При этих словах великан совсем рассвирепел. Он отвечает:
- Ты дурак и наглец, тебя распирает гордыня. Но на этот раз ты так дешево не отделаешься. Тебе придется отдать мне свою голову. Знай, что я не Урган, которого ты убил! Он был моим дядей, а тот великан, кого ты убил в Испании, был мой племянник. А теперь ты явился в Бретань, чтобы разорять мой лес. Но сперва тебе придется со мной сразиться. Если ты не слишком силен, пусть тебя защитит твой щит, когда я попаду в тебя моей палицей.
И он замахнулся палицей и метнул ее в него со страшной силой и яростью.
Но Тристрам увернулся и подбежал к великану, чтобы нанести ему удар мечом. Великан спешит поднять свою палицу, и тут завязалась между ними схватка. Бросился тогда Тристрам между великаном и палицей и хочет рубить ему голову. Но великан отшатнулся от удара, и меч ударил ему по ноге с такой силой, что нога отлетела далеко от туловища. И хочет Тристрам нанести великану второй удар по голове.
Тогда великан взмолился громким голосом:
- Господин!-молвил он. - Пощади мою жизнь! Я буду служить тебе верой и правдой. Я отдам тебе все мои богатства. Вся моя земля и все золото, какое у меня есть, будет твоим. Мне ничего не нужно, только сохрани мне жизнь. Отправь меня, куда захочешь, и делай со мной все, что тебе угодно.
Когда Тристрам понял, что великан просит пощады, он согласился принять услуги. Он заставил принести ему клятву верности и преданности, которую они оба скрепили затем рукопожатием. Тристрам выстругал для великана деревянную ногу и приладил ее к его колену. И вот уже великан шагает вслед за Тристрамом.
77. Тристрам заключает договор с великаном
Великан показал Тристраму свои сокровища, но они его не соблазнили, ибо помыслы его пока что далеки от земных богатств. Молвил он великану, что не возьмет из его сокровищ больше, чем ему потребуется. А так как великан поклялся ему служить, Тристрам просит его позаботиться о принадлежащих ему сокровищах и хранить их у себя в замке. Они заключают еще один договор о том, что великан обещает повиноваться Тристраму и выполнять все его приказания. Договорились они, что Тристрам может распоряжаться лесом по своему усмотрению, и великан поклялся никому ни о чем не рассказывать. Великан проводил его к реке и показал, где можно перейти реку вброд, не слезая с коня. Тристрам сердечно простился с великаном и благополучно переправился через реку у подножья горы, так что Кардин его не заметил. Тристрам спешит ко двору и рассказывает, что проблуждал целый день в лесу, гоняясь за огромным кабаном, но так и не сумел добыть его, и что он очень устал, пробыв весь день на ногах, и теперь ему нужен отдых.
Поужинав, он идет спать к своей жене и долго лежит без сна, погруженный в глубокую задумчивость. Дивится Исодда, что с ним приключилось, и отчего он так горько вздыхает. Спрашивает она, какая тяготит его забота, что он не может заснуть. Она долго и нежно упрашивает его поделиться с ней своими огорчениями.
Тристрам отвечает:
- Меня действительно с самого утра смущает одно неприятное происшествие. Я встретил в лесу огромного кабана, нанес ему мечом две раны, но он все же ушел от меня, и это меня очень огорчило, и до сих пор я еще зол и расстроен. Я поскакал за ним, но он ни разу не остановился, и хотя я делал все, что было в моих силах, все же вечером ему удалось скрыться от меня в лесу. Прошу тебя, моя дорогая, не рассказывай о том никому, ибо я не хочу быть осмеянным или ославленным перед товарищами и всем двором. Это для меня большая досада, и завтра чуть свет я думаю отправиться в лес и осмотреть его хорошенько. Это задевает мою мужскую гордость и я знаю, что не смогу успокоиться, пока не добуду того кабана.
- Богу известно, что я буду хранить тайну, - молвила она. - Остерегайся других, а не меня.
Больше они в тот раз об этом не говорили.
78. Грот в скале
Едва рассвело, Тристрам поднялся с постели и тайно уехал. Он благополучно переправился через реку и прибыл в замок великана. Великан в точности соблюдает договор, достает ему мастеров и все инструменты, и делает все, что только Тристрам ему приказывает.
Посреди леса, в самой густой его части, возвышалась куполообразная гора, в недрах которой был вырублен грот, покрытый изнутри искусной резьбой. Стены и потолок образовывали арку, покрытую изображениями листьев, птиц и животных. Арку поддерживали резные колонны, разукрашенные столь диковинно, что никто из жителей той страны не сумел бы выполнить подобной работы. Грот так был расположен в горе, что в него невозможно было попасть или выйти из него; только во время отлива можно было в него проникнуть, не замочив ног.
Грот этот был построен одним великаном {74}, прибывшим из Африки. Этот великан долго жил там и совершал набеги на жителей Бретани. Он опустошил почти все поселения до горы Михаила {75}, стоявшей на берегу моря. А как раз в то время Артус повел свое войско из Англии в Римское государство против императора Ирона {76}, несправедливо взимавшего с Англии дань. Высадившись в Нормандии, Артус узнал о великане и о том, какой великий вред он причиняет людям и что он опустошил почти всю страну. Изумился король, ибо это было неслыханно. Тот великан отнял также дочь у герцога Орсла {77}. Он захватил ее силой и увез. Ее звали Елена {78}. Он держал ее в своем гроте. А так как она была прекрасна, он воспылал к ней плотской страстью. Но не будучи в силах добиться того, чего желал, ибо был слишком тяжел и огромен, великан раздавил ее, и она расплющилась под ним.
После этого герцог Орел явился к королю Артусу и пожаловался ему на свою обиду и постигшую его утрату. Король Артус охотно выслушал его и соболезновал его несчастью. Как только наступил вечер, король тайно вооружился и, взяв с собой двух рыцарей, отправился на поиски великана. Наконец он нашел его, и они сразились в единоборстве. Это была жестокая битва, и королю прошлось немало потрудиться мечом, прежде чем он свалил великана. Однако великан, которого убил король, не имеет отношения к нашему рассказу, если не считать того, что он построил красивый грот, который так пришелся по вкусу Тристраму, словно был построен по его собственному желанию.
79. Тристрам нанимает на службу искусных мастеров
Тристрам рассчитывает в полной мере воспользоваться своим могуществом и велит изготавливать для него всевозможные произведения искусства. Он так умело скрывается от всех, что никто не знает, где он пропадает и чем занимается. Всякий раз он является туда рано, и возвращается домой поздно вечером. Целые дни он проводит за работой, которая занимает все его помыслы. Он велит покрыть стены грота панелями из лучшей древесины, расписать их прекрасными картинами и покрыть всю резьбу тончайшей позолотой. У входа в грот он приказал построить часовню из самого лучшего дерева, которого было там сколько угодно. Он велит обнести дом надежной оградой. В этом доме трудятся золотых дел мастера, и весь он покрыт позолоченной резьбой и сверкает изнутри и снаружи.
Много там было всяких мастеров Но никто из них не знал всех планов Тристрама и не мог догадаться, зачем он построил эту часовню, в которой трудилось столько разных мастеров. Он так тщательно скрывал свой замысел, что никто не знал, чего он хочет и чего добивается, сверх того, что он сам показывал великану, доставлявшему ему золото и серебро.
80. О фигурах в гроте
Тристраму не терпится завершить постройку. Он весьма доволен подземным гротом, над которым трудятся плотники и золотильщики. Наконец все части изготовлены и остается только их подогнать. Разрешает тогда Тристрам мастерам отправиться домой. Он проводил их и дождался, пока они благополучно покинули остров, после этого каждый из них отправился восвояси.
Теперь у Тристрама нет других товарищей, кроме великана Они вдвоем выполняют всю работу мастеров и соединяют детали отделки. Все расписано и вызолочено весьма искусно. И вот они увидели перед собой столь совершенное произведение строительного искусства, какое только можно было вообразить.
Посреди грота возвышалась скульптура Ее лицо и тело были исполнены так искусно, что, глядя на нее, казалось, что она живая, и так изящно и тщательно выточена, что на всем свете нельзя было сыскать скульптуры прекраснее этой. Из ее уст исходил дивный аромат тончайших благовонии, наполнявший все помещение. Секрет этого запаха заключался вот в чем: под соском, со стороны сердца, Тристрам просверлил отверстие, за которым находилась коробочка, наполненная тонко измельченными травами, душистее которых не было на свете. От коробочки отходили две трубки, сделанные из чистого золота. Одна из этих трубок кончалась ниже затылка, там, где волосы переходят в шею, другая подобным же образом была подведена ко рту. Эта скульптура очертаниями, красотой и размерами так напоминала королеву Исонду, словно там стояла она сама, и была до того живая, как если бы состояла из плоти и крови. Эта скульптура была вырезана так превосходно и была облачена в пышные одежды, как и подобает королеве. Ее голову венчала отлично выкованная корона из чистого золота, усаженная драгоценными камнями самых разных цветов. На листке, украшавшем лоб {79}, сверкал громадный изумруд, равного которому никогда не носил ни один король и ни одна королева. В правой руке статуя сжимала эмблему власти - медный жезл, изображавший пучок связанных прутьев, украшенный весьма искусной резьбой. Ножка жезла была покрыта позолотой и усыпана драгоценными каменьями. Золотые листики были сделаны из чистого арабского золота. К верхнему листику была прикреплена резная птичка, покрытая разноцветными перышками; крылышки у той птички трепетали, словно она была живая. Пышная мантия из лучшей пурпурной ткани была опушена белым мехом. В пурпур же она была одета потому, что этот цвет был символом страданий и печали, тягот и лишений, которые Исонде пришлось перенести по вине Тристрама. В правой руке она держала свои перстень, на котором были начертаны слова, сказанные Исондой при их прощании: "Тристрам, - молвила она, - возьми этот перстень в память о нашей любви, и не забывай о наших страданиях, горестях и лишениях, которые тебе пришлось перенести из-за меня, а мне из-за тебя". У ног ее находилась скамеечка, отлитая из меди, изображавшая фигурку злого карлика, оклеветавшего их перед королем. Ноги статуи упирались в грудь, словно топча его, он же лежал, опрокинувшись навзничь и как будто плакал.
Рядом со статуей Исонды находилась и ее услада - собачка, отлитая из чистого золота, она встряхивала головой и звенела колокольчиком, сделанным весьма искусно.
По другую сторону от карлика находилась другая скульптура, поменьше, изображавшая Брингветту, камеристку королевы. Она была столь же красива, как и сама Брингветта, одета в пышные одежды и держала в руке кубок с крышкой, который она с нежной улыбкой протягивала королеве Исонде. Кругом кубка шли слова, произносимые ею при этом: "Королева Исонда, возьми питье, приготовленное в Ирландии для короля Маркиса".
С другой стороны зала, у входа, Тристрам поместил огромную статую, изображавшую великана; казалось, что живой великан стоит в дверях на одной ноге, держа в обеих руках занесенную над головой железную палицу, защищая статую Исонды. На плечи великана была наброшена громадная косматая козья шкура, доходившая ему до живота, так что ниже пупка он был голым. Глаза великана были полны бешенства, он злобно скалился, словно грозя обрушить страшный удар на любого, кто осмелится войти.
По другую сторону двери стоял громадный лев, отлитый из меди. Он был сделан так искусно, что человек, смотревший на него, не сомневался в том, что он видит перед собой живого льва. Лев стоял на четырех лапах и бил хвостом статую, изображавшую сенешаля, который оклеветал Тристрама перед королем Маркисом.
Невозможно описать и перечислить все те хитроумные устройства, какими Тристрам велел снабдить скульптуры, воздвигнутые в гроте. Закончив все, что было у него к тому времени задумано, он оставляет грот на попечение великана и просит его как своего раба и слугу следить за тем, чтобы никто не мог туда проникнуть. Ключи же от грота и от часовни Тристрам взял себе. Он позволил великану распоряжаться остальными богатствами по своему усмотрению. Тристрам весьма доволен тем, что ему удалось сделать.
81. Тристрам беседует со статуями
Закончив работу, Тристрам, как обычно, поскакал к себе в замок. Он ласков с друзьями, ест, пьет, спит в спальне своей жены, Исодды. Но он по-прежнему не испытывает телесного влечения к своей жене. Все же он тщательно скрывает от всех свое поведение и свои намерения, и все думают, что он живет с ней в супружестве, как и подобает. Исодда же такова по натуре, что таится от всех и не делится ни с родичами, ни с друзьями, хотя ей и очень хотелось знать, где Тристрам пропадал и что делал, когда он уезжал из дома и занимался изготовлением скульптур. Он выезжал из замка тайной тропой, так что никто его не видел, и скакал к гроту, и той же тропой возвращался. Всякий раз, приблизившись к скульптуре Исонды, он покрывал ее поцелуями, заключал ее в свои объятия, обвивал руками ее шею, как если бы она была живая, и вел с нею долгие беседы об их любви и страданиях. Затем проделывает то же с изображением Брингветты. Он перебирает в памяти все слова, какими он когда-либо обменялся с каждой из них. Он вспоминает малейшее развлечение, радость, наслаждение, которые когда-либо доставила ему Исонда, и каждое такое воспоминание приносит ему утешение, и тогда он целует статую. Но всякий раз, вспоминая о печалях, горестях и лишениях, которые ему пришлось испытать по вине тех, кто оклеветал его, он приходит в сильный гнев и жестоко расправляется с изображением злого сенешаля.
82. Исодда посвящает Кардина в свою тайну
Тристрам вернулся в свой замок. Вскоре по стране разнеслась весть о том, что синьор Тристрам намерен отправиться на богомолье. Он берет с собой свою свиту, Кардина и свою жену Исодду.
Кардин скачет справа от Исодды и держит ей поводья, и они беседуют о чем-то веселом и смеются. А так как они не обращали внимания на коней, те поскакали в разные стороны. Исодда схватилась за поводья и пришпорила коня. До этого она сидела боком, но тут она подняла ногу, я ее колени разошлись, а в этот момент конь поскользнулся и угодил в ручей. Вода плеснула ей между бедрами. Она вскрикнула и громко рассмеялась, от смеха не могла выговорить ни слова. Она смеялась в продолжении четверти мили, и все никак не могла остановиться.
Не зная причины ее смеха, Кардин решил, что она смеется над ним. Он решил, что ей стало известно о нем что-нибудь нехорошее, или что он совершил предосудительный поступок. Кардин же был одним из достойнейших рыцарей, учтивый и отважный, отзывчивый и галантный. Он испугался, что его сестра смеется над какой-нибудь допущенной им оплошностью. Он покраснел и принялся настойчиво расспрашивать ее:
- Что случилось? - спросил он. - Чему ты только что смеялась от всего сердца? Я хочу знать, над кем ты смеялась, над собой или надо мной? Если же ты не признаешься мне, знай, что ты навсегда лишишься моего доверия. Конечно, ты можешь солгать мне. Но если я не узнаю правды, я не смогу любить тебя как сестру.
Выслушала его Исодда и поняла, что если она не откроется ему, то навлечет на себя его ненависть и вражду. Молвила она тогда:
- Брат, - сказала она, - не придавай значения моему глупому смеху. Меня развеселил забавный случай, только что происшедший со мной. Когда конь внезапно оступился в ручей, я оказалась захваченной врасплох. Брызги коснулись моих ног в таком месте, какого еще никогда не касалась рука мужчины. Во всяком случае рука Тристрама еще никогда не поднималась так высоко. Теперь тебе известно то, что меня рассмешило.
Удивленный Кардин спрашивает:
- Что означают твои слова, Исодда? Разве вы с Тристрамом не спите в одной постели, как обвенчанные супруги? Неужели он живет как монах, а ты как монашенка? Он поступает с тобой неучтиво, если не старается коснуться твоего обнаженного тела, лежа с тобой в постели, за исключением тех случаев, когда он предается с тобой любовным утехам.
Исодда молвит:
- Он никогда не предается со мной никаким любовным утехам, если не считать того, что он целует меня перед тем, как нам обоим заснуть, да и то не всегда. О супружеской жизни я знаю не больше, чем непорочная дева.
Молвил тогда герцог:
- Я полагаю, есть нечто, что волнует его больше, чем твоя девственность, - видно, он тоскует по другой. Знай я это раньше, ему никогда не пришлось бы лечь в твою постель.
Исодда отвечает:
- Никто не может порицать его за это. Я надеюсь, - молвит она, - что тут другая причина. И раз он живет такой жизнью, я не хочу, чтобы вы предъявляли ему за это какие-либо обвинения.
83. Кардин упрекает Тристрама