вводят не просто так.
Привратниц было одиннадцать: по пять на смену плюс Первая Привратница, которая отдыхала разве что на празднества в честь богов. Впрочем, жизнь за пределами крепости ее вообще мало интересовала. Женщина, которую окружающие в разговорах между собой называли леди Вороной, посвятила всю себя служению Всеблагой Матери и Аринаю. Госпожа Бэлигма Рэна предпочитала носить сочетания серого и черного цветов в одежде, из-за чего и получила свое прозвище. Кроме того, многие просто ломали язык на ее имени. У нее были темные раскосые глаза с плотными верхними веками и будто припухшими нижними; наполовину седые черные косы, уложенные вокруг головы, и широкое, уплощенное лицо. От народности лаятов, к которым она принадлежала, в Аринае осталось всего несколько сотен человек. Большинство ушли прочь, через полконтинента, переселившись в холодные и малолюдные земли Ландии. Причиной послужил старый конфликт с одним из аринайских королей, сильно недолюбливающим лаятскую культуру. Те же лаяты, что остались, ревностно доказывали свою верность аринайским традициям и законам.
Леди Ворона уже была в комнате Привратниц, когда Хэледис и Тиа туда пришли, ответила на их приветствие и вернулась к чтению. Девушки накинули белые хламиды поверх платьев. Форма Привратниц была простой: свободное одеяние без рукавов и неровный подол, заметно более длинный сзади, чем спереди. На груди был вышит символ Крепости: посох, арка Врат вокруг него и небольшой ромб сверху. Такие же символы были на форме всех, кто служил здесь. Хэледис давно заметила, что хламиды напоминали жреческие одеяния, и неспроста. Разведчики и солдаты, видевшие их в форме, становились почтительнее и отстраненнее. Будто вспоминали о том, чем Привратницы занимаются. Для большинства их работа с Вратами была чем-то непонятным, а непонятное заставляло держаться настороженно. Хотя всегда бывали исключения.
— Доброе утро, — в комнату заглянула Нину Мираль, женщина с пышными бедрами, бюстом и соболиными бровями. — Как прошли выходные?
— Замечательно. А твои?
— Сына выгнали из подмастерьев уже в третий раз. Дочь клянется, что станет пираткой и потому храмовая школа ей не нужна. Муж предложил завести третьего ребенка. Хочу показать его лекарю.
Хэледис рассмеялась. Нину была опытной Привратницей и служила не меньше пятнадцати лет. Ее супруг был бывшим разведчиком, давно покинувшим крепость из-за травмы. Нину осталась, как-то ухитряясь совмещать необычную службу с воспитанием детей. Однажды она обмолвилась, что примет любой их выбор, кроме одного.
— Если пойдут в разведчики, я сама их покалечу, — спокойно сказала она, — будут ненавидеть меня, зато не умрут. Муж согласен со мной.
— У всех должен быть выбор, — возражала Хэледис. — А вдруг они найдут Талисман Матери?
— Ничего, Аринай обойдется без этого дива еще пару столетий. Пусть ищут другие. Мои дети мне нужны живыми.
Хэледис не стала продолжать тот спор. Нину внушала ей уважение и надежду. Она жила полной жизнью, благо жалованья хватало на содержание большого дома, лучших лекарей для мужа, образования детей и плату трем служанкам, выполняющим всю домашнюю работу. Возможно, лет через двадцать Хэледис так же продолжит работать Привратницей, а не уйдет, как поступали многие другие. Леди Ворона готова была принять их обратно, но никто, кроме Нину (после родов), не вернулся. Уходили по разным причинам. Сейчас, спустя два года службы, Хэледис понимала, чего им не хватало, чтобы остаться в крепости.
Терпения. Зато у Нину этого качества хватило бы на троих.
В комнату тихой тенью проскользнула Льената Ван. О ней Хэледис знала только три вещи: Льената любила вязать, не любила людей и была немой. Когда ей что-то требовалось, она использовала жесты или писала мелком на специальной дощечке, которую носила с собой. Хэледис тщетно пыталась подружиться с ней. Льенате друзья были не нужны, о чем она прямо написала Хэледис после очередной попытки. Немота не делала ее вежливой или сдержанной. Хэледис была в таком изумлении от этого факта, что обсуждала его с Джелоном целую неделю. А потом долго страдала, что не может изучать жизнь людей, чей мир заметно отличался от ее собственного. Льената объектом изучения становиться категорически не желала.
Баала Рид влетела последней, держа в руках амулеты разведчиков.
— Где ты пропадала целый час? — недобро сощурилась леди Ворона.
— Искала командира четвертого отряда.
— Нашла?
— О, да! — по пухлым губам Баалы скользнула шкодливая улыбка.
Хэледис прикусила язык, чтобы не рассмеяться. Шумная и веселая, Баала больше всего на свете любила кружить головы мужчинам. Ее кожа была невероятно темной, почти черной, а жесткие, кучерявые волосы торчали вокруг лица, как грива у льва. Изумительная и редкая внешность привлекала всех мужчин в округе, а небрежный рассказ о том, как совсем юная Баала пересекла пустыню, спрятавшись в тюках караванщиков, лишь бы не идти третьей женой к старому вождю, вызывал интерес и у женщин. Хэледис жадно расспрашивала Баалу о ее прежней жизни, о нравах и быте племени. Та охотно рассказывала, приводя слушателей то в ужас, то в восхищение. В решительности ей было не отказать. Так что все попытки леди Вороны контролировать ее были обречены на провал изначально. Возлюбленная поцеловала Баалу в лоб, а Ловкач — в пятую точку.
Все Привратницы были абсолютно разными, найти что-то общее между ними не удавалось. В другой пятерке картина наблюдалась та же. Причиной служил строгий Отбор, критерии которого знала одна леди Ворона. В крепость брали служить иностранок, но только Привратницами, и покидать страну им с того момента запрещалось, как, впрочем, и остальным. Невелика беда: Аринай был самым благополучным королевством на континенте, в него стремились переехать, уезжать никто не собирался. Если бы не жесткий контроль приезжих, введенный королем, Рейнаром Аринайским, их бы уже затопило волной беженцев. Временные работники могли проживать в стране только во время службы, а за доказанный поддельный брак любой иностранец немедленно изгонялся. «Супруг» получал крупный штраф и запрет на службу в любых государственных учреждениях (а самое высокое жалованье платили именно в них). За использование нелегальной рабочей силы экономных хозяев ждала каторга.
Большинство аринайцев к таким мерам относилось с одобрением. Король заботился в первую очередь о благе своих подданных и рационально распределял между ними ресурсы страны.
— Пора начинать, — велела леди Ворона, откладывая книгу.
Девушки подготовились и по одной покинули комнату. В ней хранились документы, стояли книжные шкафы, столы и стулья для удобства написания отчетов, но настоящее рабочее место Привратниц располагалось не здесь. Через подвесной мостик они вышли на площадку, нависающую немного в стороне от арки Врат. Хэледис бросила взгляд наверх: освещение крепилось где-то на уровне второго этажа, крыша терялась во мраке третьего. Зала с Вратами представляла собой высокий глухой колодец без окон. Почти, потому что были бойницы, за которыми прятались арбалетчики, готовые уничтожить враждебных тварей, если те хлынут из Ямы. Если же оттуда полезет нечто, наподобие гадости, уничтожившей Яхмес, башню легко смогут замуровать. Хотя при запертых Вратах об этом не стоило беспокоиться.
Главным преимуществом Ариная перед другими странами являлось то, что свою Яму они умели закрывать и делать безопасной.
Привратницы полукругом устроились на подушках и расставили светильники. В центр платформы с почтением водрузили божественный Глаз Матери на подставке, вокруг — тринадцать амулетов четвертого отряда. Нину открыла книгу Ключей на пустой странице.
— Нет, — сказала леди Ворона, — сегодня это сделает Тиа.
Та вздрогнула.
— Но я никогда раньше этого не делала.
— Именно. Пора тебе научиться. Начинай.
— Не волнуйся, — негромко подбодрила ее Хэледис, — это не сложнее открытия Врат. У тебя получится.
Льената презрительно скривилась, но, к счастью, Тиа не заметила этого. Она зачарованно уставилась в Глаз Матери, а затем сместила фокус зрения. Теперь она вглядывалась через него во Врата. Божественный артефакт представлял собой друзу полупрозрачных кристаллов, размером и формой похожую на разрезанную дыню. Или на огромную жемчужину, выглядывающую из раковины. А может, на диковинный букет иномирных, хрустальных цветов. Сросшиеся камни были разных размеров и оттенков: медово-желтые, бледно-голубые, розоватые, сиреневые. Они мягко мерцали и светились в полутьме. Преломляемый свет порождал разноцветные блики, окружавшие друзу, как стайка светлячков. Любоваться им можно было бесконечно. Созерцание Глаза Матери завораживало само по себе, Яма же, рассмотренная сквозь его грани, становилась почти видимой и ощутимой.
Почти.
Минуты потянулись неспешно. Все Привратницы молчали и старались не шевелиться, даже непоседливая Баала затихла.
Взгляд Тиа стал пустым. Хэледис наблюдала за ней и гадала, какой мир выпадет разведчикам четвертого отряда. Однажды Нину сказала, что это зависит от личной удачи Привратницы, но леди Ворона посоветовала ей не нести чепухи.
— Суеверия не должны дурманить нам разум. Выбор не за нами, даже не за Всеблагой Матерью, хоть она указывает нам путь. Он случаен. Нечего искать виноватую. Ты открыла не меньше красных миров, чем другие.
Нину замолкла и больше не поднимала эту тему. О ней поговаривали, как о возможной преемнице леди Вороны, так что она не желала портить отношения с начальницей. Хэледис тоже показалась сомнительной эта идея: недавний фиолетовый мир, наведший большого шороху в крепости, открыла Баала, у которой с удачей было все более чем в порядке. А спасло разведчиков только еще более крупное везение принца. С его отрядом никогда ничего дурного не случалось.
Пальцы Тиа запорхали над книгой Ключей, записывая последовательность символов, что она увидела. Ее глаза покинула мистическая отрешенность.
— Вот Ключ от нового мира, госпожа Рэна.
— Молодец. Теперь займемся амулетами.
Хэледис сосредоточилась, мысленно вытягивая Нить из амулета. Она всегда представляла ее, как тонкую, невесомую, но невероятно прочную паутинку. В Глазе Матери она выбрала крупный нежно-желтый кристалл и обмотала паутинку вокруг него, а затем привязала к своей голове, продевая нить в самый ее центр. Потом повторила действие со всеми тринадцатью амулетами. Поначалу все это казалось какой-то глупой игрой, ведь Нитей не существовало в реальности, как и Ключей. Они были плодом их воображения. Но и те, и другие работали. Божественное чудо, что тут еще можно было сказать? Но как получилось, что для его воплощения избирали не настоящих жриц Всеблагой Матери, а женщин со стороны? Почему?
— Так надо. Зачем ты вечно задаешь столько вопросов? — ворчала Леди Ворона.
— Я хочу понять, как все это работает.
— Ты скорее сойдешь с ума, чем поймешь. Побереги голову, она тебе еще пригодится.
Хэледис пыталась обсуждать это с Джелоном, но он не до конца понимал, что они делают, хоть и очень старался понять. Нину придерживалась позиции начальницы, Баала отмахивалась («Получается — и ладно»), Льената посоветовала не выделываться и просто выполнять свою работу. Тиа разделяла ее интерес, но она знала еще меньше Хэледис.
Ярша сказала, что у Привратниц есть дар, поэтому божественный Глаз Матери им подчиняется. И это был тот редкий случай, когда Хэледис была с ней категорически не согласна. Она не чувствовала себя особенной, хоть и убеждала в этом Тиа. Чудеса творил Глаз Матери, а они были обычными женщинами.
Но почему же Привратниц не набирали из жриц? Почему божественную волю исполняли не те, кто посвятил свою жизнь верховной богине, а совершенно посторонние люди?
Ответа Хэледис не находила. Ее мысли бродили по кругу.
Наконец с привязкой амулетов было закончено.
— Я отнесу их, — вызвалась Баала.
— Если понесешь ты, мы тут застрянем еще на два часа. Льената, сходи.
Та подчинилась. Баала надулась и демонстративно отвернулась. Послала воздушный поцелуй в сторону бойниц. Нину вместе с леди Вороной принялись изучать Ключ. Тиа потянулась и потрясла головой. Повернулась к Хэледис.
— Надеюсь, он откроет Врата.
— Конечно, откроет. Иначе никогда не бывало.
— Точно?
— Точно, я спрашивала.
Тиа приободрилась и послала ей робкую улыбку. Хэледис улыбнулась в ответ и подумала, что обязательно должна ее с кем-то познакомить. Сколько там коллег-мужчин у Джелона? Они позовут на свадьбу всех. Тиа заслуживает счастья.
Льената вернулась. Книгу Ключей водрузили на подставку, левее Глаза Матери, меж двух светильников, так чтобы всем было видно.
— Открываем Врата, — приказала леди Ворона.
Хэледис взглянула на них через Глаз Матери и раскрыла свой разум. Начала воспроизводить Ключ, и ее сознание куда-то поплыло. Она видела и слышала все, что происходит вокруг, но словно была отгорожена от мира толстым стеклом. С каждым мысленным усилием она погружалась все глубже в Яму. Мягко, плавно и неумолимо, как дитя в колыбели, пущенной по реке. Ее тело охватило оцепенение, разум же пылал, как факел. Теперь он служил маяком для разведчиков. Когда ощущение завладело ею полностью и замерло, как вода над головой, Врата открылись.
Должны были открыться, потому что в реальности ничего не поменялось.
Четвертый отряд вошел через тяжелую боковую дверь с шипами и встал перед мраморной аркой, возведенной вокруг Ямы. Командир размахнулся и швырнул в нее небольшой голыш.
Камень пролетел сквозь арку и исчез.
Хэледис услышала облегченный вздох Тиа.
— Четвертый отряд, в Яму!
Разведчики уходили. Одна за другой натягивались Нити связи. Все они были одинаковыми, кому принадлежал тот или иной амулет, определить было невозможно.
Мир застыл.
Время в контакте с Ямой переставало существовать. Занимала ли разведка пять минут или пять часов, Привратницам было все равно. Хотя после полной разведки мозги будто кипели, а тела сильно затекали. Странно было так служить: рабочий день заканчивался, едва начавшись, время утекало сквозь пальцы, а сезоны сменялись с пугающей быстротой. Будто бы они продавали именно свое время, а не умения, как на любой другой службе. Отдых между сменами давал возможность отойти от этого, но Хэледис иногда казалось, что ее дни пролетают мгновенно.
Это все равно было лучше, чем торговать цветами на улице, в жару и в холод.
Нити затрепетали как струны. Разведчики возвращались.
— Четвертый отряд вернулся. Закрыть Врата. Мир — желтый.
Хэледис бросила взгляд в книгу. На самом деле ей это было не нужно: Ключ еще горел в ее голове, словно клеймо. Пройдет не меньше суток прежде чем он исчезнет. Тоже самое будет у всех остальных Привратниц.
Командир четвертого отряда повторил проверку. Камень пролетел сквозь арку и громко заскакал по мраморному полу.
Врата закрылись.
Единственный вопрос, который Хэледис никогда не задавала леди Вороне, она часто обдумывала про себя. Привратниц не обязательно должно быть шестеро, они спокойно справлялись, когда кто-то болел или уходил. Нити связи тоже никак не делились между ними, каждая брала все тринадцать.
Могла ли открыть Врата одна-единственная Привратница? И если да, то зачем были нужны остальные?
***
Джелон ждал ее в коридоре у комнаты Привратниц. Солнце давно село и везде были зажжены светильники. Очередной ее день пропал, проглоченный Ямой.
— Привет.
— Здравствуй.
Они поцеловались. Мир снова стал простым и приятным местом, в котором творились не только божественные чудеса, но и обычные земные чувства.
— Четвертый отряд принес нам кое-что интересное, — улыбнулся Джелон. — Хочешь посмотреть?
— Спрашиваешь! Конечно, хочу. Вот в такие моменты я понимаю, что выхожу замуж за правильного мужчину. Ты знаешь, чем заинтересовать женщину.
Джелон рассмеялся.
— Я тоже тебя люблю, моя хорошая. И я тоже сделал правильный выбор.
Хэледис затопило волной нежности к нему. Если бы ее попросили описать жениха в трех словах, она, не задумываясь, выдала бы «светлый», «теплый» и «чудесный». А затем завалила бы собеседника горой ненужных подробностей. Джелон Мерр был молодым мужчиной среднего роста, худощавым, светло-русым, с приятным ореховым цветом глаз. Он всегда был аккуратно одет и причесан. На носу носил очки в тонкой оправе: зрение, испорченное чтением, было неважным. Зато более интересного и начитанного возлюбленного у Хэледис никогда не было.
В Крепости Врат Джелон служил исследователем находок из иных миров.
Познакомила их его мать, добрейшая госпожа Мерр, на которую Хэледис работала раньше. Амалия Мерр выращивала и продавала цветы, вернее, их продавали за нее молоденькие цветочницы. Она была справедливой и доброжелательной женщиной: именно по ее совету Хэледис, хватавшаяся за любую работу в столице, лишь бы не возвращаться домой, решилась поучаствовать в Отборе Привратниц. Позже Амалия Мерр попросила сына пообщаться с ней, чтобы та побыстрее освоилась в крепости. Джелон пригласил ее погулять раз, другой, а после третьего, проведенного в нескончаемых разговорах, принялся ухаживать. Они быстро поняли, что созданы друг для друга, но на свадьбу и дальнейшую жизнь нужно было накопить, подготовиться, а к переменам они оба относились весьма серьезно. Легкомысленных мужчин, полагавшихся на волю богов и ежеминутные желания, Хэледис никогда не любила. Сама она была практичной и местами занудной, всегда планировала все заранее. Благодаря этому она к двадцати четырем годам уже имела то, что ей нужно было для счастья: понимающего и горячо любимого жениха, благополучную жизнь в столице, хорошую работу, верных подруг. Джелон был ее ровесником и тоже добился немалого.
Они шли по коридору, когда мимо них промчался, иначе не скажешь, Глава Врат. Они оба посторонились и почтительно склонили головы, но он не обратил на них внимания.
— Хорошо, что не заметил? — спросила Хэледис.
— Наверное. Меньше неприятностей будет.
— Тебе он тоже не нравится?
— Мне все равно, я его не знаю. Но вот Джео ругал принца почем зря. Отданные им приказы сильно осложнили разведчикам жизнь.
— Например?
— Когда мой брат вернется, его не примут даже в гарнизон. Раньше разведчиков восстанавливали на службе, теперь нет. Принц назвал ушедших предателями и велел не являться ему на глаза. Обстоятельства его не волнуют. Либо служи до самой смерти, либо забудь дорогу в крепость.
Хэледис неодобрительно покачала головой.
Жестокий поверхностный бабник. Как Ярша вообще могла говорить о нем с уважением?
— От твоего брата все еще нет вестей?
— Нет, последнее письмо пришло в прошлом году. Родители волнуются, но я не думаю, что произошло что-то серьезное. Джео сильный, храбрый и ловкий, иначе его не взяли бы в разведчики. Это он привил мне интерес к иным мирам. Скорее всего, Джео на корабле или вдали от цивилизации. Вряд ли он появится на нашей свадьбе.
— Ничего, познакомимся с ним после.
— Уверен, ты ему понравишься.
В лаборатории исследователей уже кипела работа: зажигались горелки, смешивались реактивы, резались на кусочки материалы. Хэледис обожала здесь бывать и всегда немного жалела, что не трудится в этом месте. Увы, естественным наукам ее не учили, сосредоточившись на языке, литературе, истории и географии. Ее родители растили из Хэледис дочь, которой могли бы гордиться, ее собственные желания и склонности при этом не учитывались. Это привело к ряду конфликтов, в результате которых ее поставили перед выбором: либо она «перестает дурить и начинает слушать, что ей говорят», либо живет где-то в другом месте. Хэледис покинула дом в девятнадцать лет, переехала в Тенлор и никогда об этом не жалела. Поначалу было непросто найти работу, даже приходилось, сгорая от стыда, питаться вареными моллюсками в храмах Всеблагой Матери. Ими кормили бесплатно, но на вкус они были как грязь с привкусом рыбы. Зато неплохо насыщали. Позже Рила научила ее правильно их готовить и Хэледис оценила, насколько моллюски могут быть вкусными. А также — как важно уметь готовить в принципе, когда у тебя мало денег. Когда же Джелон рассказал, что моллюски представляют собой иномирный источник продовольствия, открытый шестьдесят семь лет назад, во время Тринадцатилетней осады, она и вовсе пришла в восторг.
— В 779 году исследователи Крепости Врат обнаружили, что если поместить моллюска в воду и каждый день подсаливать, то он увеличивается вдвое, — оживленно объяснял Джелон, — и наращивает отрезанные части в течение месяца, только потом гниет и умирает. Но воду нужно менять регулярно, не реже раза в два дня. Думаю, в том храме кто-то просто ленился это делать, вот моллюск и начал портиться раньше времени. Так-то, люди спокойно питались почти ими одними, когда Мальреш и Сарния отрезали Аринай от поставок продуктов. Король Киргар Стойкий пожаловал дворянские титулы всем исследователям, которые это обнаружили. Они спасли людей от голодной смерти. Хотел бы и я когда-нибудь открыть что-то настолько важное.
— Откроешь, ты умный и талантливый, — уверенно заявила Хэледис. — Теперь период Тринадцатилетней осады мне нравится еще больше, а он и без того был интересный.
— И романтичный? — лукаво заметил Джелон.
Хэледис фыркнула.
— Я восхищаюсь принцем Шельтаром Бессмертным за то, что он защитил Аринай от загребущих соседей, а не за то, что, захватив в отместку Мальреш, влюбился в его королеву. Глупо это. Что бы он там не исправлял, в Мальреше его все равно ненавидели до самой смерти.
— Но королева ответила на его чувства.
— Или притворилась, чтобы получить над ним власть. Серьезно, я не верю, что можно влюбиться в убийцу своего мужа. С ее стороны это был разумный политический ход, приведший к тому, что Мальреш сейчас отдельное государство, а не часть Ариная. Вот за это ее можно уважать.
Историю Хэледис любила. А обсуждаемые моллюски теперь были на всех рынках, стоили не больше медяшки за килограмм и украшали лабораторию исследователей иных миров. Были здесь и чучела удивительных животных, засушенные и живые иномирные растения, скелеты и рога странных существ, которых Хэледис даже не знала, как обозначить. Исследователи тоже не пришли к единому выводу, излагая ей каждый свою версию.
— О, Хэледис пришла! — обрадовалась ей Табита. — Иди сюда, смотри. Как думаешь, что это?
— Ветка? — предположила та.
— Три ха-ха! Смотри теперь.
Табита подсунула кусок алой ткани под коричневую «ветку», состоящую из множества тонких побегов разного размера, и та моментально покраснела, сливаясь с фоном.
— Оно маскируется! Это насекомое!
— Оно не шевелится, — возразил ее брат-близнец Тароит, — это просто растение со способностью к маскировке.
— Растения так себя не ведут, дурень.
— Насекомое уже попыталось бы тебя укусить, дурында.
Дальше оба ученых, позабыв про гостью, принялись пылко отстаивать каждый свою точку зрения. Поначалу Хэледис смущала их ругань, но та никогда не заканчивалась ссорами. Табита как-то мимоходом обронила, что они всегда ведут исследования с противоположных сторон, охватывая таким образом две разных версии и находя в них слабые места. Говорливые, коренастые, кудрявые шатены, близнецы были, как и все друзья Джелона, людьми неординарными и неглупыми. Они не возражали против присутствия посторонней в лаборатории и снисходительно относились к проявлениям любовных чувств у них на глазах. Хэледис старалась быть сдержанной, но у нее это не всегда получалось.
— Джелон, тебя начальник искал, — сообщил Миран Нэлт. — Иди, я пока развлеку твою невесту.
— Спасибо. Я скоро.
Хэледис отпустила его руку и едва слышно вздохнула. Джелон послал ей влюбленный взгляд и ушел. Миран улыбнулся одними уголками губ. Это был длинноволосый мужчина лет тридцати с аккуратной бородкой и спокойными зелеными глазами. Сейчас он закончил сортировать образцы почвы по нескольким горшочкам и отложил лопатку.
— Гляди-ка, и не ревнует совсем. Как дела в мистической обители Привратниц?
— Как обычно, — рассеянно ответила Хэледис, наблюдая за тем, как под иномирную «ветку» продолжают подкладывать разноцветные вещи и как та ловко перекрашивается, — открываем Врата, закрываем Врата. Ничего не меняется.
— Тебе не нравится твоя работа?
— Нравится. Она важная и хорошо оплачиваемая. Я рада, что могу служить людям.
— Обычно говорят: «Служить Аринаю».
— Это одно и то же.
— Нет. Но то, что ты так думаешь многое говорит о тебе.
Хэледис приподняла брови.
— Я все еще в крепости или уже в храме Чтеца?
Миран мягко рассмеялся.
— Извини. Люблю покопаться в чужих головах. Уже прекратил.
— Миран, ты женат?
— Нет, и никогда не буду.
— Жалко.
— Ничего. У тебя замечательный жених. Двоих содержать будет накладно.
Хэледис прыснула.
— Остряк. Не забудь, я жду вас всех на нашей свадьбе. Не придешь, обижусь.
— Приду, раз так.
Табита и Тароит вдруг присели на корточки и принялись шарить по полу руками.
— Что случилось?
— «Ветка» сбежала, — сдавленно прошипела Табита. — Говорю же, отсутствие ног — не показатель. Это насекомое.
Тароит закатил глаза.
— Ты ее куда-то уронила, безрукая. Только бы она не заползла в пасть к нашему Пожирателю мух. Вполне себе растительному, но двигающемуся. Кстати, вон он, на подоконнике. Хэледис, можешь посмотреть, только пальцы не суй. Разведчик, который его принес, был весь покусан.
— Спасибо, — ответила та и пошла смотреть иномирное растение.
Миран отвлекся на вопрос другого исследователя, остальные не обращали на нее внимания, разбирая находки из желтого мира. Исследователи были поглощены ими настолько, что не заметили бы даже открывшуюся под носом Яму. Странно, почему Джелон сейчас не с ними? У него тут кусочки другого мира лежат, а он мало того что пошел за ней, теперь еще и застрял в кабинете начальника.
Она разглядывала колючее растение в горшке, чьи листья напоминали распахнутую пасть, и подавляла желание сунуть туда что-нибудь для проверки (не палец точно, но хоть грифель или монетку, любопытно же, как растение пожирает мух), когда вернулся Джелон. Лицо его сияло.
— Извини, что долго. Уже поздно, тебе пора. Мы будем работать всю ночь. Пойдем, я провожу тебя до повозки. Разыскать Яршу, чтобы довела до дома?
— Не надо, я больше не буду сокращать путь по темным улочкам. В субботу мы идем в главный храм Чтеца, на лекцию о древних людях, как договаривались?
— Конечно. Я зайду за тобой в десять утра. Хэледис, подожди.
Она остановилась. Джелон задумчиво рассматривал ее прическу.
— Красивые заколки.
— Спасибо, — немного удивилась Хэледис. — Я всегда собираю волосы на работе. В выходные распущу, если хочешь.
— Ты прекрасна всегда, но нравишься не только мне, — сказал Джелон, бережно прикасаясь к ее голове. — Бедняга нашел единственное тихое место, где его не трогали, и почти спасся.
Хэледис ойкнула, увидев на его ладони сбежавшую «ветку». Все еще неподвижную и заметно посветлевшую. Она даже не почувствовала ее веса.
— У меня действительно такие волосы? «Ветка» стала совсем бесцветной.
— Думаю, он пытался подстроиться к оттенку твоих глаз. Они как дымчатый хрусталь. Прекраснее лигеитов.
Хэледис наградила его легким поцелуем за красноречие.
— Отдай коллегам, пока опять не сбежало.
Джелон согласно кивнул и обернулся к Табите с Тароитом.
— Ребята, мы нашли его. Я буду доказывать версию, что это минерал.