Олег очнулся в своей камере, пристегнутый к койке. Когда пришла медсестра, она сказала:
— Зря ты это сделал. Теперь будет только хуже.
— Что может быть хуже, когда тебя живого режут на кусочки?
— Ну, подумаешь, пальчик отрезали, — фыркнула медсестра, — новый же вырос. А вот если будут отрезать каждый день. И не палец, а ногу, например?
— А хотите информацию? — спросил Олег.
— Информацию? — усмехнулась она, — и что же ты можешь сообщить мне такого интересного?
— Когда я лежал на операционном столе, я внезапно на несколько секунд пришел в сознание. Кажется, никто этого не заметил. И я услышал любопытный разговор. Могу рассказать…. Но, не безвозмездно, разумеется.
— И что же ты хочешь?
— Для начала, чтобы со мной обращались более гуманно. Хотя бы не пристегивали к кровати. Обещаю, что больше не буду делать глупости.
— Ладно. Если информация будет полезной, я поговорю с начальством, чтобы тебе дали некоторые послабления. Рассказывай.
И он передал ей содержимое разговора.
— Хм, интересно. Проверим, — сказала медсестра, потом взяла кровь на анализ и ушла.
После этого разговора ничего не изменилось. Рыбкин по-прежнему был пристегнут к кровати, а если его и водили на какие-нибудь эксперименты, то отстегивали под присмотром охранника, держащего наготове автомат, и надевали на голову мешок.
Но однажды, при очередном визите, медсестра сказала:
— У вас есть шанс искупить свою вину и улучшить условия своего содержания.
— Правда? И как же мне искупить «свою вину»?
— Рассказать все свою историю. С самого начала. О том, как вы получили от инопланетян Дар. Причем, рассказать все очень подробно, в деталях, нигде не соврав. Ваши показания, кстати, будут проверяться. В случае обнаружения лжи, сами понимаете, ни о каком снисхождении речи быть не может.
— А что насчет той информации, что я уже дал?
— Как ни странно, она подтвердилась. Благодаря вам мы поймали банду иноагентов. Но, сами понимаете, учитывая вашу недавнюю выходку, этого недостаточно. Хотя, в качестве жеста доброй воли, мы больше не будем пристегивать вас к кровати наручниками.
С этими словами она достала ключи открыла браслеты на запястьях Олега.
— А ноги? — спросил тот, когда медсестра начала уходить.
— А это надо еще заслужить, — бросила она напоследок.
«Ну что ж», — подумал Рыбкин, сев на кровати, — «Это уже лучше, чем все время вот так лежать».
Но чуть позже до него дошел жуткий смысл происходящего. «Рассказать все очень подробно, нигде не соврав», — вспомнил Олег слова медсестры, — «Это значит», — размышлял он, — «Придется рассказать о том, как я проспал эвакуацию. Это ладно. А дальше? Про то, как меня расстрелял патруль, потом появился этот странный голый мужчина, испепелил их, а мне дал Дар. Тоже ладно. Я голый бежал по городу, решил ограбить магазин одежды. Уже криминал. А то что было в торговом центре… Нет, про это никак нельзя говорить правду. Но они будут проверять. Дилемма. Жесткая дилемма. Либо отказаться от сотрудничества, но это чревато» — Рыбкин вспомнил, как ему отрезали палец, как стреляли в голову. Он выжил благодаря дару бессмертия, но приятного мало.
«С другой стороны», — думал парень, — «Если говорить правду, это сознаться в преступлениях, которые, по сути, тянут на пожизненное, если не на смертную казнь: мародерство, мошенничество, угон автомобиля. Даже убийство. Эвтаназия, кажется, законом тоже запрещена», — пытался вспомнить Олег уголовный кодекс, — «Но, с другой стороны, а что я теряю?», — далее размышлял парень, — «Я уже, по сути, как в тюрьме, и выпускать отсюда, так или иначе, меня не собираются. Сбежать невозможно. Но, может быть, действительно, если буду сотрудничать, то со мной будут более гуманно обращаться. А там, глядишь, что-нибудь когда-нибудь измениться. Я бессмертный, времени у меня вечность, могу подождать. Надо соглашаться».
— Короче, я согласен, — сказал Олег, когда в следующий раз пришла медсестра.
— Ты уверен, ты хорошо подумал? — с усмешкой спросила она, — ты понимаешь, что за вранье тебя жестко накажут? Ту готов к этому?
— Да.
— Ну, вот и отлично.
И она отстегнула браслеты на ногах. Увидев удивленно лицо Олега, медсестра рассмеялась и сказала:
— Я умею за себя постоять, если что.
— Но, тем не менее, ты тогда дала захватить себя в заложницы….
— Так и было задумано. Пойдем.
Они вышли в коридор.
— Вот видишь, ему вполне можно доверять, — сказала она солдату, который ждал снаружи.
Тот лишь неодобрительно покачал головой, а потом надел на голову Олегу черный мешок.
— Извини, но так надо, — сказала медсестра.
— Это вы называете доверие…, - недовольно промывал Рыбкин.
Потом его долго вели разными коридорами, а мешок сняли только в небольшом кабинете. Здесь было два кожаных кресла, одно возле стола с компьютером, второе, видимо было для посетителя. Компьютер был повернут так, чтобы посетитель не видел его экран. В том кресле, что у компьютера, сидел лысый мужчина в клетчатой рубашке, который носил очки в золотой оправе. Его голова напоминала бильярдный шар.
— Садитесь, — предложил он, посмотрев на пленника поверх очков.
Олег плюхнулся в кресло. Сопровождающие его медсестра и солдат остались за дверью.
— Ну-с, рассказывайте, — велел лысый.
— Дар мне дал какой-то странный голый мужчина, — заговорил Олег.
— Нет-нет, — прервал его дознаватель, — с самого начала. Как вы оказались в запретной зоне?
— Проспал эвакуацию.
— Как именно проспали? При каких обстоятельствах?
— На холм полез. Упал. Ударился головой. Очнулся, а эвакуация уже закончилась.
— Эвакуация длилась два дня. Хотите сказать, что все эти два дня вы были без сознания?
— Выходит, так.
— И вас никто не нашел? И собаки не съели?
— Не думал об этом. Просто говорю, как есть. Не знаю, как так вышло.
— Ладно. Пометим это как информация, нуждающаяся в проверке. Проверим. Теперь, во всех подробностях, рассказывайте, что с вами происходило с момента, как объявили эвакуацию.
Олег напряг память и начал рассказывать:
— Метеорит упал, когда я шел на обед….
Мужчина с лысиной слушал внимательно, иногда делая какие-то пометки на компьютере. Иногда он прерывал Рыбкина и просил рассказать некоторые места подробнее.
— Как звали девушку, которую поранило осколком стекла?
— Даша Петренко.
— Опишите подробно, как она выглядит.
— Белая блузка. Точнее, уже не белая. Она была красная от крови.
— Цвет волос, цвет глаз?
— Ну и вопросы у вас… я что, ей в глаза заглядывал?
— Отвечайте!
— Не знаю.
— И цвет волос не знаете?
— Черные. Длинные, — Олег уже начал злиться от того, что ему задают какие-то глупые вопросы.
— Не нервничайте. Продолжайте.
Рыбкин рассказывал дальше. Дознаватель точно так же местами прерывал монолог и задавал «дурацкие» вопросы. Когда дошли до момента, как Олег упал с холма, у парня уже буквально «болела голова» от напряжения.
— Ладно, на сегодня достаточно, — сказал лысый мужчина.
Олега снова привели в его миниатюрную камеру. Ладно хоть не стали пристегивать к кровати.