- Не нравится? Отличный, крепкий дух, да? Запах коз.
Мы с восторгом понаблюдали за новой технологией. Мы попробовали несколько сыров: на вкус они были точно такими же, как на запах. Потом снова вышли в сияние дня. Лесные голуби сонно ворковали в ветвях деревьев. Зной опалил мне кожу. Все вокруг двигалось медленно, будто обессилело под тяжестью знойного дня. Утки тихо качались на воде. Погруженные в собственные мысли цыплята с отрешенным видом рылись в пыли.
- Ну что, идем смотреть пчел? - спросил дядя Ксавьер, шикая на любопытных гусей.
Мы снова пересекали бесконечные поля, пока не пришли к небольшому яблоневому саду. Между рядами деревьев стояли ульи.
Дядя Ксавьер снял переднюю заслонку улья. Внутри клубился водоворот жизни. Пчелы цеплялись за заслонку, ползали в слепой панике, ослепленные внезапной вспышкой жесткого света. Дядя Ксавьер ласково смахивал пчел с руки.
- Видишь, - сказал он. - Они меня знают, эти пчелы. Слушаются. Потому что понимают, что им без этого - никуда, - он ущипнул тугую коричневую кожу на своей руке. - Все ещё любишь соты? - спросил он, ставя на место заслонку.
- Обожаю, - сказала я, потому что хотела оправдать все его ожидания. Хотела быть хорошей племянницей этому человеку, чья доброта согревала меня так сильно, словно он сам был маленьким блестящим кусочком солнца.
- Гадкая девчонка, воровала у меня мед, - он зашелся от смеха. Размахивая руками, чтобы отогнать от моего лица нескольких пчел, он сказал: - Ну так что, скажи-ка по правде, ты так и осталась гадкой девчонкой?
Поди угадай, как отвечать на такой вопрос.
- Ужасной гадкой, - сказала я.
Он широко улыбнулся.
- Так я и думал. Но в малых дозах грех душе полезен. Человек не должен обременять себя излишком здравого смысла.
- Да, - сказала я. - Здравый смысл - это не самая сильная моя сторона.
Он засмеялся. Он закрывал ворота и стоял спиной ко мне, чтобы из соображений деликатности не смотреть на меня, когда будет задавать следующий вопрос:
- У тебя неприятности, Мари-Кристин?
Внезапно у меня похолодело в животе. Я вся покрылась мурашками, хотя день был разгаре - самое пекло. Одна реальность подло подмяла под себя другую. Весь день я была Мари-Кристин Масбу, и она оказалась мне впору точно так же, как и её одежда. Весь день мне было настолько удобно внутри собственной кожи, что впервые в жизни я ощутила, что она принадлежит лично мне. Но что это было, вот это все? Всего лишь обманка, подлог. В другой реальности, в реальности, где властвуют абсолютные истины, я не была Крис Масбу и ничего о ней не знала. Первый раз я всем нутром, а не только мозгами, поняла, что, конечно, у неё были неприятности. И это могли быть неприятности весьма и весьма серьезные, с какими мне никогда не приходилось сталкиваться и вряд ли когда-то придется. Иначе зачем бы ей понадобилось два паспорта и багажник, набитый деньгами?
- Не будем об этом, - сказала я.
Он обернулся, чтобы взглянуть мне в лицо, - он хмурился, как нежный, встревоженный лев.
- Мужчина? - спросил он.
Согласиться с этим было безопаснее всего, и я кивнула.
Он вздохнул.
- Тебе надо замуж, - сказал он. Тебе тридцать два, а за душой ни мужа, ни дома, ни детей.
- Есть и другие радости в жизни, - сказала я.
- Есть, да. Но вместе с этим, а не вместо этого.
- У меня есть работа, - сказала я.
- Работа - это хорошо, - сказал дядя Ксавьер. - Но этого не достаточно. Женщине ещё кое-что нужно.
- Мужчина.
Он засмеялся.
- Вот именно. Мужчина. Мужчина - это как раз то самое "кое-что". Я хочу, чтобы ты была счастлива, Мари-Кристин.
Это прозвучало очень банально, но сказано было так просто, с таким чувством, что у меня слезы навернулись на глаза. Непонятно, почему он вообще обо мне заботится. Он меня с восьми лет не видел.
- Больше всего я счастлива, когда одна, - честно сказала я.
- Ой, да это потому, что ты ещё не встретила подходящего человека, сказал дядя Ксавьер. Он покачал головой и вздохнул. - Тридцать два. У тебя, наверное, отбоя нет от них.
- Я бы не сказала.
- Да брось ты. Взять хотя бы того рыжеволосого парнишку в больнице. Этого доктора. Он уже успел в тебя втюриться.
- Доктор Вердокс? - я была поражена.
- Ну да, - сказал он. - Это невооруженным глазом было заметно.
- Влюбился - в меня?
- Слава богу, я тебя вовремя увез. Он явно тебе не подходит.
Мы шли по полям в молчании, пока я переваривала эту мысль и в замешательстве пересматривала под новым углом наши разговоры с доктором Вердоксом.
- Как бы то ни было, я не верю в любовь, - в конце концов, изрекла я. Скорее всего, мы обе пришли к такому заключению - Крис Масбу и Маргарет Дэвисон. - По крайней мере, в такую любовь.
Дядя Ксавьер остановился и вытаращился на меня в крайнем изумлении.
- Ты никогда не влюблялась? - спросил он. - Ни разу? Ни единого разочка?
Я тщательно поразмыслила над его вопросом.
- Нет, - наконец честно призналась я. - Ни единого.
Неодобрительно качая и потряхивая головой, он отправился к дальнему концу поля, где бродили несколько коз. Подобрал палку и с её помощью согнал их в стадо.
- Ты, надеюсь, коз-то не боишься? - спросил он, потому что я немного отпрянула, занятая своими мыслями. - Нет-нет. Моя Мари-Кристин ничего не боится, правда? Ни пчел, ни коз, ни каменных бассейнов, - ничегошеньки. Моя Мари-Кристин не боится ровным счетом ничего, - кроме, разве что, любви.
- Я не говорила, что боюсь влюбиться, - я тоже подобрала палку. - Я сказала только, что не верю в нее.
Козы прыгали впереди, звеня колокольчиками и издавая надменное блеяние, когда натыкались друг на друга. Мы гнали их по тропинке к фермерским постройкам, хотя они явно знали дорогу лучше меня.
- По-моему, это все мужчины выдумали, - сказала я. Хотя вовсе этого не думала: вернее, эта идея только что пришла мне в голову, и я её проверяла.