283. Как Тристан, расставшись с Ланселотом, встретил доброго Туверналя, который разыскивал его по всему королевству Логр. И как Тристан приехал повидаться с Ланселотом в дом короля Артура.
284. Итак, согласно преданию, когда Тристан распрощался с Ланселотом, он ехал по лесу до вечера и встретил доброго отшельника, который приютил его в своем маленьком домике, чему Тристан очень обрадовался и горячо благодарил его, ибо весьма нуждался в отдыхе после столь тяжкой битвы со множеством рыцарей. И он остался там на всю ночь, а добрый отшельник ухаживал за ним, как мог, и отвел пастись его коня. Затем кроткими и разумными словами убедил он его скинуть плащ и капюшон, которые носил Тристан поверх лат, и пока они вели об этом беседу, Тристану бросился в глаза щит, висящий в углу кельи, -он был наполовину белый, наполовину черный и с золотым окаймлением, но никакого герба на нем не было. Едва Тристан заметил прекрасный и прочный этот щит, он так ему понравился, что стал он просить доброго отшельника: "Мессир, отдайте мне этот красивый щит, ибо мой уже весь разбит". "Клянусь, я отдам его вам, - отвечал отшельник, - но взамен попрошу вас о небольшой услуге". - "Что же угодно вам?" - спросил Тристан. - "Я хочу, сказал отшельник, - чтобы вы, во-первых, сняли свой плащ, а, во-вторых, назвали мне свое имя". - "Охотно, - ответил Тристан, - но вы мне также назовите себя и расскажите, где взяли вы этот щит". - "Я согласен", - сказал отшельник.
285. "Знайте же, рыцарь, - начал он, - что родом я из королевского дома и прихожусь близким родственником Мелиадуку из Леонуа; в свое время был и я славным рыцарем и носил имя Доброго Сеньора. Так вот, после смерти доброго короля Мелиадука, моего кузена, погибшего в лесу, остался от него сын, но поскольку был он весьма юным, я, как ближайший его родственник, решил отдать его на воспитание во дворец короля Артура, дабы там его обучили всему, что подобает рыцарю, а затем я отправился из своей страны в королевство Логр. И, когда я ехал по этому лесу, вдруг пришло мне в голову намерение посетить эту малую обитель, где жил один старый отшельник, известный своей святою жизнью; он накормил меня тем, что у него было, и спросил, кто я. И я рассказал ему все, как есть, ибо он мне очень понравился, а он, когда выслушал мой рассказ, сказал: "Милый друг, я вам советую не печалиться об этом деле, ибо отпрыск, оставшийся после доброго короля Мелиадука, взрастет и, став цветом рыцарства, отомстит за своего отца". А потом он столь заманчиво описал мне свою отшельническую жизнь, что я ушел от мира, дабы жить вместе с ним, и до сих пор не выезжал отсюда. А висит там мой собственный щит, который я и храню по сей день".
286. Когда Тристан выслушал святого человека, он тут же сбросил свой капюшон и бросился старику в объятия, нежно говоря ему: "О, мой милый дядя, я ваш родственник, сын короля Мелиадука, и тот самый мальчик, о котором вы только что поведали. Да будет благословен день нашей встречи, ибо я давно уже наслышан как о доблести, так и о святости вашей". И добрый отшельник, плача от радости, воскликнул: "О, Тристан, как вы прекрасны, возблагодарим же господа за то, что он даровал вам столь совершенный облик!" И почти всю ночь добрый отшельник и Тристан провели в беседах, и старик наставлял его на путь истинный. Утром же отшельник, благословив Тристана, отдал ему свой щит, а Тристан оставил ему плащ с капюшоном, чем весьма отшельника обрадовал, ибо он осуждал Тристана за ношение этой одежды; а затем, после прощания, они расстались, Тристан сел на своего коня и, повесив на грудь прекрасный щит, подаренный ему отшельником, уехал. И он поехал лесом и следовал по нему до полудня, как вдруг завидел рыцаря, но так издалека, что невозможно было разглядеть его, когда же он подъехал поближе, Тристан увидел, что то был преданный слуга его Гуверналь, которого он так любил. Гуверналь также увидел Тристана, но не признал его, ибо тот сменил свой щит. Тристан тогда решил подшутить над своим воспитателем и громко крикнул ему: "Мессир рыцарь, я хочу сразиться с вами, так что либо защищайтесь, либо отдайте мне ваш щит". - "Клянусь богом, мессир рыцарь, - ответил Гуверналь, - весьма невежливо вы поступаете, требуя у меня мой щит. Я уж предпочту сразиться". И он помчался на Тристана так быстро, как только мог заставить скакать своего коня. Тристан повременил немного, а когда тот приблизился, Тристан отпрянул в сторону и поднял кверху свое копье, так что Гуверналь, не задев Тристана, промчался мимо, чем весьма был уязвлен, и повернув коня, хотел опять броситься на Тристана, но тот всем видом своим показывал, что не желает вступать в бой. Тогда Гуверналь ему крикнул: "Ну, что же, рыцарь, сперва вы хотели отнять у меня щит, а теперь стоите, ни слова не говоря?" - "Клянусь богом, именно так",ответил Тристан. И, сказав это, он прислонил копье свое к дереву, затем снял шлем и подошел к Гуверналю, чтобы обнять его.
287. Едва Гуверналь понял, что перед ним добрый его господин Тристан, которого он так горячо любил, он несказанно обрадовался, ибо давно уже разыскивал его. Он спрыгнул с лошади и обнял его колени. И встреча их была весьма радостной. Тристан все расспрашивал, как поживает королева Изольда, и Гуверналь сказал ему: "Знайте, господин мой, что я давно уже по ее приказу отбыл из Тинтажеля, чтобы искать вас повсюду, ибо ей очень хотелось узнать, где вы. И она просила передать вам, чтобы вы, бросив все дела, спешно ехали ко двору короля Марка, ибо дядя ваш, король Марк, согласен помириться с вами. И оттого он хочет вас видеть, как никого на свете, и проклинает день и час, когда вас поссорили с ним, и тех, кто посеял меж вами раздор".
288. Прекрасный Тристан возликовал, слушая эти речи, и отвечал Гуверналю: "Знайте, мессир, что, если бы не обещание, что я дал Ланселоту, я бы тотчас вернулся с вами в Тинтажель, ибо более всего на свете желал бы я увидеться с королевой Изольдой, но ни за какие блага не нарушу я своего слова". - "Как, - воскликнул Гуверналь, - неужто не поспешите вы в Корнуэльс?" - "Пока нет", - ответил Тристан. - "Но если королева спросит меня по возвращении, что же мне ответить ей?" - спросил Гуверналь. "Не назначайте ей срока, но заверьте ее, что, как только я смогу, я приеду к ней. И скажите ей по секрету, что перед тем, как ее увидеть, я сыграю добрую шутку с Ланселотом, не хуже той, что он сыграл со мною в Тинтажельском саду, а еще передайте от меня привет и ей и милой Бранжьене". - "О, господин мой, - воскликнул Гуверналь, - если вы вскорости не вернетесь, вы станете причиною смерти королевы, ибо она тяжело переносит долгое ваше отсутствие, да и король, ваш дядя, также удручен им". И при этих словах крупные слезы текли из глаз Гуверналя, ибо приходилось ему вновь расставаться с Тристаном, которого он надеялся, встретив, увезти с собою.
289. Тогда стал он просить Тристана, чтобы тот разрешил ему сопровождать себя ко двору короля Артура. "Клянусь душою, - ответил Тристан, - это невозможно, возвращайтесь незамедлительно к королеве, ибо тем окажете ей неоценимую услугу, - ведь чем скорее узнает она о вашей встрече со мною, тем скорее утешится". Когда добрый Гуверналь услышал приказ своего господина, он сел на коня, и Тристан на прощанье обнял его. Но Гуверналь даже не смог ответить на прощальные слова Тристана, ибо сердце его сжималось от тоски и предстоящей разлуки со своим сеньором, а потому, чтобы не растравлять себя, он пришпорил коня и поскакал в Тинтажель, и так спешил, что вскоре предстал перед королевою и передал ей слова Тристана, чем ее весьма утешил. Но здесь я прерву мой рассказ о них, дабы вернуться к Тристану.
XXIV
290. Как Тристан, отослав Гуверналя, отправился в Камелот повидаться с другом своим Ланселотом. И как он был торжественно принят королем Артуром и королевой Геньеврою.
291. Итак, согласно преданию, когда Тристан расстался с Гуверналем, он поскакал прямо по лесной дороге, ведущей в Камелот, без всяких на сей раз приключений. И когда он достиг города, то поехал по главной улице ко дворцу короля, который как раз сидел у окна, беседуя с Ланселотом. И король, заметив Тристана, который лихо гарцевал на своем коне, долго его рассматривал вместе со всеми придворными, восхищаясь его осанкою. Ланселот также смотрел на него, но не смог его узнать по той причине, что Тристан сменил щит и сбросил свой монашеский плащ. Однако, взглянув на его коня и на посадку всадника, он догадался, кто это, но виду не подал, а взглянул вокруг, нет ли рядом кого из его друзей, и случайно увидел Боора Ганнского, двоюродного своего брата, которому и шепнул: "Кузен мой, спуститесь скорее вниз и пригласите этого благородного рыцаря пожаловать в мои покои". И Боор сразу же пошел. Он обратился к рыцарю и, поздоровавшись с ним, спросил: "Мессир рыцарь, вам, верно, желательно найти себе пристанище?" - "Клянусь богом, - ответил Тристан, - мне бы хотелось остановиться у благородного рыцаря Ланселота". - "Так следуйте же за мной, - сказал Боор, - я вас проведу к нему". - "Прошу вас, - ответил Тристан, - ибо ни в каком другом месте останавливаться мне нельзя". - "В добрый час, - сказал Боор, - идемте, я укажу вам дорогу".
292. И Боор пошел вперед, а Тристан, который сразу признал Боора, последовал за ним верхом, и так они прибыли к дому Ланселота, а там Тристан спешился, и Боор повел его в комнаты. Он помог ему снять доспехи и накинул ему на плечи богатый плащ. Тут-то Боор и узнал Тристана; он низко ему поклонился и почтительно поздоровался с ним, но Тристан сказал ему, чтобы он не делал этого, а обращался с ним, как с простым приезжим. И Боор повиновался, но сперва усадил Три" стана, чтобы тот немного отдохнул до прихода Ланселота.
293. Боор же вернулся к Ланселоту и рассказал ему, что он видел и как принял Тристана, чем порадовал Ланселота так, как если бы тот стал вдруг королем всей Галлии. Он подошел к мессиру Говену и сказал ему: "Я хочу доверить вам одну новость, которая вас обрадует, но только клянитесь мне, что будете держать ее в тайне". Мессир Говен, которому очень хотелось узнать тайну Ланселота, торжественно поклялся, что будет молчать. "Тогда следуйте за мной, - сказал Ланселот, - и я покажу вам сейчас лучшего рыцаря в мире". - "Как, - воскликнул мессир Говен, - кто же этот рыцарь, который удостоился столь высокой похвалы?" - "Клянусь душой, - ответил Ланселот, - это прекрасный Тристан Корнуэльский". - "Не верю, - ответил мессир Говен, - вы смеетесь надо мною". - "Бог свидетель, - сказал Ланселот, - вы сейчас убедитесь в этом". И они пошли в дом Ланселота, никого не взяв с собою, кроме Боора. Когда все трое вошли в комнату, где отдыхал Тристан, тот вскочил со скамьи и обнял их всех, и они так радовались свиданию, что и сказать нельзя.
294. Мессир Говен заговорил первый и так сказал Ланселоту: "Будьте же благословенны, ибо склонили прибыть к нам цвет рыцарства, рыцаря, которого давно желали мы принять у себя". И они опять обнялись, и множество еще почестей и низких поклонов отдали Тристану, прося его при том навестить короля. Но он наотрез отказался, и они, отступившись от своей просьбы, приказали готовить трапезу, после чего Ланселот сказал Тристану: "Друг, отдыхайте здесь, а мы пока пойдем к королю обсудить некоторые дела, к тому времени подоспеет обед, и мы сядем за стол все вместе". - "Идите же, сказал им Тристан, - только прошу вас не выдать моего приезда никому из ваших товарищей до того, как скажете об этом королю и королеве". И они обещали ему, что сделают, как он просит.
295. Они вышли и вернулись к королю в зал, где готовились к трапезе. Когда король увидел Ланселота, мессира Говена и Боора, он подозвал их, приглашая за стол. Но Ланселот ответил королю: "Сир, мы просим простить нас, но мы не можем обедать здесь". - "Где же будете вы обедать?" - спросил король. "Сир, - ответил мессир Говен, - в доме у Ланселота". - "Что ж, видно, у вас к обеду какая-нибудь редкостная дичь, - спросил король, - что вы чураетесь меня?" - "Сир, - отвечал ему Ланселот, - клянусь, у нас к обеду такая редкая птица, какой вы и не видывали". - "Господи боже, - воскликнул король, - что же это за птица, скажите мне!" - "Сир, - сказал тогда Ланселот, - если вам угодно будет обещать мне, что не выдадите того, что я скажу, я вам сообщу, что ждет нас за обедом". - "Даю вам слово, - ответил король, - что я не скажу этого никому". - "Так знайте, сир, - сказал Ланселот, - что в доме моем ждет меня достойнейший в мире рыцарь прекрасный Тристан Корнуэльский, с которым мы вместе и сядем за стол, но он запретил нам говорить о своем прибытии кому-либо, кроме вас, сир, и госпожи королевы". - "Клянусь богом, - воскликнул король, - давно не слышал я такой приятной новости, но будьте уверены, что этот обед без меня не обойдется". И он приказал седлать себе коня, что и было тотчас исполнено, и повелел не сопровождать его, но ждать здесь, так как он скоро вернется.
296. И он спустился вниз, сопровождаемый тремя рыцарями, и, сев на своего иноходца, направился вместе с ними в дом, где ждал Тристан. Там спрыгнул он с коня и поспешно взбежал по ступеням, так не терпелось ему увидеть Тристана. Ланселот, который был скор на ногу, обогнал короля, и вбежал в комнату Тристана, говоря: "Тристан, друг мой, вставайте, ибо сам король приехал повидаться с вами". Тристан подумал, что Ланселот шутит и не двинулся с места, как вдруг увидел он, что король и в самом деле входит в его комнату. Он мигом вскочил и бросился перед ним на колени, желая поцеловать его ноги, но король удержал его и ласково поднял, говоря: "Тристан, милый сын мой, как долго я ждал этого часа, и все мои рыцари также, добро пожаловать к нам". И он обнял его чуть ли не сто раз. "О, сир, - отвечал Тристан, - я сейчас счастливее всех рыцарей на земле, ибо величайший в мире король пожаловал к простому рыцарю, которому, живи он хоть сто лет, ничем не заслужить такой чести". - "Милый сын мой, Тристан, сказал король, - любой государь почел бы счастьем иметь вассалом такого рыцаря, как вы; о, сколь велика моя радость оттого, что я вижу вас здесь!"
297. В таких разговорах, о коих я речь веду, король провел там с добрый час, а потом стал упрашивать Тристана пожаловать для трапезы к нему во дворец, от чего Тристан отказался, извиняясь как можно учтивее, ибо не хотел видеться ни с кем, кроме короля и королевы. И король заверил его, что никому имени его не выдаст, и еще раз пригласил к себе, и тогда Тристан согласился, ибо не решался более отвергать столь горячие просьбы короля, который обещал, что представит его как приезжего из королевства Галльского. И король взял его за руку и свел вниз по ступеням. Затем сел он на своего иноходца, а Тристана посадил позади себя, и так прибыли они во дворец, где и сообщили рыцарям, что это родственник Ланселота, и те оказали ему радушный прием.
298. Покамест они беседовали все вместе, король вошел к королеве и сказал ей: "Прекрасная дама, господь да сохранит вас, я принес вам новость, которая, я полагаю, обрадует вас". - "Что же это за новость?" - спросила королева. - "Господь мне свидетель, благородная дама, - ответил король, сегодня за стол наш сядут два доблестнейших рыцаря в мире, благородством и прочими достоинствами никем не превзойденные". - "Кто же эти рыцари, спросила королева, - и отчего вы их так расхваливаете?" - "Милая дама, сказал король, - один из них Ланселот Озерный, а другой - Тристан Корнуэльский". Когда королева услышала, что Тристан прибыл во дворец, она сперва никак не могла этому поверить, хотя давно желала увидеть этого прекрасного рыцаря. И она воскликнула: "Сир, вы смеетесь надо мною!" "Клянусь вам, нет", - ответил король. - "Тогда это и впрямь прекрасная новость, - сказала она, - ибо больше всего на свете желала бы я увидеть его, и, так как он будет обедать с вами, я смогу наглядеться на него всласть". "Нет, боже упаси, милая дама, - сказал король, - он не желает быть названным, почему мы и уверили всех, что это просто рыцарь из королевства Галльского, близкий родственник Ланселота; но я обещаю вам, что сразу же после обеда я проведу его в ваши покои". - "Так спешите же, сир,сказала королева, - и не забудьте, что я жду вас здесь".
299. Тогда король вышел от нее и вернулся в зал, где Тристан сидел уже меж рыцарей, из которых каждый желал с ним поговорить. Король приказал подать воду для рук, потом сел и посадил выше всех Тристана, Ланселота и Говена, а затем и всех прочих усадил по чину. Не успели они приступить к трапезе, как явилась девушка и спросила, кто из рыцарей - родственник Ланселота, и Тристан ей ответил: "Он перед вами, красавица". - "В добрый час, - сказала девица, - королева просит вас к себе, ибо она желает переговорить с вами". На что Тристан ответил, что придет охотно. "Дайте ему сперва пообедать, - сказал король, - он только что сел за стол". - "Надо, чтобы он шел без промедления, - сказала та, - так хочет королева". - "Ну, что ж, идите, - сказал король,и возьмите с собою, кого хотите". Тристан позвал Ланселота и мессира Говена, а больше никого, и сказал им: "Идемте со мною к королеве".
300. И они охотно за ним последовали и пришли к королеве, которая сидела в своей комнате в богатом убранстве, на прекрасном и роскошном возвышении, желая показаться Тристану красивой, ибо знала, что он будет рассказывать о ней королеве Изольде. Увидев королеву, Тристан пал перед нею на колени, но королева, встав с разгневанным видом, сказала: "О, Тристан, Тристан, милый друг мой, не стыдно ли вам столь смиренно приветствовать ту, которая хотела бы служить вам из любви к рыцарю, что любит вас более самого себя!" И она приподняла его своей прекрасной рукой и, усадив рядом с собою, начала расспрашивать подробно о прекрасной королеве Изольде. Тристан сказал ей: "Знайте, прекрасная дама, что она посылает вам со мною тысячу приветов". - "Ах, боже мой, - отвечала королева, - и я принимаю их, как от самой дорогой подруги в мире, и прошу вас, прекрасный мой Тристан, когда вы свидитесь с нею, передать ей от меня столько же приветствий, а еще скажите ей: самое мое горячее желание-это увидеть вас вдвоем с нею и с Ланселотом и познать ту же радость, что и она узнала, навещая неких двух монахов в некоем аббатстве". - "О, прекрасная дама, - сказал Тристан, - вижу я, мессир Ланселот уже рассказал вам все новости, я это понял из ваших слов, но, клянусь, я желаю того же в тысячу раз сильнее и надеюсь, что, коли бог даст здоровья вам и мессиру Ланселоту, желание ваше исполнится". Тогда королева рассмеялась и стала упрашивать его поведать ей о том, как были они застигнуты злым предателем Андретом,
301. И Тристан поведал ей всю правду, особенно упомянув о подвиге Ланселота, не будь которого, он, без сомнения, погиб бы. Тогда королева сказала: "Поверьте, Тристан, что никогда не совершал Ланселот подвига, который был бы мне более приятен, чем этот, ибо тем оказал он услугу вам и королеве Изольде". - "О, прекрасная дама, великий подвиг благородного сеньора Ланселота происходит от безмерной любви, которую он питает к вам, и, так же, как эта любовь превосходит любую другую в мире, так и подвиги его затмили все, что совершено поныне рыцарями. Я так говорю, ибо знаю в этом толк". Долго беседовали Тристан и королева, пока не пришло время расстаться, ибо их ждал король. И как только прекрасный Тристан поднялся, королева попросила его сесть опять и сказала: "Не уходите, я хочу кое-что сказать вам по секрету". Тристан повиновался и сел рядом с нею. Тогда королева тихо сказала ему: "Тристан, дорогой друг мой, горячая любовь, которую, как я вижу, питаете вы к Ланселоту, дает мне право довериться вам одному и открыть свои мысли: я не буду счастлива до тех пор, пока, с вашей помощью, не соединюсь с Ланселотом столь же тесными узами, что и вы - с королевой Изольдой в комнате, выходящей в Тинтажельский сад, и я клянусь вам всем святым, что сильно завидую ей, и не успокоюсь, пока не достигну того же".
302. Когда Тристан услышал об этом желании королевы, он так возликовал, будто ему предложили корону Логра, ибо понял, что может доставить своему другу неслыханную радость. И он ответил: "О, прекрасная моя королева, поскольку вы открылись мне и доверили тайное ваше желание оказать столь великую честь сеньору Ланселоту, цвету рыцарства всего мира, я клянусь вам, что с вашей помощью мы проведем эту ночь в вашей комнате, и времяпрепровождение наше будет приятным и радостным". - "Как же вы устроите это?" - спросила она. - "Прекрасная дама, - ответил Тристан, - не беспокойтесь ни о чем, но только прикажите доставить мне арфу получше, и когда она будет у меня в руках, я довершу остальное, ибо едва придет ночь и королю захочется спать, мы с Ланселотом подойдем к двери его спальни, и я сыграю ему одно лэ, мне хорошо знакомое, и усыплю его, а затем не будет ничего проще, как войти к вам, дабы завершить наше дело". Королеве эти речи пришлись весьма по сердцу и она пообещала отыскать арфу, горячо благодаря Тристана за его великодушное согласие и прося лишь о том, чтобы не раздумал и довел дело до конца. И Тристан ее в том уверил.
303. С тем и ушли они от королевы и вернулись все трое в зал, где король ожидал их. Увидев их, он весело их приветствовал, и они принялись беседовать о приключениях, в том проведя некоторое время. Затем Тристан с улыбкою просил короля отпустить его, сказав: "Сир, берегитесь, ибо есть искусный арфист, который собирается развлечь вас этой ночью одним лэ, оно придется вам по вкусу, ибо сложено было для вас р те времена, когда вы были влюблены в госпожу королеву, и ей также его споют". - "Ну что ж, воскликнул король, - уж мы постараемся, чтобы вы не застигли нас врасплох".
304. И прекрасный Тристан вышел, а за ним последовал и Ланселот, не желая отставать от него. Когда они покинули дворец, то Тристан, уверившись, что за ними не следят, рассказал Ланселоту всю затею, как вы уже о том слышали. Едва Ланселот узнал об этом, неописуемая радость охватила его. Он горячо поблагодарил Тристана и стал умолять его закончить дело так, как оно было задумано, и Тристан ответил ему, что беспокоиться не о чем, он все устроит. А королеве, к которой и сон не шел, удалось раздобыть тем временем арфу, которую она и послала к Ланселоту. И, когда Тристан увидел арфу, то понял, что королева ничего не забыла и готова к свиданию, и сказал о том Ланселоту, чье сердце запылало от счастья. Тристан взял арфу и, опробовав струны, нашел, что она превосходна. Тут сказал он Ланселоту: "Мессир, не бойтесь ничего, раз арфа у меня в руках, дело наше удастся". При этих словах вошел в комнату Боор, и они рассказали ему обо всем, ибо Лансеселот доверял ему, как никому другому. А затем сели они за ужин, ожидая назначенного часа.
305. Так сидели они довольно долго, пока не увидели, что время им идти, а тогда накинули они свои плащи, но не взяли никакого оружия, кроме разве мечей. Тристан держал арфу под мышкой, Ланселот же попросил Боора остаться в доме и ждать их возвращения, чему тот повиновался. Наконец, никем не узнанные, прошли рыцари во дворец. Король уже лег, так как было довольно поздно. Ланселот, зная все ходы и выходы во дворце, провел Тристана прямо к дверям королевской спальни Артура. Там заиграл Тристан свое лэ на звонкой арфе, и зазвучала столь дивная мелодия, что вряд ли какой смертный слышал лучше. Король, который еще не спал, внимал ей с восторгом и сказал мессиру Говену, сидевшему у его постели, что в жизни не слыхал он столь чудесной музыки. "Сир, - ответил мессир Ровен, - вы, верно, догадались, что играет не кто иной, как Тристан, ведь он предупредил вас, чтобы вы были к тому готовы; не правда ли, он лучше всех в мире владеет искусством игры на арфе, и мне довелось уже однажды слышать его, когда он освободил меня из тюрьмы". "Клянусь душой, - воскликнул король, - теперь я знаю: правду говорят, когда называют Тристана Корнуэльского совершенством средь рыцарей мира". - "Вы правы, сир, - ответил Гоьен, - он, может статься, даже больше, чем совершенство. Я полагаю, что он, а также Ланселот нынче ночью будут без устали развлекать весь ваш двор".
306. Когда Тристан довольно поиграл у дверей королевской опочивальни, они с Ланселотом ушли тихонько и пошли к спальне королевы, которая в большом волнении ожидала обоих рыцарей. Она уже отослала всех служанок, кроме одной особенно верной, и та поджидала у дверей прихода рыцарей. И, увидев их, тотчас доложила о том королеве, которая подбежала к двери, чтобы встретить прекрасного Тристана, и, взяв его за руку, ввела в комнату, а за ними вошел Ланселот. И, введя гостей, королева приказала запереть двери. Столь велика была ее радость от долгожданного свидания с Тристаном и Ланселотом, что обняла она Тристана множество раз, а он, устыдившись, сказал ей: "Прекрасная дама, вы со мною так милостиво обращаетесь и так меня обласкали, что мой друг Ланселот заподозрит что-нибудь худое". - "Ну, так что ж, - ответила королева, - я и должна любить вас сильнее, чем его, ибо без вас, Тристан, не быть бы Ланселоту здесь, со мною наедине. И, если из любви, которую я питаю к вам, дал бы господь очутиться здесь королеве Изольде, которую вы так любите, тогда наше счастье было бы полным". - "Клянусь, прекрасная дама, воскликнул Тристан, - если бы вы сами не противились любви, желания ваши были бы давно удовлетворены".- "За мною дело не станет", - отвечала королева.
307. Так они шутили и беседовали все втроем, и часть ночи уже прошла, тогда прекрасный Тристан Корнуэльский сделал вид, что его сморил сон, и лег на ложе, а королева, позвав Ланселота, повела его в свою спальню и указала на пышную постель, а затем вернулась к Тристану и, положив руки ему на плечи, попросила хорошенько стеречь их, пока она будет наслаждаться любовью Ланселота. И, если он увидит, что любовь заставила их забыть обо всем на свете, то пусть положит конец их усладам и прикажет им разойтись. На что Тристан ей сказал: "Прекрасная королева, не бойтесь, я не сомкну глаз, так же как не спал в Тинтажеле верный друг мой Ланселот, чем и спас тогда меня от смерти". Тут прекрасная королева поцеловала его, вернулась к Ланселоту и раздевшись донага, бросилась в его объятия на пышное ложе, где они провели время в наслаждениях до самой зари, ибо, как гласит предание, Ланселот тогда спал с королевою впервые {58}.
308. Тристан же не сомкнул глаз из боязни за Ланселота и, видя, что утро настало и прогнало ночь, пришел разлучить любовников и заставить встать Ланселота, который жалел лишь о том, что ночь чересчур коротка, но делать было нечего, и он поднялся, наспех прощаясь с королевой, а прекрасный Тристан сказал: "Да будет вам угодно приказать мне все, что хотите, ибо я ваш слуга; не знаю, увидите ли вы меня еще, но, где бы я ни был, для вас и для Ланселота я готов на все, и в том вы будьте уверены". - "Как, воскликнула королева, - Тристан, да неужто вы нас покинете? Увы, я так огорчена, ведь я надеялась, что с вашей помощью долго еще смогу наслаждаться с любимым моим Ланселотом, а теперь я теряю и его, и вас, ибо если вы уедете, конечно, он последует за вами. Вы - главная причина моего счастья и главная же причина утраты его". - "Прекрасная дама, - ответил Тристан, - я клянусь вам, госпожа моя, что Ланселот последует за мной лишь в том случае, если жизни моей будет угрожать опасность".
309. И они покинули королеву и вернулись в дом Ланселота, никого по пути не встретив. Еще не занялся день, когда они решили пойти к утреннему одеванию короля, и отправились во дворец. Король уже поднялся, когда они вошли к нему в опочивальню Они его почтительно приветствовали, и король, поздоровавшись с ними, сказал: "Тристан, друг мой, я полагаю вас лучшим на свете арфистом, ибо никто и никогда не играл мне столь сладкозвучного лэ, как ваше, ни на одном инструменте, и я весьма благодарен вам за то великое удовольствие, что получил нынче ночью от вашей игры". - "О, сир, - ответил Тристан, - это Ланселот заставляет меня безумствовать всякий раз, как ему захочется, и, если игра моя мешала вам почивать, то это не моя, а его вина". Так два благородных рыцаря шутили перед королем, который весело смеялся, их слушая, а когда он уже был одет и собрался выйти из спальни, то Тристан подошел к нему и, поклонясь, сказал: "Сир, угодно ли вам будет сегодня отпустить меня, ибо меня призывает неотложное дело". - "Как, - воскликнул король, - Тристан хочет нас покинуть! А я - было приказал почитать вас, как самого себя и хотел просить вас составить нам компанию за Круглым Столом!" "О, сир, - ответил прекрасный Тристан, - недостоин я чести, которую вы уготовили мне. Но да не лишит меня господь радости сесть когда-нибудь за Стол вместе с вами, сир, король мой, и когда наступит день и час этому, я не откажусь от такой чести, а сейчас будьте милостивы и позвольте мне ехать, ибо король Марк, мой дядя, порешил заключить мир со мною и дело это не терпит отлагательства". И тогда король отпустил его, обняв сначала множество раз.
310. И Тристан вышел из комнаты, а Ланселот за ним, и они пошли перекусить, после чего Тристан начал снаряжаться. Когда Ланселот увидел, что Тристан готовится уехать, он также стал собираться, но Тристан не позволил ему надеть доспехи, и попросил не сопровождать его на сей раз, ибо он этого не хотел, однако Ланселот не пожелал и слушать. Тристан был уже в доспехах, он сел на своего коня, которого ему оседлали, так же, как и коня Ланселота, и Ланселот сел в седло, а Тристан не смог ему воспрепятствовать. Они поскакали по улицам к городским воротам и увидели, что едут за ними мессир Говен и Боор, при полном, как и они сами, снаряжении. Тристан пристально на них посмотрел и остановил коня, и то же сделал Ланселот, поджидая рыцарей. И, когда они приблизились к Тристану, он поблагодарил их за честь, что они ему оказали, но попросил вернуться; однако они отказались, и тогда он согласился взять их с собою. Так выехали они из Камелота вчетвером, весьма изумив других рыцарей короля Артура почестями, которые оказывались рыцарю-пришельцу из королевства Галльского, - ведь не ведали они, что то был Тристан Корнуэльский, столь славный своими подвигами. А четверо рыцарей, покинув город, ехали целый день и к ночи достигли Виндзора {59}, где сеньором был Калогренан {60}, один из рыцарей Круглого Стола, который их весьма радушно принял.
311. Утром они вновь пустились в путь и поехали через Дарнантский лес, а к девяти часам подъехали к источнику, где и спешились, дабы немного отдохнуть и напоить лошадей. Не успели они сойти наземь, как увидали весьма красивую молодую девицу в богатых уборах, верхом на иноходце; впереди нее ехал крошечный карлик, держа плащ этой дамы. Высокий и мощного сложения рыцарь сопровождал их на добром коне. И, когда они приблизились к источнику, о котором я речь веду, и подъехали к тому месту, где стояло четверо рыцарей, то Тристан спросил Ланселота, не знает ли он эту даму, на что Ланселот ответил, что не знает, но что рыцарь, на его взгляд, выглядит весьма благородно. Когда рыцарь, спутник дамы, оказался возле самого источника, он крикнул рыцарям, что там отдыхали: "Сеньоры, освободите это место, ибо моя дама желает здесь отдохнуть!"
312. Ланселот, слыша оскорбительные слова рыцаря, который желал прогнать их, ответил: "Господь спаси, мессир рыцарь, неужто такими вот речами надеетесь вы очистить это место против нашей воли, - да ведь нас четверо, а вы один! Для вас мы и шагу не ступим, другое дело, если это угодно будет даме, которая с вами, - пусть она попросит нас об этом, да назовет свое имя, и мы исполним ее просьбу, зная, кому оказываем такую честь". - "Клянусь, - вскричал рыцарь, - вам не узнать, кто она и откуда, да и ничего сверх того, а уйти вам все же придется, хотите вы того или нет". Тут Ланселот сказал Тристану: "Ну, каков славный рыцарь, ай да занесся!" "Клянусь душой, - ответил Тристан, - я еще не видел ничего подобного, он заслуживает трепки, и потому я ему отвечу". И он сказал рыцарю: "Как, рыцарь, вы хотите наглыми своими приказаниями прогнать нас от источника, не спросив нашего на то желания? Да я полагаю, вы лишились рассудка, коли так себя ведете,- ведь мы охотно ушли бы, захоти того ваша дама, для вас же мы и пальцем не шевельнем, ибо вся вина на вас".
313. Вскочил Тристан в седло и, взяв копье и щит, пришпорил коня и направил его на рыцаря, а рыцарь помчался на него. Они так ударили копьями, что древки их разлетелись на куски, но противники удержались в седле, и это весьма изумило Тристана и его спутников, которые решили, что коли рыцарь не упал, он, должно быть, искуснейший боец. Тогда схватились они за мечи и принялись яростно рубиться. Рыцарь поражался мощи Тристана, ибо никогда и ни в ком не полагал такой силы, кроме как у Тристана Корнуэльского. Этот бой, о коем я речь веду, длился добрый час, что уязвило Тристана, ибо устыдился он перед теми, кто смотрел на него. И он, рассердившись начал наступать на рыцаря и наносить ему столь тяжкие удары, что тот шатался и не мог более выносить их, отчего трое рыцарей уверились, что поражения ему не миновать. Тристан же, не ожидавший столь упорного сопротивления, очень хотел узнать, что за рыцарь перед ними, до того, как покончить с ним совсем.
314. Когда дама увидела своего рыцаря в столь плачевном положении, израненного и почти уже побежденного, стала она вздыхать и горько плакать, причитая: "О, милый друг, вы слишком доверились своей доблести, полагая, что ни один рыцарь в мире не сможет одолеть вас, и вот я вижу ваше поражение". Когда Ланселот услышал жалобные причитания дамы, подошел он к ней и сказал: "Прекрасная дама, я прошу вас, будьте любезны и назовите имя провожатого вашего, который столь упорно сопротивляется самому могучему рыцарю в мире, и, может статься, если он окажется мне знаком, это пойдет вам на пользу, ибо тогда я смогу остановить их бой до того, как рыцарь будет окончательно опозорен".- "О, благородный рыцарь, - сказала дама, - спаси вас господь за то, что вам угодно избавить моего рыцаря от сражения, не подвергая его позору; горе нам, если он понесет стыд поражения, он, который всегда превосходил всех куртуазным своим обращением". - "Милая дама, - сказал Ланселот, - я клянусь вам, что, если вы назовете его имя, я из любви к вам остановлю эту схватку". - "Раз вы мне это обещаете, - говорит она, - я вам скажу. Знайте, сир, что это мой муж и супруг перед богом, а зовут его мессир Бертран, сеньор Грозной Скалы, и два благороднейших в мире рыцаря дали его мне в мужья".
315. Когда Ланселот услышал, что это Бертран де Ларош, его и Тристана друг, он поспешно вскочил и как безумный кинулся меж сражающимися: "О, Тристан, друг мой, опустите ваш меч, ибо тот, с кем вы бьетесь, наш дорогой друг Бертран, супруг Мудрой Дамы". Едва Тристан услышал Ланселота, он спрыгнул с коня, и, отбросив свой меч, кинулся в объятия Бертрана, говоря: "Мой дорогой друг, я прошу у вас прощения, оба мы - ваши слуги, Тристан и Ланселот Озерный". Тут и мессир Бертран узнал обоих рыцарей, которых любил он более всего на свете, и, забыв обо всех своих ранах, соскочил он с коня, снял шлем, откинул меч и бросился на колени перед ними, заплакав от великой радости, и восклицая: "Милые друзья мои, какое счастье, что я нашел вас!" И оба рыцаря обняли его и тихонько приподняв, спросили, кто эта дама, которую он сопровождает. "Знайте, сеньоры, это и есть та, которую вы отдали мне в супруги и жены в Замке Ольтера".
316. Едва Тристан и Ланселот узнали, что то была Мудрая Дама, они подбежали к ней и обняли ее. И, когда Дама их узнала, то слезы печали, которые она лила, обратились в слезы радости. Она целовала их несчетное число раз, и все они радовались и веселились безмерно. Потом стали они осматривать раны, которые получил мессир Бертран, и перевязали их так хорошо, как только умели, а затем, сев у источника, рассказали двум рыцарям, Говену и Боору, кто были мессир Бертран и Мудрая Дама, а те рады были узнать их и спросили, какое приключение привело их в Дарнантский Лес. "Клянусь богом, - ответила Дама, - мы выехали лишь для того, чтобы разыскать вас, и из любви к вам начали наши поиски. Мы готовы были целый год ездить вдоль и поперек королевства Логр, лишь бы узнать, что с вами сталось. И знайте, что мы прибыли в Корнуэльс, где были весьма почетно приняты королем Марком и королевой Изольдой, и они сказали нам, что вас наверняка можно разыскать в королевстве Логр во дворце короля Артура, а король Марк очень просил нас найти его племянника Тристана и уговорить его вернуться ко двору, ибо он весьма удручен его затянувшимся отсутствием". Тристан очень обрадовался, услышав столь приятные новости, и сказал Ланселоту: "Знайте же, милый друг, что раз господь помог мне встретить мессира Бертрана и жену его, Мудрую Даму, я поеду вместе с ними к королю Марку в Корнуэльс, а вы с мессиром Говеном и Боором, кузеном вашим, возвращайтесь к королю Артуру". - "Клянусь богом, - ответил Ланселот, - мы не оставим вас, пока сама судьба не разлучит нас".
317. И они сели на коней и поехали по самой широкой лесной дороге. Не успели они далеко отъехать, как встретили плачущую девушку, пребывающую, как казалось, в большой скорби, а вел ее рыцарь, сильный и грозный с виду, и тащил ее за собою силой. Когда Тристан заметил девушку, он, указав на нее Ланселоту, сказал: "Кажется, этот рыцарь ведет эту даму против ее воли и желания". Тут же и мессир Говен подъехал к Тристану и спросил, не узнать ли ему, отчего рыцарь ведет девушку с принуждением. И Тристан ему ответил: "Говен, не вы мне подчиняетесь, а я вам, а потому делайте, как вам угодно". И мессир Говен, приблизившись к рыцарю и девушке, спросил: "Милая девица, что случилось и отчего вы в таком плачевном положении?"-"Боже мой, благородный рыцарь, - воскликнула та, - как же мне не плакать, когда этот злой негодяй задумал обесчестить меня!" Тогда мессир Говгн спросил: "Ну, рыцарь, отвечайте, правда ли то, что сказала эта дама?" - "Да,сказал рыцарь, - она сказала правду". - "Как, - вскричал мессир Говен, - значит, рыцарская ваша добродетель позволяет вам бесчестить беззащитных девушек? Ну, так я здесь и защищу ее!" - "Господом клянусь, - ответил рыцарь, - что мне нет дела ни до вас, ни до вашей защиты, и девицу эту я не отпущу, а поступлю с ней так, как задумал". - "Так защищайтесь же, - крикнул Говен, - ибо я вызываю вас на бой".
318. Тут разъехались они и пустили своих коней во весь опор навстречу друг другу, наставив копья, и так грозны были их удары, что копье Говена сломалось, копье же рыцаря осталось цело, и он одним ударом выбил Говена из седла. Сделав это, рыцарь вернулся к девушке и хотел увести ее в лес. Видя это, мессир Говен, который к тому времени вскочил уже на ноги, вскричал: "Сеньор рыцарь, вы славно сразились на копьях, но не защитили еще честь вашу мечом!" - "Клянусь богом,отвечал ему рыцарь, - копье мое цело, и нет мне потому нужды вынимать меч, ибо не разбито мое копье". Тут мессир Говен понял, что рыцарь не намерен больше сражаться, и гневом наполнилось его сердце, но он принужден был стерпеть обиду, ибо рыцарь поступил по обычаю. "Ну, что ж, пусть так, - сказал Говен, - коли не хотите сражаться, н зовите, по крайней мере, свое имя".
319. "Так и быть, - ответил рыцарь, - знайте, что я ношу имя Презренного Рыцаря, и вот почему. Истинно говорю, что Мурольт Ирландский {61}, убитый впоследствии Тристаном Корнуэльским, жил в моем доме, когда я был конюшим, и, поскольку его считали весьма храбрым рыцарем, я попросил его и меня посвятить в рыцари, в чем Мурольт отказал мне, и тогда я сильно разгневался. В доме моем было тридцать сержантов, я велел им вооружиться и ввел их в его комнату, где он спал нагой и безоружный, и вот что я сказал ему: "Мессир рыцарь, вы отказали мне в посвящении в рыцарский орден, ну, так заверяю вас, что, если вы не сделаете меня рыцарем, вы умрете тут же на месте". И, когда Морольт понял, что он взят, пленен и невозможно ему бежать, он улыбнулся и ответил: "Ну, что ж, раз я вынужден против воли моей и желания посвятить вас в рыцари, я сделаю это, но дайте мне клятву, что всю свою жизнь до самой смерти вы станете носить имя, которое я вам дам". И я ему в том охотно поклялся, ибо во что бы то ни стало желал посвящения его рукой. И, после того, как я дал ему клятву на Святом Евангелии, он возгласил: "Нарекаю вас на всю жизнь вашу Презренным Рыцарем". И мессир Говен сказал ему: "Никогда я не слыхивал, чтобы рыцарь носил такое имя. Что ж, со мною у вас счеты покончены, но у меня есть спутник, и с ним вы не разделаетесь так просто, как со мною".
320. Он думал, конечно, о Тристане, ибо уже увидал, как тот готовит свое копье, чтобы сразиться с грозным рыцарем, который столь предательски вышиб мессира Говена из седла. "Мессир Говен, - сказал Тристан, - отчего не сражаетесь вы с тем, кто сбросил вас наземь?" - "Господь свидетель, воскликнул мессир Говен, - я так сразился с ним, что он не хочет больше иметь дела со мною, другое дело, если бы он первый сломал свое копье!" "Клянусь богом, - сказал Тристан, - я заставлю его принять вызов и его копье сломается тогда, когда я того захочу". И он вызвал высокого рыцаря сразиться на копьях, а тот не отклони; вызов, но, напротив, немедленно отъехал на должную дистанцию и ринулся на Тристана, и тут-то копье его разлетелось в куски, Тристан же не промахнулся и нанес ему столь разящий удар, что пробил и щит, и его самого, и рыцарь мертвым рухнул на землю. Его конь, освободившись от седока, ускакал по той дороге, откуда прибыл. Тогда молодая девушка подбежала к Тристану и сказала ему: "О, доблестный рыцарь, вы были так отважны и добры, что вырвали меня из рук этого низкого негодяя, защитите меня теперь от тридцати других, которые меня преследуют!" - "Как, милая девица, - воскликнул Тристан, - есть, стало быть, и другие, которые желают взять вас силой?" - "Клянусь вам, да, - ответила она, - это те, что похитили меня из дома моего отца против моей воли". - "Ну, что ж, не бойтесь, сказал ей Тристан, - нас здесь пятеро, и мы не дадим вас в обиду, будь их хоть сотня".
321. И он подвел ее к источнику и рассказал своим спутникам о беде девушки и о том, что ее преследуют. И те обещали защитить ее. Так вот, пока они хвалили искусство Тристана во владении копьем, появились вдруг сорок или более рыцарей, которые преследовали девушку, и перехватили коня, принадлежащего Презренному Рыцарю. И увидев сидевших вместе с девицею у источника, они принялись кричать: "А, низкие, трусливые негодяи, вы умертвили нашего сеньора, так мы отправим вас за ним следом!" Когда пятеро рыцарей поняли, что настал час обороняться, они велели обеим дамам оставаться на месте. Сами же сели на коней, даже и мессир Бертран, хотя раны его причиняли ему сильную боль, не захотел оставить товарищей. Тристан и Боор выехали вперед, ибо их копья были целы, а у других их вовсе не было. И, пришпорив коней и опустив копья, пустились они наперерез сорока рыцарям и троих сразили, проскакав мимо. Ланселот, Говен и Бертран, у которых были только мечи, проскакали за ними следом. Затем они все пятеро повернули назад и начали сражаться с такой яростью, что просто чудо. И если вы меня спросите, кто был капитан, предводитель этих сорока рыцарей, я вам скажу без обмана, что то был кузен Ламората из Сорелуа, которого Тристан сразил в Долине Цветущих Роз, а звали его Бернар, и он повсюду разыскивал Тристана, чтобы отомстить за брата. И сражался он весьма отважно, ибо был из рода Галеота и приходился кузеном сеньору Неведомых Островов, а потому, будучи его близким родственником, не мог не быть сильным и отважным.
322. И завязался жестокий бой. Пятеро благородных рыцарей, не тратя сил понапрасну, действовали столь умело, что не прошло и часа, как тридцать врагов было уже повержено, из них девять Ланселотом, да и Бертран на сей раз показал свою удаль. Боор и мессир Говен наносили вокруг себя грозные удары, Бернар же все рвался сразиться с Тристаном, да и Тристан не уклонялся от схватки с ним. Другие четверо рыцарей бились против девяти и так их теснили, что те увидели свое спасение лишь в бегстве, внезапно пустились наутек, шпоря своих коней изо всех сил, и скрылись в лесу. Когда Ланселот увидел это, он громко закричал им вслед: "Сеньоры рыцари, останьтесь, не бойтесь нас, неужто вы покинете своего господина, который столь отважно бьется, вернитесь же взглянуть на наш бой!" Когда рыцари услыхали призыв Ланселота, они осмелели и вернулись посмотреть на бой, который длился еще с час, и под конец Бернар из Сорелуа совсем изнемог под разящими ударами, кровь лилась ручьями из его зияющих ран, и он принужден был просить Тристана остановиться, пока он не переговорит с ним. И Тристан, вняв его просьбе, отступил назад.
323. Тут Бернар из Сорелуа сказал ему: "О, храбрый рыцарь, величайший из рыцарей, какого я когда-либо видел, благоволите назвать мне ваше имя, чтобы, до того, как руки мои выронят меч, узнал я, кто мой победитель". "Как, друг мой, - воскликнул Тристан, - вы чувствуете приближение смерти?" "Да, я уверен, что умру, - ответил Бернар,_ и вы сейчас увидите, что я прав, а потому назовите себя, ибо смерть моя недалека". И он упал на землю, так как ноги его подкосились, и тогда Тристан сказал ему: "Рыцарь, ваша беда меня огорчает, ибо я почитаю вас одним из храбрейших, с кем я встречался когда-либо в жизни, и молю господа дать мне силы так же быстро исцелить ваши раны и сделать вас здоровым и невредимым, сколь быстро назову я свое имя. Знайте же, что я - Тристан, племянник короля Корнуэльского". Когда Бернар из Сорелуа услышал имя Тристана, он вскричал так громко, что все вокруг услышали его: "О, доблестный рыцарь Тристан, да будет проклята мощь вашего меча и сила вашей руки; о, какой урон нанесли они мне и семье моей! Увы! Некогда вы убили Брюнора {62}, близкого моего родственника, а также Ламората из Сорелуа в Долине Цветущих Роз, а ведь он был моим кузеном, а еще от удара вашего меча пал другой мой кузен, Презренный Рыцарь, теперь же гибну я сам, Бернар из Сорелуа. Но поверьте, что я рад этому, ибо победил меня рыцарь из рыцарей, и я ни о чем не жалею, кроме того, что не могу перед смертью увидеть благородного рыцаря Ланселота, которого Галеот, дорогой мой сеньор, нежно любил. Я прошу вас, Тристан, когда вы увидите его, из любви ко мне передайте ему мой привет и расскажите, как я окончил свои дни".
324. Тогда Тристан подошел к Ланселоту и сказал ему: "Мессир, слышали вы, что сказал этот рыцарь?" Ланселот сказал, что слышал, и склонившись над Бернаром, обнял его, вздыхая и говоря: "Увы, добрый мой Бернар, я ваш друг Ланселот, который был свидетелем стольких великих подвигов ваших. Ах, если бы господь был милостив к вам и дал мне узнать вас до того, как завязался этот бой!" И, когда Бернар из Сорелуа услышал голос Ланселота, он взял его руку и поцеловал ее. И душа его тут же отлетела. Смерть Бернара весьма огорчила всех рыцарей, ибо он был родственником славного принца Галеота, и потому Ланселот велел изготовить ему рыцарский гроб и приказал нести его, подняв высоко, в одно весьма богатое аббатство, что стояло в этом лесу. Там и погребли его, а на могиле написали: "Здесь покоится Бернар из Сорелуа, убитый благородным Тристаном в Дарнантском Лесу". После этого Тристан и Ланселот попросили монахов похоронить всех остальных рыцарей, поверженных в лесу, что они охотно исполнили из любви к благородному Ланселоту, которого приняли со всевозможными почестями, ибо давно уже знали его.
325. После похорон Бернара Ланселот и его спутники попрощались с монахами и пустились в путь, чтобы проводить девушку до дома ее отца, а был он недалеко отсюда, и, когда они прибыли, девица сошла с коня и стала звать своего отца, крича: "О, монсеньор, сойдите сюда и взгляните на этих пятерых рыцарей, которые с честью освободили меня из рук Презренного Рыцаря. Подойдите же поблагодарить их и примите с почетом". Когда благородный старый рыцарь, отец девушки, услышал голос своей дочери, он заплакал от радости, ибо считал ее навеки погибшей. И он торопливо выбежал из своей комнаты и бросился на колени перед пятью рыцарями, горячо благодаря их за доброту, благородство и за то, что они выручили его дочь, и стал умолять их сойти с коней и войти в дом, ибо они все изранены, а Ланселот даже больше, чем остальные. Когда же добрый старый рыцарь - а звали его Арнас Лесной - узнал, что в гостях у него Тристан и Ланселот Озерный, то счастью его не было предела.
326. И тут быстро приготовили постель в богато убранных покоях и уложили там Ланселота, который, виду не подавая, страдал от тяжких ран. Тристан не отходил от него ни на шаг, ибо умел врачевать раны {63}, а научила его этому королева Изольда, которая весьма искусна была в знахарстве и указала ему многие травы, раны заживляющие. И, когда он внимательно осмотрел Ланселота, то понял, что тому придется долго оставаться в постели, почему он и сказал Ланселоту, что поручит троим рыцарям поехать в Тинтажель и рассказать королеве Изольде и королю об их приключении, и Ланселот разрешил ему делать то, что сочтет он нужным. Тристан пошел к рыцарям и попросил их отправиться в Корнуэльс, чтобы сообщить королю и королеве обо всем, что с ними случилось. И просил их не затягивать свое отсутствие, но вернуться обратно в дом рыцаря, чтобы быть при Ланселоте, пока раны его не затянутся. Рыцарей опечалила просьба Тристана, ибо им жаль было расставаться с ним, а Боор горевал больше остальных, но они должны были подчиниться. И трое рыцарей отбыли так, как я уже сказал, а с ними и Мудрая Дама. Они направились прямо в Тинтажель, где находится король Марк. И через несколько дней прибыли в королевский дворец, где были радушно приняты. Они рассказали королю и королеве новости, которые вы уже знаете, и поразили ими всех, кто слушал об этих отважных и прекрасных подвигах. Но здесь я и окончу свой рассказ, дабы вернуться к двум нашим рыцарям.
XXV
327. Как прекрасный Тристан отправился в лес на охоту, чтобы подстрелить какую-нибудь дичь и угостить ею Ланселота. И о странном приключении, случившемся с ним на этой охоте.
328. Итак, согласно преданию, после того, как мессир Говен, Боор, Бертран и Мудрая Дама отправились в Тинтажель, прошло десять дней, по прошествии которых Ланселот смог встать с постели. Но Тристан понял, что он не сможет надеть доспехи еще по крайней мере дней десять. К тому же Ланселот все время отказывался от мяса, ибо оно вызывало в нем отвращение. И вот однажды утром Тристан подумал, что следует ему отправиться в лес и найти какую-нибудь дичь, чтобы угостить ею своего друга и вернуть ему аппетит. Он взял оружие, сел на коня и позвал с собою сына рыцаря, своего хозяина, объяснив ему, для чего он едет. Молодой оруженосец, у которого было много собак и всего, что нужно для охоты, быстро снарядился и поехал за Тристаном в лес. Он хорошо знал место, где скрывался кабан, но, не успели они заехать далеко, как встретили косулю. Они пустились преследовать ее, но не догнали, что Тристана весьма разгневало, и тогда юноша ему сказал: "Не огорчайтесь, господин мой, едем дальше и предоставьте дело мне, ибо я так доверяю моим псам, что надеюсь вскорости загнать зверя". - "В добрый час", - сказал ему Тристан. Тут снова увидели они косулю, и юноша спустил на нее собак, но опять им не повезло, и они потеряли косулю из вида.
329. Тогда решил Тристан повернуть назад, оттого, что юноша мешал ему охотиться. Долго ехал он по своему же следу, стараясь вернуться туда, откуда выехал, и пробираясь сквозь чащу. Не прошло и часа, как увидел он прекрасный источник с прозрачной водой, подле которого сидела дама невиданной, ослепительной красоты, а рядом с нею лежал огромный единорог {64}, такой красивый, что ни одному живописцу в мире не под силу было бы его изобразить. Он спал, положив голову на колени этой дамы. При виде его Тристан изумился, ибо не приходилось ему ни видеть, ни слышать, что в этих лесах обитает такой зверь. От изумления он замер на месте и, когда девушка увидела, что стоит он как вкопанный, она его подозвала к себе, говоря: "Мессир рыцарь, подойдите к источнику, но не идите дальше по дороге, которую вы выбрали". Тогда Тристан спросил: "Почему вы говорите так, прекрасная дама?" - "Я сказала так, ответила она, - потому, что дорога эта заведет вас в самую чащу леса, а вам целой ночи не хватит, чтобы выбраться из тех мест". Тристан поверил даме и подошел к ней, а она, видя это, встала, радостно и учтиво его приветствуя. Тристан также с нею поздоровался, и, чем ближе он к ней подходил, тем красивее она казалась ему, и он подумал, что никогда не видел дамы, столь достойной любви, и что тот, кто полюбит ее, будет счастливейшим человеком в мире.