Всю ночь Олегу снилась Лена, умирающая от лучевой болезни и умоляющая убить ее, дабы прекратить мучения. Рыбкин перерезал ей горло дрожащей рукой и проваливался куда-то вниз, как будто бы в ад. Это оказывался город, разрушенный ядерным взрывом. Обгоревшие трупы подымались и превращались в зомби, они шли на Олега, зловеще шепча:
— Зямши!
— Вот только не надо так орать! — с ходу предъявил претензию Юра, как только Олег проснулся.
— Он во сне кричал, — заступилась за него Альфия Ивановна, — что, кошмары? — участливо спросила она Олега.
Рыбкин кивнул.
— Бывает, — проговорила женщина.
— А что вы тут целыми днями делаете? — спросил Олег, — неужто телевизор смотрите?
— Да и телевизор то уже надоел. Все одно и тоже. О том, какие плохие американцы и как мы им отомстили. Еще, кстати, неизвестно, отомстили ли. Может, разрушенный Нью-Йорк, который показывают в новостях — это просто кадры из голливудского фильма.
— А что, кстати, про войну говорят?
— Про войну? — вмешался в разговор Дима, — Говорят, нет никакой войны. Не с кем воевать. Весь мир в труху, все страны заняты восстановлением экономики.
— Все страны? — переспросил Рыбкин, — а Китай?
— Китаю тоже прилетело. И Европу накрыло, там были натовские базы. Индия, Израиль, Пакистан — и они вмешались в конфликт. Даже в Австралию кто-то запустил пару ракет.
Олег долго сидел молча, пытаясь переварить услышанное. Потом пришел солдат, принес кастрюлю с кашей.
— У новенького нет тарелки, — сказала ему Альфия.
— Знаю, — коротко отвели тот и ушел, но через некоторое время вернулся с металлической миской и ложкой.
Юра тем временем морщился, пытаясь засунуть в себя несколько ложек каши. В его тарелке было положено совсем на донышке, и даже это он не мог съесть.
— Что, не лезет? — усмехнулся Олег, вновь вспомнив про непрекращающийся голод, что стал уже почти его неотъемлемым спутником, — тогда я съем твою порцию.
Подросток ничего не ответил, и Олег положил себе больше всех, рассудив, что раз Юра воротит нос, то можно забрать себе его долю.
— А почему это ты его порцию должен съесть? — возмутился Дима.
— Потому что «в большой семье клювом не щелкают».
После завтрака Олег решил подумать о том, что делать дальше. Он некоторое время ходил взад вперед по комнате, чем начал нервировать соседей.
— Да успокойся ты уже! — воскликнул Дима.
Рыбкин остановился возле окна. Выглянул наружу. Второй этаж, высота метра три-четыре. Если спрыгнуть неудачно, можно, пожалуй, сломать ноги. «Интересно, у бессмертных переломы тоже заживают?» — подумал парень, — «Пулевые ранения же заживают…».
Мимо проходил солдат. Увидел смотрящего в окно Олега, тот погрозил ему кулаком. Рыбкин понял, что далеко ему все равно не убежать, и решил пока отложить эту идею. «Может быть, ночью?» — предположил он.
День тянулся монотонно медленно: делать было нечего. По телевизору только новости, в которых уже в сотый раз дикторы повторяют, что американцы совершили вероломное нападение на Россию, но это варварское нападение не осталось без ответа: американские города тоже лежат в руинах.
После обеда в импровизированную камеру заглянул совсем еще молодой парень в военной форме, с наголо бритой головой.
— Рыбкин, на выход, — сказал он.
— Что, меня выпускают? — удивился Олег.
— Выпускают, выпускают, — радостно кивнул тот.
Рыбкин весь напрягся, предчувствуя недоброе и с опаской выглянул в коридор. Там никого.
— Что, не веришь в свое счастье? — усмехнулся солдатик.
Олег направился к выходу, озираясь по сторонам. А у выхода его уже ждали двое военных в бронежилетах.
— Спокойно, — сказал один из них, ткнув ему в живот дулом автомата, — не дергайся.
Второй прицелился парню в голову.
— Руки назад, — произнес молодой солдатик и защелкнул на запястья браслеты.
— Наручники? Серьезно? — удивился Олег.
— Пошел! — скомандовал тот, что целился в голову.
Парня затолкали в «уазик», на голову надели мешок. Куда-то очень долго везли, потом так же с мешком на голове вели. Потом остановили. Сняли мешок. Олег увидел перед собой обшарпанную стену.
Наручники наконец-то сняли. Рыбкин стал интенсивно разминать затекшие кисти.
— Отставить! — раздался сзади грозный голос.
Парень вздрогнул.
— Медленно повернуться, — последовала следующая команда.
Олег увидел перед собой солдата в бронежилете, который целился в его голову из автомата. Парень находился в тесной комнатушке, в которой стояла железная койка.
— Лечь на кровать! — скомандовал конвоир.
Когда парень подчинился, солдат пристегнул его браслетами, причем, и ноги и руки.
— За что? — тихо спросил Олег.
Ответа не последовало. Конвоир просто молча ушел, оставив Рыбкина в гнетущей неизвестности. Олег лежал и едва не выл от безысходности.
Чуть позже в камеру вошла женщина в белом халате. Ее лицо скрывала медицинская маска, но глаза выглядели вполне симпатичными. Незнакомка поправила торчащую из-под марлевой шапочки прядь черных волос, достала скальпель.
— Ну-с, посмотрим, того ли мне привезли, — сказала она.
Олег с ужасом вытаращил на нее глаза.
— Спокойно, спокойно, — проговорила женщина — больно не будет. Ну, или почти не будет.
Она расстегнула несколько верхних пуговиц на рубашке Олега, оголила ему грудь и быстро сделала надрез скальпелем. Рыбкин коротко вскрикнул.
— Что вы делаете? — спросил Олег.
— Проверяю, — ответила медсестра, наблюдая за тем, как рана быстро зарастает.
— Отлично, — с удовлетворением проговорила женщина, — вы действительно тот, кто мне нужен.
И тут до Олега дошел жуткий смысл происходящего.
— Я что, в секретной лаборатории? — испуганно спросил он.
— Да.
— Заебись… Но зачем так издеваться, почему меня пристегали к кровати?
— Мера предосторожности, — ответила медсестра, — мало ли что можно ожидать от инопланетного существа.
— Вообще-то я человек.
— Все вы так говорите… Но у людей не заживают раны за запять секунд.
— И что, теперь меня вот так будут держать привязанным? А если я, например, в туалет захочу?
— Тут есть кнопка, можно дотянутся пальцем. Я приду и поставлю вам судно.
Женщина ушла. Олег так и остался лежать пристегнутый.