— А ты своё мнение озвучь, — прищурился старик.
— Кхм… — я отзеркалил его покашливание. — Поправьте меня, но это что, допрос?
— Может, и допрос, — сказал он недобро.
Я уставился на старика. Старик уставился на меня.
— Ярослав Дмитриевич, — сказал я, — в эту игру мы долго можем играть. Напомню, что я не ваш подчиненный.
— Напомню, что я аристократ, а ты всего лишь простолюдин. Не забывайся.
— Напомню, что вы со всей своей аристократичностью ни одного мертвого не убили, а я их одного за другим укладываю.
От такой наглости он аж глаза распахнул.
— Вы ещё не поругались? — раздался голос Эммы.
— Ты зачем встала? — возмутился я.
— Чтобы сгладить острые углы в беседе. Я не уйду, — предупредила она, поймав мой взгляд.
Встав, я помог ей дойти и усадил в кресло. Их тут всего два было. Так что сам я остался стоять.
— Олег прав, деда. Он не твой подчиненный. Нет смысла на него давить.
— На кого хочу, на того и давлю, — обиженно ответил старик.
Да уж. Работая целителем, я на стариков много насмотрелся. Они разные бывают. Но некоторые из них, мягко говоря, ведут себя не совсем как взрослые. Сейчас по Ярославу Дмитриевичу было хорошо видно, что он недоволен, сердит, встревожен, растерян и обижен. Уж не знаю на что. Но его понять можно. Не каждый день узнаешь, что твоя внучка внутри взрослая женщина.
— Деда, — закатила глаза Эмма. — Давай по делу говорить. Олег, между прочим, предотвратил катастрофу. Если бы не он, минимум центр города превратился бы в кладбище.
— Это с его слов. Почему я должен вам верить? — спросил старик. — В твоем рассказе, Эмма, полно несостыковок. Я, может, и стар, но не дурак.
— Поправьте меня, — повторил я. — Но ваша цель — месть. То есть уничтожение мертвых. Чем мы с Эммой активно и занимаемся. Что могут подтвердить ваши люди. Получается, вы получаете, что хотите. Где здесь обман?
— Мало ли, какие цели вы преследуете.
— Наши дела лучше всего о целях говорят. В любом случае лично я ничего вам доказывать не собираюсь. Мы либо действуем совместно, либо я домой пошёл.
— Так и проваливай! — разъярился старик. — Будешь мне ещё условия ставить!
— Нормальной беседы, видимо, не получится, — заключил я, глянув на Эмму. — Будь аккуратнее. Через пару дней есть смысл заглянуть к Аристарху Павловичу. Сам я не знаю, когда восстановлюсь.
— Пойдешь? — спросила она.
— Ну да, что ещё остаётся. Останешься здесь?
— Пока да.
— Что значит пока⁈ — всполошился старик.
— Доброй ночи, Ярослав Дмитриевич, — попрощался я и пошёл на выход, но притормозил и к Эмме повернулся. — Ты ему какие наши цели озвучила?
— Уничтожение мертвых, — ответила она без запинки.
— Понял, — кивнул я. — На связи.
Теперь уже не останавливаясь, дошёл до прихожей, обулся, накинул пальто и вышел. Как-то неловко получилось. Но и гнуться с первых минут я не собирался. Не из-за гордости. А банально потому, что доказывать что-то — затея, изначально обреченная на провал. Не, серьезно, что я такого мог сказать, чтобы старик поверил? Мы достаточно провели совместных акций, в смысле, с его людьми, чтобы делом доказать серьезность наших намерений.
А, ладно, чего уж. Отложим этот вопрос на потом. Пусть старик остынет, обдумает ситуацию, а там видно будет. По-хорошему нам надо было с Эммой заранее обстоятельно поговорить, чтобы выработать совместную линию поведения.
Иначе скажу что лишнее, а некоторые тайны старика размажут.
*
— Ну и чего ты добился, деда? — устало спросила Эмма, когда входная дверь хлопнула.
— Не уверен, что тебе стоит и дальше называть меня дедом, — ответил старик холодно.
— Ах вот оно как, — прищурилась девушка.
Эмма полулежала в кресле, рана ныла, в голове шумело. Сил вести тяжелые переговоры не было. Когда в постели лежала — ещё ничего. Но парочка эмоциональных всплесков — и всё, зашатало. Состояние Олега, который буквально на волоске висит от срыва. Письмо от якобы главы ковена, которое разом меняло все планы и рушило представления о мертвецах. Теперь ещё и ворчливость старика. Сама Эмма как-то давно привыкла к этой его черте и забыла, какое впечатление она производит на других людей.
— Знаешь, — сказала она, — я осознала себя ещё в утробе. Это довольно страшно. Ты оказываешься в темноте. Тесно, пошевелиться трудно, но тепло. А дальше были роды. Неприятная штука. Со всех сторон сдавливает, а потом, как обухом по голове, наваливается холод и миллиард самых разных ощущений. Глаза плохо видят, только какие-то пятна. Звуки искаженные, тело вроде бы осознаешь, но управлять им не можешь.
Эмма говорила тихо, прикрыв глаза, вспоминая, каково это было.
— Потом разобралась, конечно, что со мной. Я помню всё. Как мать меня кормила грудью, вкус её молока. Как меня держали на руках. Как меняли пеленки, как качали. Помню миллионы поцелуев, как от тебя пахло табаком, а от отца одеколоном. Помню, как мама высказывала отцу, что его отец опять курит, ещё и к ребенку вонючим приходит. Я всё это осознавала и проживала. Все эти моменты. Почти семнадцать лет. Вы для меня стали настоящей семьей, что бы ты там ни думал, старик.
Эмма снова замолчала, приоткрыла глаза и посмотрела на деда. Теперь уже её голос сделался холодным, угрожающим и вкрадчивым.
— Если ещё раз что-то скажешь подобное, что ты не мой дед, я приму это и больше никогда с тобой не заговорю. Могу уйти прямо сейчас, если тебе настолько противно моё общество.
Ярослав Дмитриевич невольно сглотнул. Всё эта ситуация, открытие того, что внучка на самом деле взрослая и сформированная личность… Что она не совсем его внучка… Всё это сильно ударило по мозгам. Старик банально не знал, как реагировать.
Но сейчас, смотря в глаза девушки, отчётливо понял, что она своё обещание выполнит. И что он не готов её терять. Не готов разом перечеркнуть всё то, что между ними было.
— Про какие цели он говорил? — решил сменить тему Ярослав Дмитриевич.
— Тебе лучше не знать.
— Что значит мне лучше не знать? — опять начал он закипать.
— То и значит. Это для твоего же блага. Наши с Олегом цели простираются куда дальше, чем просто перебить десяток-другой мертвецов.
— Я хочу их знать.