Глаза его стали острыми, как булавки. Скуку с него как ветром сдуло. Все его внимание было сосредоточено на моей особе.
- О деньгах в машине.
- Каких деньгах? - тупо повторила я ещё раз.
- Мы нашли огромную сумму английских денег, спрятанных в вашей машине.
- Это была не моя машина. Я её наняла.
- Спрятанную в нанятой вами машине.
- Я ничего не знаю ни о каких деньгах.
Они смотрели на меня, явно не веря. Они ждали, чтобы я им ещё что-нибудь сказала, но я понятия не имела, что сказать, и потому просто повторила:
- Я ничего об этом не знаю.
Темноволосый коротышка фыркнул и что-то быстро пробормотал по-французски.
Пейрол перевел:
- Вы пытаетесь сказать нам, что это не ваши деньги?
- Конечно, не мои.
- Так вы предполагаете, что эта девушка, которую вы посадили в свою машину, эта Катрин Хьюис, что она прятала 20 000 фунтов стерлингов в багажнике нанятой вами машины? Двадцать тысяч в аккуратной банковской упаковке?
В таком изложении это действительно звучало неестественно. Я понимала, почему они с трудом мне верят.
- Должно быть, так и было.
Я была удивлена не меньше них. Мне показалось, что это не в её стиле, для Крис скорее подошли бы международные мандаты (аккредитив) (доверенность, имеющая силу заграницей) и банковские чеки. С другой стороны, а что я вообще знала о её стиле? Возможно, она частенько разъезжала по стране с двадцатью тысячами в банкнотах, и в этом случае ей нужно было где-то их прятать.
- Где вы её посадили?
- В Париже, за чертой города.
- В какое время?
- Сколько у неё было багажа?
- Она проявляла нервозность?
Вопросы сыпались один за другим. Было раннее утро, сказала я. Около шести. У неё был при себе один чемодан, солгала я. Они кивнули друг другу и перебросились парой фраз по-французски, из которых я поняла, что паспорт был найден в la vasile rouge37.
- Верно, - сказала я. - Он был красный.
- Значит, два чемодана ваши, а красный - ее?
Я неопределенно кивнула. Что тут такого, может, я захотела просто размять мышцы шеи.
- Куда она направлялась?
- В Тулузу, - сказала я. - К сестре.
Они хотели досконально знать, где мы в тот день останавливались. Я сказала, что не могу вспомнить. Завтракали где-то между Орлеаном и Божанси, сказала я. Городишко с площадью и Кафе де Спортс. На подъеме вдохновения я рассказала, что мы заходили в супермаркет в Божанси и купили продуктов для обеда. Но, похоже, вдохновение ошиблось адресом. Вид у них был удивленный. Они сказали, что в машине не было обнаружено никаких следов еды.
- Нет, - сказала я. - Мы не в машине обедали. И к тому же, почти все доели на ужин. А остальное я выбросила. - Я была немного обижена, что они во мне сомневаются. Я до того живо все это себе представила, словно так и было на самом деле. Я видела, как моя рука выбрасывает половину длинного французского батона и недоеденный кусок сыра в мусорный бак у дороги.
- Когда вы останавливались в кафе, вы оставляли машину без присмотра?
- Вы уходили в туалет? - спросил темный коротышка.
- Да, - честно ответила я. - Уходила.
- А она ходила с вами?
- Нет. Она подошла к стойке бара и оплатила счет.
- Могла она это сделать, а потом выйти к машине, пока вы были в туалете?
- Ну, могла.
- А как насчет машины? Она была заперта?
- Наверное. Да.
- Вы когда-нибудь давали ей ключи? Чтобы что-то вынуть из машины?
- Нет.
- А багажник? Вы могли оставить багажник незапертым?
- Понятия не имею, - сказала я, в восторге от того, насколько легко было отвечать на их вопросы, причем фактически говоря правду, в буквальном смысле этого слова. - Наверное, могла. Не помню.
Я лежала, откинувшись на подушках, и наблюдала, как они жарко обсуждают это по-французски. Они полицейские, думала я, вот и пусть решают. Только поскорее, а то у меня снова начали болеть ноги. Я ерзала от боли, перемещая вес тела с одной ягодицы на другую, и случайно столкнула на пол газету. Пейрол наклонился и поднял её. Он держал мою фотографию перед глазами: все, что ему нужно было сделать, это опустить взгляд и мысленно провести параллели. Но он этого не сделал. Мельком, без интереса, взглянул на неё и передал мне.
- Вы замужем? - внезапно спросил он, наблюдая, как я складываю газету.
- Нет, - сказала я - вторая серьезная ложь.
- Если вы недавно вышли замуж, вы также должны известить об этом власти, - сказал он.
- В этом случае я непременно так бы и поступила, - сказала я. - Но я не замужем.
И только отодвигая стакан воды, чтобы освободить на тумбочке у кровати место для газеты, я поняла, что этот вопрос был вызван видом моего обручального кольца. Я ношу его уже шестнадцать лет, и так привыкла к нему, что перестала замечать.