CCXXIX. Вот Тристан слышит, что ему остается жить малый срок, и говорит: "Динас, пошли гонца к королю Марку, пусть он придет, ибо я не держу на него зла; во всем повинен Андрет. Если король желает увидеть меня живым, пусть поспешит, ибо смерть близка". Динас тотчас шлет королю эту весть. И король, услыхав ее, горько заплакал и низко склонил голову, а что сказал при этом, то все слыхали: "Увы, злое дело я совершил, погубил родного племянника, славнейшего в свете рыцаря, через меня срам всему рыцарству". Не стал медлить король, но вскочил на коня и, для верности взяв людей, отправился к замку Динаса.
ССХХХ. Вот прибыл он в замок и, когда растворили ворота, въехал во двор, скорбный и удрученный. И, спешившись, взошел в башню, где был Тристан, и увидел, что так изменился Тристан от боли, что его не узнать. Горько заплакал король. А Тристан, увидав короля Марка, приподнялся на ложе, но тотчас упал без сил и сказал: "Король Марк, дорогой дядя, добро пожаловать на последний праздник, вот пришла моя смерть, столь вам желанная. Полна ваша радость, ибо конец Тристану, скоро вы увидите его мертвым, как сильно желали; на ваших глазах отойдет он. Нет больше сил терпеть, жду не дождусь смерти. А вы, корэль Марк, желали мне смерти, ибо надеялись, что убьете меня себе во благо, но не благо вам от того, а зло. Господь милосерд, скоро придет час, когда вы пожелаете отдать полкоролевства, лишь бы ожил Тристан. Но чему быть, того не миновать". И, услышав эти слова, король Марк горько заплакал.
CCXXXI. Видит король, что Тристану не жить, и молчит, только горько плачет. А Тристан говорит: "Дорогой дядя, не плачьте, что проку плакать. Нынче ваши слезы от радости, но скоро будут от горя, ибо с Тристаном лишитесь большего, чем помышляли. Король Марк, одного прошу, об одном молю, исполните это милосердия ради перед моею смертью, это последний дар, коим вы можете меня одарить; позвольте мне повидать мою даму Изотту, дайте взглянуть на нее в смертный час, пусть я умру при ней, ибо вы знаете, жизнь моя подходит к концу. А я превыше всего на свете желаю увидеть ее прежде, чем отойду". "Милый племянник, - сказал король Марк, - если вы просите, чтобы королева пришла к вам, я тотчас за ней пошлю". И король тотчас шлет за мадонной Изоттой, она же без промедления прибывает в замок. Скорбь и печаль ее велика, никогда она так не желала смерти, как ныне, видя, сколь близок конец Тристана. Но раз суждена ему смерть, то пусть и она умрет; об одном лишь молит она, чтобы господь взял ее к себе вместе с Тристаном.
ССХХХII. Когда же Тристан увидал мадонну Изотту, ту, кого так любил, то хотел привстать ей навстречу, но упал без сил. Только и мог он промолвить: "Дама моя Изотта, благословен ваш приход. Теперь вы со мной, но знайте, что мне конец и то, что вы рядом, меня уже не спасет. Что скажу вам, моя любезная дама? Умирает Тристан, тот, кого вы так сильно любили, пришел его смертный час; покуда мог, я противился смерти, но силы мои на исходе, Тристан умирает. Что же сказать вам, моя любезная дама? Вы видите, мне погибель". Королева от скорби не в силах ни вздохнуть, ни заплакать, ни шевельнуться, ни молвить слова; однако, превозмогая скорбь, отвечала: "Тристан, любимейший друг мой, неужто суждено вам погибнуть?" - "Дама, ответил он, - это так, не побороть смерти Тристану, который был так силен и могуч. Видите, что стало с этой рукой, любезная моя дама? Разве это рука Тристана, разившая верно, без промаха? Нет, это рука мертвеца. Ушла из нее прежняя крепость и сила. Пусть знают все, что Тристан на пороге смерти. Все в моей жизни подходит ныне к концу. Тот, кто являл отвагу и доблесть и устрашал врага, лежит здесь мертвый, иссохшая оболочка. Вся мощь, какая была, изменила. Увы, сколь скорбный удар меня поразил! Как мир от него обеднел, увял и поник!" Стонет Тристан день напролет, томит его боль, сил не осталось вымолвить слово. Кто кругом него, все безмолвны, что надобно сделать, делают молча и горько плачут. Королева, горюя, взывает о смерти, и весь вечер и ночь проводит подле Тристана. Ярко освещены покои, все в них видно как днем, только Тристан ничего не видит, ибо взор его помутился.
ССХХХIII. Когда же взошло солнце, Тристан увидел, что стало светло. И, собрав силы, сказал громко, так, что его расслышали все, кто был там. И вот что сказал: "Что поделать? Пришел мой последний час, сегодня я расстаюсь с жизнью. Не увидеть мне нового дня, сегодня всему конец. Тристан был могуч и так доблестен, ах, господь, зачем ты до времени оборвал его жизнь?" И когда он это сказал, все кругом восскорбели тяжкой и небывалой скорбью. И сам он горько заплакал, жалея себя и зная, что жизнь его на исходе. И, обратясь к. Саграмору, сказал: "Любезный друг, - сказал он ему, - прошу, принесите мне меч и щит, я хочу видеть их прежде, чем душа отлетит от тела". И потом говорит: "Увы, что еще сказать?" Саграмор, скорбя так, что сердце его разрывалось от скорби, поднес ему меч и щит. И Тристан сказал: "Любезный мой, дорогой друг, выньте мой меч из ножен, так я лучше его увижу". И вот Саграмор вынимает из ножен меч. И Тристан видит свой меч, которому нет равных в свете, глубоко от всего сердца вздыхает и со слезами молвит: "Ах, меч, что с тобой будет? Никогда не обретешь ты столь славного господина, никогда не будешь грозен, как прежде, сегодня ты расстаешься с былой честью". Горько плачет Тристан после этих слов, а потом долго молчит. И все кругом скорбят так, что, грянь в небе гром, никто не услышит. И Тристан в другой раз говорит Саграмору: "Любезный друг, ныне поручаю я богу рыцарство, кое любил, возвышал и чтил, сколько мог. Впредь не суждено мне с честью ему служить". И умолкает. Потом снова: "Саграмор, любезный друг, дорогой друг, не могу молчать и скажу. Выслушайте же самое удивительное, что вам приходилось слышать. О как повернется язык? Но что делать, сердце понуждает меня сказать, и я покоряюсь. Саграмор, я скажу постыднейшее, что во всю жизнь молвил Тристан, и скажу не медля. Ах, увы, как достанет сил?" Тут он опять умолк, а потом продолжил: "Саграмор, мне не скрыть стыда, никогда я не осквернял язык столь постыдной речью". И, сказав это, горько заплакал, горше, чем прежде. И долго плакал, скорбя, а потом, глядя на плачущего Саграмора, сказал: "Я побежден, я слагаю мое оружие. Что скажу вам? Я возлагаю на вас мое рыцарство; я оставляю все подвиги, все геройство, всю отвагу, но оставляю их против воли, понуждаемый силой смерти. О горе, великий урон потерпел Круглый Стол, хоть и покинул его один единственный рыцарь! Паламидес, рыцарь любезный и храбрый, исполненный доблести, меж нами осталась вражда {28}, никогда ты не сразишься с Тристаном, ни он с тобой. Мы соперники, как и прежде. Паламидес, любезный и славный друг, вы взяли верх надо мной. Не увидит уж вас Тристан, ни вы Тристана. Вот как обернулся наш поединок. Смерть не дает разрешиться великой нашей вражде. Ах, Динадам {29}, мой любезный и верный друг, вот и конец содружеству. Я осмеян куда жесточе, чем то бывало меж нами. Нет вас подле меня, но я знаю, в печали и скорби оплачете вы Тристана, услыхав о его безвременной смерти. Ах, мессер Ланчалотто, какого славного и отважного рыцаря вы утратите нынче, какого друга, он так вас любил! Сегодня конец нашей дружбе, смерть беспощадна, она разлучает насильно. Ах, Саграмор, славный и добрый друг, поклонитесь от меня этим рыцарям, да скажите, что я умру в горести и печали от того, что до срока распадается наш союз. Никогда уже я не воссяду за Круглым Столом, так пусть предстательствует за меня мой любимый меч; а вы передайте моим сотоварищам: пусть воздадут почести верному моему мечу, раз не могут воздать их мне. Помоги мне господь, ибо я истинно, от всего сердца любил Круглый Стол, и всей отвагой, где бы ни находился, добывал ему честь и славу. Пусть же почтят оружие, кое я посылаю, ибо я посылаю его вместо себя, да предстательствуют за меня меч мой и щит; и скажите, что я скорблю о безвременной моей смерти не столько ради себя, сколько из любви к рыцарству". И, окончив речь, он заплакал, а после снова сказал: "Саграмор, подойдите ближе и поднесите мне меч". И Саграмор поднес меч. И Тристан взял его и поцеловал, а потом поцеловал щит и проговорил: "Ах, увы, тяжко мне, ибо я разлучаюсь с оружием и до времени покидаю рыцарство! Я знаю, прости меня боже, что с моей смертью мир познает утрату большую, чем со смертью любого другого рыцаря. Увы, зачем ухожу я безвременно." И в другой раз поцеловал меч и щит, и сказал, заливаясь слезами: "Поручаю вас богу, ибо больше вас не увижу. Сердце мое разрывает скорбь". И потом Саграмору: "Теперь возьмите оружие. Я дарую вам сердце мое, оружие и доспехи, чтите их вместо меня, и, если вы любили Тристана, полюбите его оружие и доспехи. А когда будете в Камелоте, положите их в таком месте, чтобы каждый рыцарь мог их увидеть, и тот, кто не видел меня при жизни, пусть, услышав, как говорят обо мне, увидит мое оружие и доспехи и скажет: "Ужасный, смертельный удар нанес король Марк. Мир впал в ничтожество, и рыцарство обесчещено". Вот я сказал вам все, что желал. С тем поручаю вас богу".
CCXXXIV. Окончив речь, он повернулся к королю Марку и, горько плача, сказал: "Сир, спаси вас господь, видите, вот каков я пред вами. Разве ныне я тот Тристан, который внушал вам страх? Нет, я не тот. Я Тристан, рожденный на горе рыцарству и всему свету. Ныне вы обретете покой, ибо Тристан вам больше не страшен, вам незачем его опасаться. Сегодня конец злопамятству и вражде, столь долго нас разделявшим. Вам ли не знать, как я сражался, ни разу не уступил врагу поля битвы, но ныне в жестоком единоборстве я уступаю смерти. Не спасут меня от погибели ни копье, ни меч. Я разбит в бою, так жестоко разбит, что поздно просить пощады, нет, мне пристало бестрепетно принять смерть; ибо как бы я ни молил, ни взывал о пощаде, нет мне спасенья. Во всю мою жизнь не употребил я во зло оружия, и молящему о пощаде ни разу не отказал в жалости и милосердье. Но в этой смертельной схватке, что проку взывать о пощаде? Нет мне избавленья и нет пощады! Король Марк, вы послали меня на то поле брани, где меч разит без промаха, с одного удара. Я обречен смерти. Вижу, нет мне другого исхода, и потому расстанемся в мире. И да простит вам господь, как я вам прощаю".
CCXXXV. И, отвернувшись от короля Марка, сказал королеве: "Дама, я умираю. Пришел час и миг, когда мне должно проститься с жизнью. Я боролся со смертью, как мог, моя любезная дама. Но когда я умру, что будет с вами? Каково вам будет жить без меня? Дама, возможно ли, чтобы Изотта жила без Тристана? То было б великое, диво, как если бы рыба жила без воды или душа без тела. Дорогая дама, когда я умру, что станется с вами? Неужто вы не умрете со мной? Наши души отлетели бы вместе. Прекрасная Изотта, любимая моя дама, я любил вас более себя самого, пусть же случится так, как я верю, умрите со мной и да пребудем вместе. Богом молю, не допустите, чтоб было иначе. Королева Изотта в печали, сердце ее рвется от скорби, что молвить ей, что ответить Тристану?" "Друг, - говорит она, - бог да поможет мне, ничего я так не желаю, как тотчас умереть вместе с вами, не покинуть вас в смерти. Но не ведаю, что мне сделать; если вам ведомо, научите, я все исполню. Если бы было дано умирать от горя и скорби, я бы с помощью божьей стократ умерла до того, как предстать перед вами. Ибо я знаю, что ни одна дама не испытала скорби, равной моей; будь то в моей воле, я умерла бы без промедления".
CCXXXVI. "Любезная моя дама, - сказал Тристан, - готовы ли вы умереть?" - "Друг, - отвечала она, - бог свидетель, ничего я так не желаю". - "Тогда, - сказал он, - тогда нет мне радости большей. Так, значит, и будет, если угодно богу, да и может ли быть иначе, ибо стыдно Тристану умирать одному без Изотты, ведь мы были едины душой и сердцем. Любимая моя дама, если и вправду вы желаете умереть с Тристаном, то помоги нам господь умереть вместе. Обнимите меня, если вам угодно, ибо конец мой близок. Я, Тристан, расстаюсь с жизнью и отхожу навеки". Королева Изотта, услышав эти слова, возрыдала и, подобно ей, возрыдал король Марк. Истинно, он без меры скорбел о смерти Тристана. Динас, что стоял подле, помертвел от горя, и всякий, кто его видел, сказал бы, что он всем сердцем любил Тристана, как то и было. И Саграмор, и все другие слезно молили бога, чтобы смерть взяла их прежде Тристана. И видя, как умирает Тристан, все пребывали в скорби и плаче.
CCXXXVII. И когда Тристан ясно увидел, что конец его близок, то оглядел всех стоявших кругом, и сказал, собрав силы: "Вот пришел мой конец, я умираю. Смерть держит меня за сердце и не дает вздохнуть. Поручаю вас богу". И еще сказал: "Ах, Изотта, обнимите меня, пусть умру я в ваших объятьях, я знаю, что так мне будет покойней". Изотта, услышав эти слова, склонилась к нему и припала к его груди, и Тристан сказал так громко, что его расслышали все, кто был там: "Теперь мне не тягостно умереть, ибо со мной моя любезная дама". Тогда Изотта прижалась к его груди и Тристан сжал ее в объятиях со всей силой, что в нем оставалась, и тотчас сердце ее перестало биться. В тот же миг умер Тристан. Так рука в руке, уста к устам встретили смерть многострадальные любовники Тристан и Изотта. И так они лежали, обняв друг друга, что казалось, не умерли, а лишились чувств от любви. Но то было напрасное утешенье.
CCXXXVIII. Вот как умер отважный и прекрасный рыцарь Тристан из любви к мадонне Изотте; так умер в горе и скорби, как я вам о том рассказал, умер от раны, которую нанес ему король Марк за королеву Изотту. И королева умерла от любви к Тристану, ибо в те времена он был славнейший рыцарь, равный лишь мессеру Галеаду {30}, сыну мессера Ланчалотто ди Лак {31}. Тристан же умер от любви к Изотте, ибо она была прекраснейшей дамой в мире, если не считать королевы Джиневры и дочери короля Пелеса, матери Галеада {32}. Королева умерла от любви к Тристану. И они покинули жизнь вместе.
ДОН ТРИСТАН ИЗ ЛЕОНИСА
Перевод со староиспанского Н. А. Поляк
XIX. О том, как Тристан вступил в бой с Бравором, племянником Ланселота, и убил его, чтобы отвести от короля Лангина обвинение в предательстве и убийстве
Слуги собрали в дорогу пышные шатры, богато изукрашенное оружие и роскошную сбрую. Король вышел в богатом уборе, Тристан сел на своего коня в полном вооружении и с опущенным забралом, чтобы его нельзя было узнать. Один рыцарь вез его копье, другой - щит. Вскорости прибыли они в Камелот. Там их приняли радушно и с почетом. Король Лангин {1} вошел к королю Артуру и сказал: "Король Артур, я прибыл к вашему двору, чтобы очиститься от обвинения в предательском убийстве, которое возвел на меня Бравор. Хочу заявить, что обвинения эти ложны. И прошу вот этого рыцаря вступить за меня в бой, ибо я не повинен в смерти вашего человека".
Бравор {2}, находившийся здесь же, встал, подошел к Тристану и вручил ему перчатку в знак того, что согласен биться. Тристан принял залог. На следующий день все четыре короля отправились на поле, чтобы судить поединок. Тристан тщательно осмотрел свои доспехи, облачился в них и стал ждать противника. Вскоре явился и Бравор, а с ним Леонел и Борес Гаонские {3}, его двоюродные братья; они отвели Бравора в сторону и сказали ему: "Пришел ваш черед показать, что вы добрый боец, и постоять за честь нашего имени, ибо ваш противник сидит на могучем коне, и мы боимся, что вы не устоите против его мощи". Но Бравор отвечал: "Увидите, каков я в деле; пусть против меня выедут хоть десять таких рыцарей как этот, я их всех в землю втопчу". Оба противника въехали в отведенное для боя поле, бросили, как положено, вызов и ринулись друг на друга с такой ярой силой, что и сами они и их кони грянулись оземь, так что всякий бы подумал, что они больше не встанут. Но рыцари поднялись, вооруженные мечами, и стали рубиться так, что дивно было смотреть. Первая схватка изумила своей свирепостью всех, кто там находился, но тут рыцари разошлись, чтобы передохнуть и набраться сил. Вскоре они снова вскочили на ноги, схватились за мечи, и от ударов искры посыпались из-под клинков. Осколки щитов и кольчуг разлетались во все стороны и усеивали землю. Оба рассвирепели от полученных ударов, но сила Бравора и бодрость духа пошли на убыль. Тогда встали с места Леонел и Борее, глядевшие на битву, и ушли прочь: не хотели они видеть, как погибает лютой смертью их родич. Долго еще бились рыцари, но вот Бравор сказал: "Кабальеро, я желал бы услышать ваше имя, чтобы знать, кто меня убил или кого убил я". И Тристан отвечал: "Не скажу, пока вы не назовете себя". И тот сказал: "Кабальеро, я Бравор, племянник Ланселота Озерного". И тогда Тристан ответил: "Я Тристан из Леониса, племянник короля Марка Корнуэльского". Тут он поднял меч и нанес такой мощный и страшный удар, что отрубил Бравору руку вместе со щитом; Бравор упал и испустил дух. А Тристан, видя, что противник его мертв, вынес его на край поля, потом сел на коня и подъехал к четверым королям, и сказал им: "Сеньоры, этому рыцарю так не посчастливилось, что хуже не бывает. Прошу вас, помирите его родичей с королем Лангином и будьте свидетелями, что я убил его в честном бою, а король Лангин очищен от обвинения". Все четыре короля сказали: "Воистину, этот рыцарь всех превзошел учтивостью: победив и убив противника, он ходатайствует о мире". И прибавили: "И вы и король Лангин чисты от всякой вины и можете без опаски держать путь, куда вам угодно; ибо вы поступали как должно и действовали по закону".
Когда Тристан услышал эти слова, он выехал с поля сражения и пришпорил коня, и конь под ним заплясал и загарцевал. И так Тристан был хорош, такой был славный наездник, что все на него залюбовались и дивились между собой его силе; ведь судя по тому, как он теперь гарцевал, никто бы не сказал, что он только что выдержал смертный бой. Тогда встал король Лангин и сказал четверым королям: "Господа, мой рыцарь уезжает; хотел бы и я отправиться во-свояси и прошу позволения проститься с вами и вернуться в мои владения, коль скоро богу было угодно помочь мне в этой тяжбе". Короли же попросили его прежде назвать имя рыцаря, одержавшего победу, а без этого они не желали его отпустить. И он сказал: "Знайте же, что это Тристан, сын короля Мелиадукса и племянник короля Марка". Услышав это, короли удивились, зачем Тристан очутился в здешних местах. Затем они отпустили короля Лангина, и король, со всей свитой, поехал к побережью и вскоре нагнал Тристана. Увидев их издали, Тристан обрадовался. Они раскинули шатры, веселились и пировали, пока не приспело время садиться на корабли. И король спросил Тристана: "Сеньор Тристан, куда же вы теперь? Прошу вас, не покидайте меня, поедемте в Ирландию, и будьте моим гостем. Окажите мне честь". И Тристан ответил: "Путь мой лежит в дальние края. Но из уважения к вам я готов следовать в Ирландию, и там открою вам мои намерения". Король и рыцари его свиты радостно похвалили решение Тристана и стали грузить на корабли лошадей и оружие, и подняли паруса, и вышли в море. Они возвращались домой веселые и довольные, соблюдая разумное расстояние между судами. Тристан сказал своим рыцарям: "Теперь мы приступим к тому делу, ради которого прибыли сюда. Отныне можете без страха высадиться на ирландском берегу, ибо я оказал ирландцам важную услугу, и мы теперь приглашены к королю Лангину". И они слушали его речь с радостью. Погода им благоприятствовала, и через несколько дней они вошли в ирландский порт. И когда суда причалили и ирландцы увидели флажки и знамена своего короля, услышали пение труб и мавританских рожков и увидели веселые лица прибывших, они возрадовались, ибо уже оплакивали своего короля и сеньора и не надеялись его увидеть. Да так бы оно и было, если бы не Тристан.
XX. О том, как король Лангин Ирландский и дон Тристан высадились в порту Ирландии и как вышли его встретить королева и ее дочь. Изольда Белокурая
Не успел король высадиться на берег, как весть о его прибытии дошла до королевы. Она собрала свой двор, и все радостно поспешили к берегу, кто пешком, кто верхом, чтобы приветствовать своего короля и сеньора. Королева и ее дочь, Изольда^Белокурая, тоже направились к месту высадки. Тристан был с королем. Королева и инфанта обняли короля, улыбаясь от радости - ведь они его заждались - и говорили: "Добро пожаловать, сеньор, наконец-то и нам можно порадоваться! Слава господу, что привел вас домой здравым и невредимым". И все знатные люди, и рыцари, и дамы, и благородные девицы целовали ему руку, и он гордился их преданностью. И он сказал им: "Дамы и господа, окажите должный почет и уважение вот этому рыцарю. Перед вами Тристан; он сражался за честь моего имени; если бы не он, не видать бы мне родной земли и ваших любезных сердцу лиц". И королева, узнав это, оказала великий почет Тристану, и на радостях забыла смерть своего брата Морлота {4}, которого убил Тристан. А ее дочь, королевна Изольда, всей душой радовалась, что Тристан снова у них в гостях: ведь он был ее рыцарем, она вылечила его от ран. Все наперебой ухаживали за Тристаном. Потом они сели на коней и направились к королевскому дворцу, веселые и довольные. Там уже расставляли и накрывали пиршественные столы. Гости расселись и пировали всю ночь. На следующее утро, когда король проснулся, весь его двор отправился к мессе. Так они веселились и праздновали ровно две недели. Тристан все это время оставался при ирландском дворе. Он завоевал сердца ирландцев, участвуя в турнирах и рыцарских играх. В них он особенно отличился и заслужил у всех громкую хвалу и славу, так что жители страны душевно полюбили его и старались ему угодить, чем только могли.
Тристан уже долго жил в Ирландии и все это время выжидал подходящей минуты, чтобы попросить у короля обещанный дар. И вот однажды, находясь в обществе короля, он заговорил так: "Выслушайте меня, сеньор; мне бы хотелось получить тот дар, что вы обещали мне, когда я вызвался сразиться за честь вашего имени". Король ответил: "Просите чего пожелаете; я вам не откажу". И Тристан сказал: "Я прибыл к вашему двору по повелению моего сеньора короля Марка. Он послал меня сватом к вашей дочери Изольде, ибо желает взять ее в жены и стать вашим союзником и другом. Вот его послание". Король взял письмо, прочел его и так сказал, обращаясь к Тристану: "Король, ваш дядя, оказывает мне большую честь, желая взять в жены мою дочь. Но я бы хотел, чтобы к ней посватались вы сами и считал бы еще более великой для себя честью назвать своим зятем вас". - "Сеньор, - отвечал Тристан, - большое вам спасибо; но это никак невозможно. Прошу вас, доверьте мне инфанту, чтобы я отвез ее к моему дяде, королю Марку, ибо дал ему такое обещание и должен выполнить его честно". Король сказал: "Раз вы дали такое обещание, я готов доверить вам инфанту Изольду и отдать ее в супруги королю Марку. Пусть будет так, в знак моей любви к вам". И король тот же час созвал свой двор и в присутствии всех вельмож вручил Тристану свою дочь со словами: "Тристан, поручаю вам мою дочь Изольду и беру в свидетели того всех рыцарей моего двора; доверяю ее вам как славному рыцарю и прошу беречь и защищать ее". Тристан обещал доставить ее к королю Марку в Корнуэльс в целости и сохранности. Изольда, как покорная дочь, поцеловала руку королю, своему отцу, и королеве, своей матушке, и попрощалась со всеми придворными. Все радовались и благодарили господа, приговаривая: "Наконец-то мы заключили мир с нашими злейшими врагами, корнуэльскими рыцарями".
А Тристан с сорока рыцарями своей свиты сел на корабль. Королева дала инфанте Изольде много редкостных драгоценностей. Эти бесценные сокровища должны были хранить Горвалан и Бранхель {5}, любимая донселья {6} Изольды. И еще королева дала Бранхели кувшин с любовным напитком и сказала ей: "Милая Бранхель, этим напитком ты напоишь мою дочь и короля Марка в их первую брачную ночь. А что останется - вылей на землю и смотри, чтобы никто не пил из этого кувшинчика, кроме их двоих". Бранхель обещала в точности исполнить повеление королевы. Затем все они простились. Королева сильно грустила по своей дочери и тосковала по ней.
XXI. О том, как Тристан и Изольда отчалили от берегов Ирландии и как их прибило бурей к острову Великана и как островитяне взяли их в плен
Когда Тристан и Изольда сели на корабль, задул попутный ветер, и они пошли к Корнуэльсу на поднятых парусах. Однажды Тристан и Изольда играли для развлечения в шахматы, и не было между ними мысли о плотской любви. Но вот им захотелось пить, и Тристан сказал об этом Горвалану, а Горвалан велел Бранхели подать вина, потому что ключи от кладовой с запасом пищи и вина хранились у нее. Но Бранхель укачало морской волной, она не могла встать и дала Горвалану ключи от кладовки. Он взял кувшин с любовным напитком, думая, что в нем вино, и налил из него Тристану и Изольде, а потом поставил сосуд на место и вернул ключи Бранхели. И тут Бранхель вспомнила про любовный напиток. Она поскорей встала, пошла в кладовку, и, едва взглянув на кувшинчик, поняла, что Горвалан давал из него пить Тристану и Изольде. Закручинилась Бранхель, испугалась: не уберегла она кувшинчик, который дала ей на хранение королева. Горько каялась она в своей нерадивости и винила себя, но делать было нечего. Она решила не подавать вида и обо всем молчать. А Тристан и Изольда, напившись любовного напитка, вдруг влюбились друг в друга так сильно, что оставили шахматы, легли вместе на кровать, и была у них тут такая любовь, что они навсегда запомнили тот день. Эта любовь укоренилась в их сердцах навеки, и уже ни страх смерти, ни опасение беды не властны были изгнать ее оттуда. И до самой своей смерти они были ее рабами и претерпели из-за нее много бед и позора.
Утолив свою страсть, они возобновили начатую партию в шахматы. Но едва ее докончили, как их захватила сильнейшая буря, которая продолжалась пятнадцать дней. Пришлось им спустить паруса, но ветер был такой сильный, что и мачту, и весла, и руль унесло в море, а корабль их пригнало бурей к острову Великана {7}. Когда они входили в гавань, Тристан спросил у капитана, что это за остров, и капитан сказал: "Это очень скверное место: острив Великана. Всякий человек, который высадится здесь, обречен на смерть или плен. Но мы вынуждены причалить, ибо наше судно сильно потрепано".
Не успели они войти в порт, как жители острова вышли на берег, вооруженные до зубов: таков уж был обычай здешнего властелина, чтобы убивать или заключать в темницу всякого новоприбывшего человека.
Тут появились десять всадников и сказали корабельщикам: "Высаживайтесь на берег, или будете все перебиты". Услышав это, моряки пригорюнились, а Изольда заплакала и сказала: "Сеньор дон Тристан, куда же вы меня привезли? Теперь никто из нас не избежит плена, а я и позора". Но Тристан ответил ей: "Сеньора, не падайте духом. Пока я жив и эти люди мне повинуются, ничто вам не грозит. Я сумею вас защитить. А забросило нас сюда по воле судьбы: так уж судил бог". Но мореходы говорили в один голос, что лучше сдаться, чем утонуть в море. Островитяне отняли у них все оружие, кроме лишь тристанова меча, который Изольда спрятала у себя под одеждой, и всех их заключили в темницу.
В час вечерней молитвы явились к ним десять рыцарей, и Тристан сказал им: "Господа, вы, конечно, знаете, что рыцарская честь велит уведомлять противника - особенно если он в плену и на чужбине, как я сейчас, - каким образом он мог бы освободиться". Рыцари ответили: "Нет, освободиться вам никак нельзя, и сейчас вы услышите почему. Знайте, что основал здешнее государство и построил эту крепость великан по имени дон Эдон {8}. У Эдона было двенадцать сыновей. А случилось все это в те времена, когда Иосиф Аримафейский высадился на острове, чтобы проповедовать слово божие, и многих обратил в истинную веру. Две трети островитян стали христианами, в том числе одиннадцать из двенадцати сыновей Эдона. Опечалился Эдон. Он велел схватить Иосифа Аримафейского и обезглавить его, а вместе с ним и своих одиннадцатерых сыновей, принявших христианство. И остался у него всего один сын. А казненных он велел бросить посреди площади, в назидание верным и для устрашения новообращенных. Затем он созвал всех своих подданных и сказал им: "Пусть знает всякий, кто изменил закону отцов, что его постигнет такая же участь, какая постигла моих сыновей". После этого Великан велел собрать останки убитых, закопать их в землю и поставить фундамент своей крепости на костях этих людей, принявших мученическую смерть за веру христову. Все это он сделал, чтобы преподать урок чужестранцам, которые пожелали бы высадиться на острове, в память о причиненном чужестранцем зле. Отсюда и пошел обычай, что всякий путешественник, который причалит к острову, будет убит или заключен в темницу и не выйдет из нее ни под каким видом, если только не согласится вступить в бой с властелином острова. И если этот чужеземный рыцарь одержит верх, то сам станет властителем острова, а если при нем есть дама, то он должен поставить ее рядом с сеньорой острова и выбрать ту из обеих дам, которая красивее, а другой отрубить голову. Вот вам история этого острова и вся правда о нем. А крепость наша называется Плотов замок. Теперь думайте: попытаетесь ли вы выйти отсюда силой оружия или останетесь в темнице до конца дней своих".
XXII. О том, как Тристан сразился с великаном Бравором {9}, властителем острова, победил его и убил, и как Тристан и Изольда стали хозяевами Платова замка
Услышав такие вести, Тристан едва не пал духом, особенно от того, что Изольда оказалась в плену у таких скверных людей, и сказал себе: "Теперь думай об одном, Тристан: как вызволить отсюда инфанту Изольду". И смело и бодро сказал десяти воинам: "Господа, среди нас есть рыцарь, готовый сразиться с вашим сеньором". - "Кто же это?", осведомились они. И он ответил: "Я". - "Трудно поверить, - возразили они, - что вы осмелитесь вступить в бой с нашим сеньором. В целом свете есть лишь два рыцаря, которые могли бы отважиться на такой подвиг: дон Ланселот Озерный и дон Тристан из Леониса". - "Бог меня прости, - сказал на это Тристан, - а только я за обоих этих рыцарей не дал бы и полушки. По вашей милости пришлось мне вымолвить большую неучтивость". Услышав такие слова, рыцари весьма удивились; и спросили: "Есть при вас дама?" Дон Тристан сказал, что да. Они пошли поглядеть на Изольду и признали, что она много красивей, чем их сеньора {10}.
Затем рыцари вернулись к своему властителю и сказали ему так: "Знайте, сеньор, что среди пленных есть рыцарь, готовый сразиться с вами, как велит наш обычай; а с ним дама, краше которой нет на свете". Сеньор ответил им на это: "Приведите ко мне рыцаря. Я к его услугам и буду с ним биться". Рыцари отправились в темницу к Тристану и Изольде и велели им собираться, а с собой чтобы взяли одного оруженосца и одну донселью. Затем вернули им все, что у них отняли, отвели в роскошные покои, положили их на мягкую постель и дали все, в чем они нуждались. В этих покоях пленники пробыли десять дней. Тем временем рыцари готовили место для поединка и договаривались обо всех его подробностях. Когда наступил назначенный день, Тристан надел свои доспехи и выехал первый на место боя. А инфанту Изольду поместили на возвышенном помосте и рядом с ней поставили супругу великана Бравора, самому же ему дали знать, что противник ждет его на поле. Бравор сказал: "Прекрасно. Вы поставили мою жену рядом с его дамой?" - "Да", - отвечали рыцари. Властительница острова была очень хороша, но не могла сравниться с Изольдой. Она вся побелела от страха, предчувствуя свой конец. Все, все говорили, что Изольда красивей, хотя она тоже побледнела. Тут выехал великан Бравор в полном вооружении, встал посреди поля, как подобает доброму рыцарю, и сказал Тристану: "Кабальеро, я вызываю вас на смертный бой". И Тристан сказал, что принимает вызов.
Рыцари ринулись в бой и сшиблись с такой силой, что и сами они и их кони рухнули на землю, да так, что все думали: они мертвы. Но оба вскочили на ноги и взялись за мечи, и наносили друг другу такие страшные удары, что оба не раз клонили головы под тяжестью клинков. И когда Изольда видела, что Тристан клонит голову под ударом Бравора, она чернела от горя, а когда Тристан одерживал верх, лицо ее делалось как цветок розы. Но вот рыцари разошлись, чтобы перевести дух, ибо сильно устали. А когда отдохнули, Тристан первый поднялся с мечом в руке, и рыцари снова сошлись, и рубились так, что осколки щитов и кольчуг сыпались вокруг них дождем, а лезвия мечей пробивали доспехи насквозь и ранили тело, и кровь текла ручьями. Утомившись, рыцари опять сделали передышку, но вскоре уже снова были на ногах и наносили друг другу смертельные удары. И тут Бравор занес над головой свой меч и хотел обрушить его на Тристана, но Тристан успел уклониться от удара, и меч грянулся оземь и разломился на двое. Когда Тристан увидел это, он возрадовался и сказал: "Слава господу, что уберег меня от такого удара". И стал бить противника и так и этак, и делал с ним, что хотел, и занес меч, и отсек ему руку. И Бравор грохнулся на землю.
Увидя это, Тристан перевел дух, ибо сильно устал от ратного труда. И сказал: "Что с вами, кабальеро? Вы оставляете меня хозяином поля?". Бравор не ответил: он был мертв.
XXIII. О том, как дон Тристан, по обычаю острова, велел отрубить голову сеньоре, о чем глубоко сожалел и на что пошел не по своей воле
Тристан пошел к воинам, охранявшим остров, и сказал им: "Господа, я поступил с этим рыцарем так, как требовал ваш закон. Что я должен делать теперь?" И они сказали: "Назовите ваше имя". И он ответил: "Я Тристан из Леониса, племянник короля Марка Корнуэльского". И они сказали: "Теперь надо отрубить голову бывшей властительнице острова". Тристан заявил, что ни в коем случае не согласится учинить столь постыдную расправу, но они стояли на своем: таков закон этой земли, и уклониться от него никак нельзя. И сказал Тристан: "Видит бог, до конца дней моих я буду горевать об этой даме". И приказал одному из воинов отсечь ей голову. После этого все рыцари вернулись за Тристаном и Изольдой и отвели их с великими почестями во дворец и признали их властителями Плотова замка. Тристан приказал отомкнуть темницы, где томились его корабельщики, и отпустил их на волю: пусть каждый отправляется, куда хочет. А Тристан с Изольдой и с их рыцарями остались во дворце и зажили припеваючи. И так им было хорошо, что они не вспоминали ни о своих родных, ни о друзьях, и ни о чем другом на свете. И прожили они в довольстве и согласии целых два года {11}.
XXIV. О том, как дочь великана Бравора взяла труп своего отца и голову своей матери и села на корабль и отправилась на поиски своего брата Галеота, дабы уведомить его о том, какое зло причинил им дон Тристан из Аеониса
У великана Бравора была дочь {12}. Она подобрала останки своего отца и голову своей матери, погрузила их на корабль, шедший с караваном других судов в Корнуэльс, и высадилась с ними на берег. И когда высадилась, приказала соорудить повозку для своего груза и пустилась странствовать по королевствам и княжествам, разыскивая своего брата, храброго Галеота, сеньора Дальних Островов. Долго ли коротко ли скиталась она со своими людьми, а только привела ее судьба к некоему замку, который назывался "Замком Колдуньи". И у въезда в этот замок увидела она рыцаря в полном вооружении. Девица приветствовала его, он тоже ей поклонился, и она спросила: "Сеньор кабальеро, не встречали ли вы рыцаря по имени Галеот, сеньора Далеких островов?" Он же в ответ сказал: "Сеньора, а для чего вам понадобился Галеот?" И она ответила: "Я должна уведомить его о бедах, которые причинил ему дон Тристан". - "Какие же такие беды он причинил?" спросил рыцарь. "А вот какие: по божьему соизволению Тристан убил его отца и обезглавил мать". - "А скажите, любезная девица, откуда вам это известно?" спросил он. "Мне это известно, потому что я их дочь и везу с собой тело моего отца и голову моей матери". И рыцарь сказал: "Прошу вас, покажите мне их останки". Но девушка ответила: "Не сделаю этого, пока вы не назовете мне ваше имя". И тогда рыцарь поднял забрало и заплакал. И она узнала брата своего, Галеота, и стала обнимать и целовать его, и оба они горько плакали. Услышав их плач, к ним подъехал король Ста рыцарей, охотившийся в тех местах. Он узнал Галеота и удивился, застав его всего в слезах, и спросил, что случилось и о чем плачет такой славный рыцарь. Галеот рассказал, какую получил весть. Тогда король Ста рыцарей принялся утешать брата и сестру и взял их с собой в один из своих замков. Там с его соизволения они похоронили останки великана Бравора и его супруги с подобающими почестями и велели высечь на надгробии такую надпись: "Здесь покоятся Бравор, из рода Великанов, властитель острова Великанов и Плотова замка, и голова его супруги. А убил их Тристан, по воле рока".
Совершив погребальный обряд, Галеот сказал, что поедет к Тристану и вызовет его на бой, и отомстит за причиненное им зло и обиду. И он попросил короля Ста рыцарей поехать вместе с ним. Но король сказал, что должен побывать у короля Артура, чтобы уладить кое-что с доном Ланселотом. "А после этого я готов ехать с вами и даю вам в том свое рыцарское слово. И более того: попрошу дона Ланселота, чтобы он присоединился ко мне. И пусть тогда Тристан попробует потягаться с нами, хотя его и считают таким славным рыцарем. Так что прошу вас, повремените". Но Галеот сказал, что не станет ждать. "Лучше мне ехать туда одному с моим оруженосцем, чем промедлить хоть один день". Как ни уговаривал его подождать король Ста рыцарей, он и слышать ничего не хотел. Тогда король пообещал ему, что они с Ланселотом прибудут на подмогу при первой же возможности. "И мы одолеем Тристана; а может статься, мы с Ланселотом прибудем на место еще раньше, чем вы". И на том они расстались. Король отправился ко двору короля Артура, улаживать свои дела с доном Ланселотом, а после этого обещал поспешить к острову Великана.
Галеот же со своим оруженосцем отправился в гавань. Там нашлось судно, державшее путь в Ирландию, и Галеот сел на это судно. А когда они отошли далеко от берега, Галеот приказал капитану изменить курс корабля и направиться к острову Великана. Капитан на это сказал: "Видно, вы не в своем уме, кабальеро. Нас всех там перебьют или засадят в темницу. Да знаете ли вы, что ни один чужестранец, высадившийся на этом острове, еще не возвращался оттуда живой?" Но Галеот сказал: "Поэтому-то я и хочу высадиться на этом острове". - "Дело ваше, сеньор, - сказал на это капитан, - но только не на моем судне". Видя, что капитан его не слушается, Галеот выхватил меч и срубил ему голову. Потом поворотился к морякам и сказал: "И с вами будет то же, если вздумаете мне перечить". Моряки испугались и сказали, что исполнят его волю. Вскоре они прибыли к острову Великана, и когда вошли в гавань, сторожевые рыцари выехали на берег и сказали: "Высаживайтесь немедленно, или всем вам пришел конец". Галеот ответил: "Я с удовольствием сойду на берег: для того сюда и приехал. Я желаю сразиться с вашим сеньором". И он сошел на берег и отдал себя в их руки. Рыцари отвели его в Плотов замок, а сами пошли к Тристану и рассказали ему о прибывшем рыцаре и о том, что этот рыцарь желает драться со здешним сеньором. Когда Тристан услышал это, он удивился и стал думать: кто же это такой? Уж не Ланселот ли Озерный? Изольда и Горвалан тоже думали и гадали, кто бы это мог быть. Тристан же сказал, что согласен сразиться с любым рыцарем, тем более если тот принадлежит ко двору короля Артура. А своим сторожевым рыцарям наказал сообщить новоприбывшему, что сеньор острова согласен выйти на бой, ибо чем славнее противник, тем больше чести одержать над ним победу. С этой вестью они отправились к Галеоту. А Тристан на следующее утро поднялся спозаранку и вооружился как мог тщательней.
XXV. О том, как дон Тристан сражался с Галеотом, сыном великана Бравора, бывшего властителя этого острова, и как победил его
Тристан велел Изольде надеть самый пышный наряд и сесть на верхового коня, чтобы она могла вблизи полюбоваться битвой. Незнакомый рыцарь уже ждал на месте поединка. Тристан вскочил на боевого коня и отправился в сопровождении Горвалана и других людей своей свиты на место боя. По дороге он их спросил: "Можете вы сообщить мне его имя?". Они отвечали, что нет. Тогда Тристан сказал Горвалану: "Ступай к этому рыцарю и спроси, как его зовут". Горвалан подъехал к рыцарю и сказал: "Тристан просит вас назвать ваше имя". Услышав это, Галеот возгорелся гневом, ибо подумал, что это говорится в насмешку, и сказал: "Ваш достославный сеньор нанес мне кровную обиду. Передайте ему поклон от смертельного врага и скажите, что я Галеот, истинный сеньор этого острова, и прибыл сюда, чтобы убить его и тем отомстить за смерть моего отца и моей матери". Горвалан вернулся к Тристану и передал ему эти слова. И когда Тристан узнал все это, он обрадовался и сказал: "Господи боже, слава тебе! Благодарю тебя, боже, что привел сразиться со столь знаменитым рыцарем". И тут они обоюдно бросили друг другу вызов и ринулись в бой с такой яростью, что от толчка и кони и всадники упали на землю. Но оба тотчас вскочили на ноги и принялись рубить друг друга мечами так мощно, что от доспехов полетели искры. Утомившись от сильных ударов, рыцари разошлись, чтобы перевести дух. Но вскоре они уже снова были на ногах и кинулись друг на друга. И пока они сражались, вдали появился какой-то рыцарь в полном вооружении, и воины, охранявшие поле, спрашивали один другого: "Что за всадник скачет сюда?" Они поскакали ему навстречу и спросили, кто он таков и зачем пожаловал. И он ответил: "Я - король Ста рыцарей, только что высадился в вашей гавани и спешу на помощь к Галеоту". И сторожевые рыцари зашумели, говоря друг другу: "Пропал Тристан". Теперь ему конец". Король Ста рыцарей был при полном вооружении. Тристан услышал шум, обернулся и увидел короля и скакавших за ним сто рыцарей. Охранявшие поле воины стали разбегаться, а рыцари, служившие Тристану, торопливо вооружались: они поняли, что без них теперь не обойдется, ибо силы противника неизмеримо выросли. И Галеот сказал Тристану: "Вот и пробил ваш час. Вы расплатитесь за все злодеяния и обиды, нанесенные покойным властителям острова. На вас скачет во всем своем великолепии король Ста рыцарей. Нет, теперь уж вам не сносить головы". Но Тристан ответил: "Не старайтесь напугать меня пустыми словами. Я знаю, что столь высокородный принц, как вы, не допустит, чтобы начатый им поединок был закончен другим лицом, тогда как вы еще живы. Этот бой начали мы с вами, мы с вами должны его и закончить, чтобы мне не пришлось опасаться нового нападения, пока вы еще можете сражаться. Вот если вы умрете, тогда пусть в бой вступит другой рыцарь, я не уклонюсь". И пока он так говорил, король Ста рыцарей уже подскакал к нему вплотную с выставленным вперед копьем, готовясь ударить им Тристана. Тристан кинулся на Галеота со словами: "Подобная неучтивость не красит рыцаря!". Но Галеот обратился к королю Ста рыцарей и сказал: "Сеньор, негоже вам вступать сейчас в бой с Тристаном: ведь я еще не умер. Прошу вас, отступите, позвольте мне довести поединок до конца, ибо вы сами знаете, что затеял его я сам; пусть же я его и закончу. Я буду биться до последнего вздоха; а когда умру, тогда вступайте вы в бой, как следует храброму рыцарю. А храбрость вам понадобится". И сотня рыцарей отъехала в сторону.
Когда Тристан увидел, сколь благородно поступает дон Галеот, он подумал, что ведь и в самом деле причинил ему много зла, убив и отца его и мать, и что если он прекратит этот бой, то никакого бесчестия ему не будет, а куда хуже убить Галеота и заслужить вечную вражду всего Круглого Стола, в том числе короля Артура и дона Ланселота. И тогда Тристан взял свой меч за конец клинка и преклонил колено перед Галеотом, и сказал ему: "Дон Галеот, вы молвили умное слово; признаюсь, я глубоко виноват перед вами, хоть и не по моей воле так случилось. Взываю к вашему великодушию и отдаю вам свой меч: поступайте со мной, как найдете нужным, ибо я уступаю вам в воинской доблести, и в этом поединке вы одерживали верх". Но Галеот сказал: "Сеньор Тристан, благодарю вас за учтивые слова. Я же хорошо знаю, что не мог бы выстоять против вас, меня ждало поражение: а вы отдаете мне свой меч и просите мира. И коли так, то прощаю вас от всей души, хотя это и не легко. Я согласен на мир по трем причинам: первая - потому что знаю, что не вероломно, не обманом отняли вы жизнь у моего отца: вы убили его ради освобождения из плена, и ничего другого вам не оставалось - ведь того требовал недобрый обычай нашего острова. Вторая же причина - что вы один из лучших рыцарей на свете. А третья - хочется мне познакомить вас с доном Ланселотом, моим добрым другом, а он давно ждет случая встретиться с вами, ибо слышал о вас много хорошего. И если два таких рыцаря станут моими друзьями, то я буду почитать себя счастливейшим из государей земли. Прошу вас последовать со мною ко двору короля Артура". Тристан сказал, что охотно исполнит его желание. Они бросили на землю мечи и радостно обнялись.
Когда Изольда и люди Тристана, ждавшие большой беды, увидели, что оба противника помирились, они возликовали и распахнули ворота замка. Изольда вышла к рыцарям, приказала освободить их от доспехов, осмотрела их раны и увидела, что Галеот изранен сильнее, чем Тристан. И она сказала: "Господи, эти раны не смертельны; с божией помощью вы скоро излечитесь". Тристан поправился через две недели, а Галеот через два месяца. Когда же оба совсем выздоровели, возрадовались все: островитяне и приезжие. Король Ста рыцарей и Галеот спросили, кто эта прекрасная дама и как ее зовут. Тристан уведомил, их, что это дочь короля Лангина Ирландского и что он везет ее к Марку, королю Корнуэльса, который желает взять ее себе в супруги. Услышав такую новость, они опечалились: ведь это значило, что Тристан не сможет поехать с ними к королю Артуру. И они сказали: "Коли вы должны доставить инфанту в Корнуэльс, то не можете ехать с нами к королю Артуру: оставить ее здесь одну было бы слишком неучтиво. Что же делать; поезжайте с богом. Но когда девица будет доставлена к своему жениху, мы просим вас прибыть в Камелот". Тристан пообещал, что исполнит их желание. И непременно сдержал бы слово, если бы Галеот в скором времени не умер, о чем Тристан глубоко скорбел. Но это случилось позже; а сейчас они все вместе разрушили Плотову крепость и отменили жестокие законы острова Великана.
Тристан снарядил корабль для себя и своей свиты, простился с Галеотом и королем Ста рыцарей, сел на судно и отплыл в Корнуэльс. А Галеот остался властителем острова. Вскоре он заболел и умер, но перед этим отправил несколько писем королю Артуру. В письмах этих было написано вот что: "Вам, сеньор король Артур, и королеве Джиневре. И Ланселоту Озерному, и всем рыцарям и дамам Круглого Стола я, Галеот, сеньор Далеких островов, хочу поведать истинную правду о себе. Знайте же, что, покинув ваш двор, я испытал множество приключений, в том числе одно - самое опасное и рискованное, какое доводилось рыцарю встретить на своем пути. Тристан из Леониса, племянник короля Марка Корнуэльского, высадился на острове Великана с сорока рыцарями и с Изольдой Белокурой, дочерью короля Лангина Ирландского; его принудили поступить согласно жестокому обычаю этого острова, в противном же случае вечный плен грозил и ему и всем его людям. Пришлось ему, как водится, вступить в поединок с моим отцом. Но Тристан добрый рыцарь; он храбро сражался и убил моего отца, и велел отрубить голову моей матери, и стал сеньором нашего острова. Недавно я узнал обо всех этих событиях. Я отправился на остров и вызвал Тристана на единоборство, и свидетельствую, что учтивость и храбрость этого рыцаря не имеют себе равных. После третьей сшибки я простил ему нанесенную мне обиду, и мы помирились. Он обещал, что поедет со мной в Камелот, чтобы увидеть дона Ланселота, как только доставит новую королеву к королю Марку. И скажу так: на свете есть лишь два рыцаря и две дамы. И один из них - Ланселот Озерный, а другой - дон Тристан из Леониса. А две первые дамы земли - королева Джиневра и королева Изольда Белокурая. В них четверых - вся слава и вся краса вселенной. Знайте также, что я разрушил Плотов замок и отменил жестокие законы островитян. И вскоре надеюсь свидеться с вами, если на то будет божья воля".
Когда король Артур и его рыцари прочли это письмо, они возрадовались всем сердцем и устроили веселый пир. А Ланселота в это время не было при дворе.
XXVI. О том, как дон Тристан и инфанта Изольда приплыли в Тинтоилъ
Как гласит хроника, долго странствовал дон Тристан по морям и океанам, пока не прибыл с соизволения божия в порт Тинтоиль. Дон Тристан спрыгнул на берег и послал четырех рыцарей к королю Марку с донесением. Узнав о его прибытии, король Марк весьма удивился: он думал, что Тристана давно нет на свете и, надо полагать, отнюдь не обрадовался. Однако он сделал вид, что очень доволен, и разослал по всему городу герольдов оповестить граждан, что они должны устроить торжественную встречу дону Тристану и Белокурой Изольде. Сам же король и его придворные сели на коней и поскакали в порт, и увидели на берегу Тристана и Изольду, и всех их рыцарей.
Когда Тристан увидел короля, он преклонил пред ним колено и сказал: "Сеньор король, я привез сеньору Изольду. Назовите ее своей истинной супругой". И король ответил: "Любезный племянник Тристан! Будьте желанным гостем в моей столице, как вернейший из рыцарей". Увидев же, что Изольда самая красивая женщина, какую ему довелось встретить, он весьма обрадовался, радостно обнял и поцеловал ее, и весь тот день и всю ту ночь в шатрах на берегу шел веселый пир. А на рассвете они оседлали лошадей и доехали в город. Изольда ехала в пышном наряде, как и подобает столь высокородной девице. Кто ее ни видел, все ее хвалили и возносили благодарения богу за то, что дал им такую прекрасную сеньору. Горожане оказали великий почет Тристану и Изольде и радовались их благополучному прибытию. В воскресенье король созвал своих рыцарей во дворец и объявил Изольду своей нареченной невестой. В тот же день в город съехались все жители страны и король всенародно обручился с Изольдой. Затем они послушали мессу, после чего вернулись во дворец и там пышно и благородно отпраздновали свадьбу.
Когда наступила ночь и пришло время королю возлечь с королевой на брачное ложе, Тристан призвал Горвалана и сказал ему: "Милый мой дядька, ты ведь знаешь, что было между мною и королевой Изольдой. Надо теперь подумать, как сделать, чтобы король ничего не узнал". И Горвалан сказал: "Предоставьте мне эту заботу, сеньор; я что-нибудь придумаю, чтобы скрыть вашу тайну от короля". И рассказал Тристану, что он намерен сделать.
Горвалан пошел к Бранхели и сказал ей: "Бранхель, милая подруга, мне нужно поговорить с тобой о тайном и важном деле". Она сказала: "Говорите, я вас слушаю". И Горвалан сказал: "Ты хорошо знаешь, какие дела были между Тристаном и Изольдой. Надо нам с тобой подумать, как теперь быть, чтобы не вышло беды ни для них, ни для нас. Ты могла бы помочь горю, если бы захотела". И Бранхель сказала: "Я готова на все, лишь бы уберечь от беды мою сеньору Изольду и защитить ее честь и благополучие". И Горвалан сказал: "Бранхель, в эту ночь ты должна лечь на брачное ложе с королем Марком. Пусть он возьмет твое девство, а когда дело будет сделано, ты уйдешь, и мы положим королеву Изольду на твое место. В опочивальне будет темно. Поверь, ты будешь довольна, ибо немало получишь от меня подарков и всякого почета. И мы дадим тебе выпить такого зелья, чтобы ты не понесла плода от короля". Бранхель на это сказала: "Видит бог, Горвалан, нелегко мне решиться на такой шаг. Но я и на это пойду, лишь бы не допустить посрамления моей госпожи". И когда наступила ночь, король в сопровождении Тристана пошел в свои покои, где королева уже лежала на брачном ложе. А Бранхель, раздетая была спрятана под кроватью. И король велел выйти всем, кроме Тристана. Он убедился, что королева в постели, и отошел, чтобы раздеться, и пока он раздевался, Изольда встала с кровати, а на ее место легла Бранхель. И как только король направился к кровати, Тристан задул все факелы. Король спросил, зачем он погасил свет, и Тристан ответил: "Таков обычай в Ирландии; того требует и учтивость, ибо в первую ночь молодые жены стыдятся своих мужей. Лишь когда супруг вступит в свои права, в опочивальне зажигают факелы, чтобы он мог убедиться, что взял в жены непорочную девицу. Я потушил факелы, потому, что об этом просила меня королева Ирландии, мать вашей супруги. А впрочем, сеньор, как вам будет угодно". - "Клянусь богом, это хороший обычай", сказал король. Тогда Тристан вышел из опочивальни, и король поступил с девицей, как ему следовало. А потом призвал Тристана и сказал, что просит зажечь факелы. Тристан внес в опочивальню большую восковую свечу; но пока он ходил за свечой, Бранхель встала с постели, а Изольда легла на ее место. Когда Тристан осветил комнату, король оглядел постель и увидел, что взял свою супругу девственной и подумал: "Воистину, нет рыцаря верней Тристана". Тристан же вышел из королевских покоев и оставил короля наедине с его супругой.
Когда наступило утро и все придворные сошлись во дворце, король взял за руку Тристана и сказал: "Бог да благословит тебя и да ниспошлет тебе долгую жизнь и всякие блага, ибо ты вернейший рыцарь на свете. Пусть все эти господа будут свидетелями великой милости, какую я тебе сегодня дарую: отныне ты будешь повелевать в этом королевстве наравне со мною, и пусть исполняется без прекословия всякая твоя воля, что бы ты ни сделал и ни сказал". И Тристан ответил: "Сеньор, благодарю за честь". Придворные же воскликнули в один голос: "Слава господу, что Тристану дарована столь великая власть; он воистину достоин этой награды, ибо через небо мы заключили мир с нашими недругами-ирландцами, через небо избавились от всех напастей и можем никого не страшиться, пока он жив; напротив, теперь все будут бояться нас, и мы можем наслаждаться покоем и почетом. И все это благодаря храбрости и силе Тристана".