Он был очень напряжен. Весть о смерти Крис он воспринял, почти не изменившись в лице, как будто это была ничего не значащая, второстепенная деталь.
- А вы кто такая? - спросил он.
- Трудно объяснить.
- Но имя-то у вас должно быть, - настаивал он.
- Да, - сказала я, - но после несчастного случая... Я была вместе с ней в машине, и все приняли меня за Крис. И я... в общем, когда я пришла в сознание, я просто не стала их разубеждать.
Он был - и поделом ему! - совершенно сбит с толку.
- Это только на время, - торопливо сказала я. Бесполезно было пытаться растолковать это за те несколько минут, что необходимы для похода в туалет. - Может, встретимся завтра? Я тогда все объясню.
Он смотрел на меня с беспокойством, словно опасаясь, что я ему подстрою какую-то ловушку.
- Так кто вы все-таки? - спросил он.
- Никто. Ей-богу, никто. Я просто ловила попутку, и Крис меня подвезла.
И тут он спросил:
- Что случилось с деньгами?
Хотелось притвориться, что я ничего не понимаю, и спросить, какие такие деньги, но все уже и без того было слишком запутано.
- Их забрала полиция, - сказала я.
- Черт! - он стукнул себя ладонью по лбу. - Вот дьявол!
- Послушайте, меня ждут. Мы можем увидеться завтра?
- В десять, - холодно ответил он. - Здесь. Буду вас ждать.
Обещание подождать сопровождалось красноречивым нервным и злобным жестом.
Когда я вернулась к столу, дядя Ксавьер заказал кофе и две рюмки коньяка.
- Ты такое пьешь? - спросил он.
Я не пила. Вернее, Маргарет Дэвисон не пила коньяк. Но я была ему очень благодарна. Я держала бокал обеими ладонями, чтобы руки меньше дрожали. К тому времени, когда я могла выпить кофе, не расплескав его при этом, он уже остыл.
Мы возвращались домой в молчании. Мне было грустно. Я сидела рядом с дядей Ксавьером и гадала, что же делать дальше. В десять я встречусь с Мэлом, и после этого у меня не останется ни единого шанса: после этого мне придется сесть в автобус до Фижеака и отправиться на поезде к югу. Волновала меня записка. Я непременно должна буду оставить записку. Нельзя же просто исчезнуть без всякого объяснения. Я пробовала всевозможные версии: "Дорогой дядя Ксавьер" - но я не имела права так называть его. "Дорогой месье Масбу, ваша племянница погибла, а я - самозванка. Благодарю вас за гостеприимство. Простите меня. Маргарет Дэвисон".
Видите, как трудно?
- О чем задумалась? - спросил дядя Ксавьер, свернул от реки вверх, к холмам.
- Ни о чем, - сказал я.
Вообще-то я думала: то, как я с ним поступила, непростительно. Проблема в том, что если я все это изложу как есть, это будет ещё более непростительно.
- Спасибо за прекрасный вечер, - сказала я, когда мы въехали в ворота. В холле я не удержалась и поцеловала его в щеку.
- Спасибо, - повторила я.
Я долго сидела, глядя в конопатое зеркало трюмо и поворачивая створки, чтобы видеть, как мои размноженные отражения исчезают в бесконечности по обеим его сторонам. Оказывается, бывает трудно смотреть в глаза самой себе, вот ведь как.
Когда я на следующее утро спустилась вниз, дядя Ксавьер уже два часа как ушел. Ну и хорошо. Я струсила, не стала писать записку. Убедила себя, что будет лучше послать открытку из города. Выпила кофе и отыскала хозяйственную сумку, куда запихала смену белья и кое-какие вещи. Сказала Селесте, что иду погулять.
- Вернешься к обеду? - спросила она, но я сделала вид, что не услышала.
До города было намного дальше, чем мне казалось, и нестерпимо жарко. Было глупо думать, что я уже настолько поправилась, чтобы предпринимать такие долгие пешие прогулки. Когда я дотащилась до гостиницы, было почти одиннадцать. У меня все плыло перед глазами, голова кружилась. А ноги представляли из себя два студенистых комка боли.
Он ждал меня за одним из столов, выставленных на тротуар. Когда я, прихрамывая, перешла улицу, он вежливо поднялся.
- Боже правый, - сказал он. - Вы что, нездоровы? Ну и вид у вас.
Он, кажется, всерьез встревожился. Заказал мне бренди и графин воды на французском с ужасающим южно-лондонским акцентом. Предложил мне положить ноги на свободный стул. Он был совсем не похож на человека, которого я видела вчера. Он усердно старался очаровать меня. Изобразил участие по поводу несчастного случая на дороге и неподдельно огорчался из-за смерти Крис.
- Погибла? - то и дело повторял он и в замешательстве качал головой. Извинился на случай, если показался мне вчера хладнокровным. - До меня просто не сразу дошло, - сказал он. - Это был шок. Бедняга Крис.
- Вы хорошо её знали? - спросила я. Он был для меня загадкой. Загадкой была его немногословная записка, которую он послал, и то, как он прятался, желая убедиться, что Крис придет на встречу. Я не могла понять, в каких они были отношениях. А ещё он знал о деньгах. Вдруг мне пришло в голову - как гром среди ясного неба - что Крис, возможно, убегала от этого человека. Проблема только в том, что я не могла представить, чтобы Крис от кого бы то ни было убегала, тем более от такого бесцветного модника, как Мэл.
- Ну да, - сказал он. - Довольно хорошо. Слушайте, я не могу болтать с вами, когда даже имени вашего не знаю.
- Марина Джеймс, - солгала я. Прозвучало это как всегда неестественно.
- Славное имя - Марина. Необычное. А этот акцент? Что это? Бирмингемский? Что-то вроде того?
Меня это слегка задело. Вот уж не думала, что у меня какой-то акцент. А ещё встревожило. Даже в темных очках и со шрамами меня можно было узнать. Не хотелось, чтобы он припер меня к стене, услышав о Стоке.
- Да, - солгала я. - Бирмингем.
Я сказала ему, что ехала в Тулузу, когда встретила Крис и попросила меня подвезти. Объяснила вкратце, как случилась авария и как я превратилась в Крис Масбу. На тот момент меня устраивал такой поворот, объяснила я, мне было удобно поддакивать всему, что говорили власти. С некоторыми поправками и оговорками, которые, я надеялась, не позволят ему провести параллели с историей о "загадочно исчезнувшей секретарше из Сток-он-Трент", мелькавшей в английских газетах пару месяцев назад, я рассказала ему практически все.
Я ждала его реакции, ждала ужасного осуждения. Я закрыла глаза. Он помолчал, потом говорит:
- Потрясающе. Чертовски здорово. Крис бы понравилось, - он засмеялся и хлопнул ладонью по столу. И откинулся на спинку стула. - Слушай, - сказал он. - Дай-ка я тебе кое-что растолкую. Те деньги в машине - понимаешь, мы с Крис были партнерами. По бизнесу. Финансовые операции, сечешь? Покупка. Продажа. Понимаешь, о чем я?
- Я думала, она была товарным брокером.
- А-а, ну да. Да, в общем. Верно. Дело в том, что если говорить прямо, то она на меня работала.
- Мне показалось, вы сказали, что были партнерами.
- Ну, как бы да, были. В каком-то роде. Но дело в том, что работала она на меня. Это мой бизнес. И деньги, которые она прикарманила, - мои.