— Ты должна написать всю правду, — звучит в голове голос из другого времени, другой жизни.
— Для этого нужно быть писателем! — возмущаюсь я.
— Ерунда. Берёшь перо и пишешь буквы, складываешь их в слова, ставишь одно слово за другим. Что тут сложного?
Действительно, что тут сложного, за исключением того, что сложно абсолютно всё. Однако голос не отпускает — кто, кроме меня, напишет эту самую правду, ведь в мире Ведьмака довольно долго прожила именно я.
Так что, здравствуйте, меня зовут Яна и мне чертовски много лет, а именно сорок два. Крутое число, это всем известно. Ни за что не хотела бы вернуться назад, хотя, как вы узнаете позже, мне и пришлось. Я математик, и вместе с однокурсниками, вывалившимися из альма-матер в дивный новый мир на излёте девяностых, мне предстояло изрядно пошевелиться, чтобы понять, кто ты и каково твоё место в мире. Как говорится в одном стишке: «И всё, что нас не убивает, не убивает нас и всё».
Однако теперь по нам — тем, кто выжил, конечно, и не поймёшь ничего о тех бурных временах, такими солидными господами мы стали. Я вот руковожу финансовым отделом одной хорошей компании. У меня есть прекрасный муж и отличный сын. Взрослые — это мы, понимаете? Скука, да и только.
Правда, есть вещи и поинтереснее. Например, я обожаю приключения. К счастью для окружающих, не на свою задницу, а на воображаемые — несколько лет, ночами после работы и всех респектабельных взрослых дел я работала геймдизайнером. Пилили мы разные адвенчуры и даже крутую игру, где можно было менять гравитацию, о путешествии души в подсознании. Сторителлинг в играх занимал меня неимоверно, и поэтому неудивительно, что я стала серьёзным фанатом The Witcher 3, прошла её многократно, и каждый раз восхищалась, как же здорово там выстроена история.
А вот до The Witcher 2 до недавнего времени руки не доходили, не на чем было играть. Но тут подвернулась оказия, друзья оставили погонять старый Xbox, и началось.
Сперва я прошла игру путём командира темерского спецотряда Вернона Роше и потом решила не спеша, смакуя каждый сюжетный поворот, перепройти её путём Иорвета, тем более что своенравный свободолюбивый скоя’таэль с первого взгляда запал мне в душу. Это и послужило началом той истории, которую я расскажу.
Итак, в очередной осенний вечер я уселась за игру. Спасла (в виде Геральта, конечно) Филиппу Эйльхарт из подземелья эльфийских развалин Лок Муинне, и мы в компании с Иорветом привели ослеплённую чародейку на балкон её дома. В центре пентаграммы со свечами в вершинах светился опутанный защитным заклинанием желанный сундук со стилетом, позарез нужным, чтобы расколдовать Деву-дракона Саскию.
Геральт зажёг свечи и остался внутри ритуального круга. Иорвет снял двимеритовые кандалы с Филиппы. Та растёрла запястья и, вскинув руки, заводила ими в магических пассах:
— Said’ aubwe asidas’ido isndoaii.
Свет от сундука заколебался, границы ритуального круга засияли и завибрировали.
— Вы можете снять заклятие, но она не станет прежней.
Филиппа будто не понимала, что ходит по тонкому льду — меч в руке эльфа замер над шеей чародейки.
— Она больше, чем просто dh’oine. Она вернула Aen Seidhe надежду, — процедил он.
— Она чудовище. Вы решили, что она сама сможет править страной…
Терпению Иорвета пришёл конец.
— Taess aep, daerienn!
Филиппа вывернулась из-под меча:
— Вы заплатите за свою глупость!
Всё произошло в одно мгновение. Чародейка выпустила оглушающее заклинание в сторону Иорвета, а я совершенно на автомате нажала Аард. Он не должен был ни на что повлиять, ведь это была видеовставка в игре, но неведомый игровой баг повернул всё иначе. Геральт бахнул Аардом, границы ритуального круга заколебались, распались на вихри, и голубой луч заклинания Филиппы переломился на два ярко-белых. Первый оглушил Иорвета, а второй залил экран вспышкой света и на мгновение ослепил меня.
Голова закружилась, комната завертелась, набирая скорость. Рациональная часть мозга отметила, что так, наверное, и выглядит обморок или какое-то нарушение мозговой деятельности. «Как вследствие удара тяжёлым предметом по голове», — услужливо подсказало сознание.
Комната раскручивалась всё быстрее, разлетались ошмётки материи, будто стены стали слеплены из нагретого пластилина. На миг показалось, что всё закончилось, но в следующий кресло ухнуло в пустоту. Я летела вниз по трубе, оказавшейся поездом, в окнах мелькали столбы и пейзажи, бешено стучали колёса. С воем и гулом траектория падения перестала быть вертикальной, и теперь я мчалась, как на американских горках, в кабине прозрачного лифта по рельсе, зигзагами прибитой к отвесной скале. Швыряло вверх и вниз, вправо и влево, закрутило штопором. Тут уж мой вестибулярный аппарат окончательно сломался, и я отключилась.