Я проснулась в своей постели в Каэр Морхене. Утреннее солнце заливало комнату, дерзко играло бликами в мозаичных стёклах и мраморных прожилках пола. Послышался шорох, и на край кровати присел Эскель. Подержал ладонь у меня на лбу.
— Добро пожаловать в мир живых, ведьмачка. Убить королевскую виверну — непростая задача даже для опытного ведьмака.
Я слабо улыбнулась.
— Эта сволочь пыталась стащить мой медальон. Сколько я уже так лежу?
Эскель успокаивающе накрыл ладонью мою ладонь.
— Неделю. У тебя была лихорадка, пришлось повозиться. Поздравляю с первым шрамом. Ты молодец, что выпила Иволгу, иначе не дотянула бы до тех пор, как я тебя нашёл. Но всё равно в рану попало слишком много яда.
Временное прибежище правой руки под тёплой ладонью Эскеля меня полностью устраивало, поэтому туго перебинтованной бок я ощупала левой рукой. На груди покоилась приятная тяжесть, и я сжала в кулаке медальон.
— Спасибо, Эскель.
Перевернув ладонь, я взяла его руку, которую он почему-то не спешил убирать, в свою.
— Медальон сработал.
— Я знаю. Отдыхай.
— Погоди, расскажи ещё что-нибудь! Как ты меня нашёл?
— Когда ты не вернулась вечером, стало ясно, что что-то пошло не так. Мы с Ламбертом отправились на поиски, а на полпути ко входу в пещеру нашли следы крови, уводящие в гору. Ламберт решил дойти до Круга Стихий, а я взял этот след. Потом наткнулся на битый арбалет.
— Да, мне пришлось выкинуть его в полёте после первого выстрела.
— Я так и понял. Кровь виверны привела к её укрытию, а там я обнаружил тебя. Хорошо, что это было высоко в горах — трупоеды не успели добраться туда раньше меня.
Ведьмак замолчал, и я смотрела на него во все глаза — что-то в нём неуловимо изменилось. На лице лежала тень.
— Вчера ночью приехал Геральт, — наконец, произнёс он.
Я сжала его ладонь.
— Но это же хорошо!
— Да. Конечно.
Задумавшись, Эскель посидел ещё немного, потом мягко забрал руку и встал.
— Отдыхай. Я думаю, что, если будет желание, ты можешь спуститься к ужину.
Я кивнула, устроилась поудобнее на подоткнутых со всех сторон подушках и заснула.
Сон дал мне сил. Проснулась я, когда вместо белых утренних лучей комнату просветили закатные оранжевые. Потихоньку села на постели, проверила бинты. Правое запястье было перевязано так же аккуратно, как и рёбра. Медленно, боясь лишний раз шевельнуться, натянула штаны, сапоги, рубашку. Дошла до умывальника и плеснула воды на лицо. Собралась с духом — новость о приезде Геральта меня взволновала. Ковыляя, как древний старец, я направилась вниз.
В зале никого не было, а на кухне одиноко хлопотал Ламберт.
— Можно я тебя обниму? — огорошила я ведьмака.
— Эм-м, даже не знаю, что тебе ответить.
Я подошла к нему, обняла, а он стоял обалдевший с руками по швам, как истукан. Я отпустила его.
— Хочу сказать спасибо за помощь со Старым Гротом.
— Это не я!
— Ври больше! Ни у кого не было такой возможности, а ты уходил гулять накануне.
— Ну ладно, я. Ненавижу суку. Только, чур, Весемиру ничего не говори, пусть считает, что пещера до сих пор является испытанием. Вдруг нам ещё какая тёлочка на голову свалится.
— Сам ты тёлочка!
Я осторожно опустилась на лавку.
— Расскажи, что было?
— Что, что. К вечеру Эскель взбесился. Навёл шухеру. Оторвал меня от сидра! Ну, мы и потопали. Разделились на полпути, он побежал по следу крови, а я пошёл проверять, вдруг я старину Грота не добил. Но он лежал ровнёхонько там, где и положено. Я добрался до Круга Стихий, меч, кстати, твой прихватил, увидел следы борьбы и чешую виверны и понял, что первый след был правильным. Вернулся, а Эскель уже спускается с тобой на руках. Ты бы так не волновала старичка, он уже не новенький.
Тон Ламберта переменился:
— И вообще, он неделю в твоей башне торчит, как приклеенный, а Ламберт — подай да принеси, Ламберт — коз дои, Ламберт — готовь!
Я рассмеялась.
— Какой же ты вредина. Хорошо, что ты есть.
Ламберт возмущённо фыркнул и стал носить снедь к камину в зал. Я перебралась туда же и с волнением ждала возвращения ведьмаков.
Наконец, послышались голоса, и Весемир, Эскель и Геральт пришли к столу.
Я жадно вглядывалась в так хорошо знакомого мне по играм ведьмака. Белые волосы, лицо с острыми чертами, недельная щетина. С удовлетворением я отметила, что носил он ровно ту причёску, которую я делала ему в игре — выбритые виски и затылок и длинные сверху волосы, собранные сзади в хвост. Никакого там «цинтрийского хвоста» и прочих глупостей. Он был такой же высокий и мощный, как и Эскель, и так же ладно сложен. В целом он был именно таким, каким я его помнила по третьей игре.
В свою очередь, Геральт также внимательно изучал меня. Очевидно, что моя история была ему уже известна. Я порадовалась, что на шее у меня висит медальон школы Волка.
Он подошёл, протянул руку:
— Геральт.
— Яна.
Его рукопожатие было слишком крепким для моей повреждённой кисти, и, видать, мне не удалось это скрыть, потому что Геральт ухмыльнулся и покровительственно потрепал меня по плечу.
Все расселись. Весемир обвёл взглядом свою команду.
— Ну что же, все ведьмаки школы Волка в сборе. Редкий момент. Я… Что там говорить, я счастлив. Давайте же выпьем.
Ведьмаки с удовольствием присоединились к призыву, я подняла стакан с водой.
— У нас есть, что обсудить, — продолжил Весемир. — Но сначала, Геральт, расскажи нам, что происходит в большом мире.
— Не знаю даже, с чего начать… — Геральт отставил кружку с медовухой. — Нильфгаард опять затеял войну. Лирия и Ривия уже взяты, сейчас идут бои в Аэдирне и Темерии. Их завоевание это лишь вопрос времени.
— Последнюю весточку я получал от тебя из Вергена.
— Да, Аэдирнской Деве удалось сплотить Долину Понтара, и последние полгода были кратким мигом надежды на лучшее. А сейчас, — Геральт вздохнул, — сейчас у них нет шансов. Под боком эльфийская Дол Блатанна — вассал Нильфгаарда. Через реку Хенсельт, который в любой момент может нарушить мирный договор. А главное, что Долина Понтара лежит на пути чёрных в Каэдвен, так что, как только Аэдирн падёт, Нильфгаард ударит туда. Неокрепшему государству Саскии не выстоять, несмотря на то, что основные силы Эмгыр направил по другую сторону Махакамских гор, в Темерию.
— Однако они выстояли уже один раз против каэдвенцев, — задумчиво сказал Весемир.
Геральт покачал головой.
— Проблема в самой Саскии. Похоже, что стилет, которым мы с Иорветом пытались снять заклятие… Похоже, что он снял только часть. Аэдирнская Дева больше не может контролировать себя в ипостаси дракона, а значит, у Долины Понтара не будет туза в рукаве.
— То есть, старая сука Эйльхарт всё равно всех обхитрила? — протянул Ламберт.
Геральт кивнул.
— Как обычно, она обхитрила всех, включая себя. Я пытался найти след нашей волшебной совы, но пока безуспешно.
— Кстати, о заклятии Саскии, — Весемир глянул на меня. — Похоже, что попадание Яны в наш мир связано именно с вашей с Иорветом попыткой заклятие снять.
Я пересказала историю моего появления в Каэр Морхене.
— Покажи ладонь, Яна, — тихо попросил Весемир.
Ну конечно, как я могла подумать, что ведьмаки не заметят мой знак за всё то время, что мы провели вместе! Тем более что они ухаживали за мной последнюю неделю, пока я была в отключке. Я положила левую руку на стол и раскрыла ладонь, на которой чёткими белыми линиями был вытатуирован мой знак-капля.
— Эта метка появилась в этом мире вместе со мной. Дома ничего подобного у меня не было. И сначала она была бежевой, но после испытания в круге камней побелела.
Геральт взял мою ладонь и приблизил к глазам.
— Очевидно, это магическая печать, — он отпустил руку и не спеша отхлебнул медовухи. — Я не буду врать, что не видел подобного. Похожий знак появился на руке у Иорвета.
Эскель нахмурился, все молчали. Весемир кашлянул.
— Подведём итоги. Благодаря Филиппе, девушка из одного из миров на Спирали и вожак скоя'таэлей получили по магической печати. Для Яны это скорее плюс, так как, полагаю, эта печать позволила силе наполнить её.
— Про Иорвета я такого сказать не могу, не знаю. Он жаждет найти Филиппу и отомстить. За всё — за Саскию, за метку на руке.
— Ну, это не новость. Этот эльф просто не будет собою, если ему не будет хотеться за что-нибудь отомстить, — проворчал Весемир.
— Это правда, — Геральт задумчиво кивнул.
— Возможно, тебе стоит объединить с Иорветом усилия в поиске Филиппы, — обратился он ко мне. — Хотя, вряд ли для него это сейчас первоочередная задача. Последний раз, когда я зимой говорил с ним в Вергене, он искал рунного мастера, чтобы показать ему злополучный стилет.
— Геральт, а ты больше не собираешься в Верген? — спросила я.
— А это вторая часть истории, — Геральт похлопал себя по груди. — Я получил письмо от Йеннифэр…
Эскель удивлённо присвистнул.
— Да. Я искал её безрезультатно всю зиму и потом вот так, буднично, получил от неё письмо. Она будет ждать меня в деревне Вербицы под Вызимой.
— И никаких подробностей, ни тебе надушенного локона, ни отпечатка напомаженных губ? — встрял Ламберт.
Геральт с горькой усмешкой покачал головой.
— Дружище, ты же знаком с Йен.
— О да, и знакомился бы и дальше исключительно по переписке. Хотя и это перебор.
— Что ты собираешься делать? — спросил Весемир.
— Я должен ехать, и как можно быстрее. Это как-то касается Цири.
Весемир задумчиво произнёс:
— Путь к Вызиме неблизкий, несколько дней или даже неделя погоды не сделают. Я предлагаю такой вариант. Я, ты и Яна выйдем вместе. В Больших Износках или чуть дальше разделимся — ты проводишь Яну в Верген к Иорвету, а я через Ард Каррайг спущусь по реке до замка Ла Валеттов и оттуда двину в Вербицы, чтобы перехватить Йеннифэр, если ты задержишься. В Вергене Яна пойдёт своим Путём, а ты присоединишься ко мне.
— Наверное, так и стоит сделать, но затягивать нельзя, — Геральт повернулся ко мне: — Сколько тебе нужно времени, чтобы восстановиться?
— Понятия не имею, — я развела руками, — меня никогда раньше не кусали виверны.
Эскель поднял взгляд.
— Неделю. Через неделю шрам полностью зарубцуется, и ты сможешь ехать. Я дам тебе в дорогу запас эликсиров и мазей для полного восстановления.
— Значит, решено, — Геральт хлопнул рукой по столу. — Через неделю отправляемся. А теперь мне необходимо надраться.
— Всем необходимо надраться, — весело поддакнул Ламберт.
Я тоже была бы не прочь надраться. При мысли, что нужно покидать Каэр Морхен, где я провела девять месяцев, мне стало не по себе. Я, конечно, понимала, что не могу сидеть тут вечно, но голос разума ничего не мог поделать с подступившей тоской.
— Пойдём, я сменю тебе повязки, — позвал Эскель. — Потом я буду не в состоянии, таков мой план на сегодня.
Мы поднялись ко мне. Под медным чайником Эскель тщательно и долго мыл руки ламбертовым мылом.
— Раздевайся.
Я заколебалась.
— Яна, от того, что ты в сознании, у тебя не выросло ничего нового на теле, — Эскель вернулся и помог высвободиться из рубашки.
Моя левая рука едва поднималась из-за раны на боку. Ведьмак размотал повязку, намотанную вокруг рёбер.
— Лучше, гораздо лучше, — тампоном он зачёрпывал мазь из банки и промакивал рану. — Наверное, дня через три ты могла бы ехать. Заживает отлично. Но лучше всё-таки подождать неделю. Одевайся, и давай посмотрим руку.
Я влезла в рубашку. Под бинтами на запястье красовался будто бы браслет из лилового синяка.
— Сжало знатно, хорошо, что ты была в перчатках — сустав цел. Давай сегодня ещё наложим мазь и повязку, а завтра уже можно будет её снять.
— Эскель, я… Я не хочу уезжать, хотя и знаю, что надо.
— Иди сюда, — я шагнула и спрятала лицо у него на груди. Эскель обнял меня, щекой прижался к макушке, — ты больше не моя ученица, Яна. У тебя свой Путь.
Я обвила его руками, но он отстранился.
— Отдыхай, а я пойду напьюсь. Сегодня моя очередь рыдать.
Эскель резко развернулся и ушёл. Я медленно опустилась на кровать. Все ведьмаки твердят, что у меня свой путь, а раз уж в каком-то смысле я теперь одна из них, то надо принять, наконец, и это.
***
Похоже, что ведьмаки колобродили до рассвета, так как, спустившись утром на кухню, я застала только Весемира, гремящего сковородкой.
— Доброе утро! — радостно приветствовал он. — У нас вчера не было возможности поговорить. Расскажи, как прошло Испытание Медальона? Королевских виверн в этих местах мы давно не видали.
Я в подробностях расписала своё приключение, опустив только судьбу Старого Грота. Врать Весемиру было невыносимо стыдно, но и подставлять Ламберта не хотелось.
Старый ведьмак внимательно слушал, с особым тщанием расспросил о каждом бое, похвалил там, где я сработала правильно, и подсказал, что нужно было делать в остальных случаях. На рассказе о троллях он ухмылялся в усы и приговаривал:
— Неплохо, весьма неплохо.
Потом вышел в зал и вернулся с томиком по драконидам.
— Пока не можешь тренироваться, изучи. А в следующие дни пробежимся по духам и призракам. Тут их нет, но в большом мире, особенно сейчас, когда кругом война, тебе частенько придётся с ними сталкиваться.
Он поставил на стол канделябр со свечой:
— Зажги.
От неожиданности я растерялась, но вмиг сложила Игни. Свеча зажглась.
— Ну вот, а ты говорила, что не получается.
— Так оно и не получалось, но медальон мне помог.
— Яна, медальон способен лишь усилить то, что есть, он не способен ничего сделать сам по себе, — назидательно сказал Весемир, и мы приступили к завтраку.
В следующие дни я штудировала книги и занималась с Весемиром теорией. С другими ведьмаками я почти не пересекалась, все были заняты своими делами. Я высматривала Эскеля, но он, казалось, избегал меня. Через три дня, действительно, рана на боку зарубцевалась, и повязка уже была не нужна. Я рассмотрела шрам в зеркале — не слишком-то романтичные крокодильи полукруги челюстей спереди и сзади и рваные полоски от зубов. Вздохнула и намазала мазью. Синяк на кисти почти сошёл (местами остались лишь жёлтые переливы), но главное, что к руке полностью вернулась подвижность.
Потихоньку я начала тренироваться. На пятый день решилась выйти на Мучильню, и бег по весеннему лесу неожиданно доставил такое удовольствие, словно я не бежала, а летела. И в этом полёте мне хотелось запомнить как можно больше, ведь неизвестно было, вернусь ли я когда-нибудь в Каэр Морхен.
Настал шестой день. После утренней пробежки я вернулась в замок, и меня перехватил Ламберт.
— Эй, ведьмачка-драный бок, иди сюда!
— Чего тебе, заноза в заднице? — ласково спросила я.
Ламберт провёл к конюшне.
— Я видел, как ты втайне от меня крутила шашни с моей лошадью.
— Ничего не было! Не было ничего!
— В общем, я решил не прощать изменницу. Ты можешь взять Тучу.
У меня упала челюсть.
— Ты серьёзно? Я ведь не откажусь.
— Да. Бери, пока я не передумал, я куплю себе получше. В зале справа от входа в сундуке седельные сумки и седло. Хорошие, зерриканские. Хоть спину лошади не натрёшь каким-нибудь дерьмом.
Меня переполнил восторг — у меня теперь есть своя лошадь, да не абы какая, а лучшая в мире! Увидев моё лицо, Ламберт отступил на шаг:
— Не-не-не, второй раз обнимашек я не потерплю!
С разрешения Весемира я присвоила пару комплектов одежды и обуви. Взяла мои зимние вещи, защиту, запас эликсиров и мазей, пару кусков мыла, а сумки всё равно оставались полупустыми. Взяла одеяло, которое можно было использовать как спальник, и мою шикарную медвежью шкуру. Непонятно зачем взяла даже джинсы и чёрную футболку. Хватит. Остальное заполню едой в дорогу и водой.
Весемир отвёл в сторону и отсчитал четверть привезённых нами с Эскелем денег.
— Твоя доля, всё справедливо.
Я спрятала монеты в кожаный пояс, который надевался через плечо под куртку. На выходе меня встретил Эскель, провёл в арсенал и выдал два меча из самой крутой стойки.
— А, и ты ещё кое-что забыла, — с верстака он стянул объёмный мешок. — Привяжешь к лошади, это твоё.
Я развязала мешок, на меня пахнуло бальзамирующей жидкостью — из глубин скалилась зубастая бородатая голова виверны. Вот, оказывается, где пропадал Эскель эти дни.
— Ух, теперь я совсем как настоящая, с трофеем!
Эскель невесело улыбнулся. А у меня со всеми этими сборами было чувство, что я внучок, которого многочисленные бабушки и дедушки собирают первый раз в летний лагерь.
К вечеру всё было готово. Мы распрягли лошадей, чтобы они отдохнули, и отправились ужинать. Разговор то начинался, то затихал, и все были погружены в свои мысли. Наконец Весемир поднялся из-за стола, объявил, что предпочитает поспать перед дорогой, и ушёл. Остальные тоже разбрелись по своим комнатам.
Я лежала в кровати, и мне не спалось. Я не могу так вот просто взять и уехать! В конце концов, я здесь и я там — разные люди, и в том мире у той меня есть семья и близкие, и я имею право на свою собственную жизнь и частичку тепла тут, хотя бы немножечко, хотя бы на миг. Я соскочила на пол, натянула штаны и рубашку и босиком выскользнула из комнаты. Может быть, я пожалею об этом, но — не сделаешь, не узнаешь. Спустилась в зал, прошла к двери в башню Эскеля. Поднялась наверх и постучала.
— Входи, — услышала я голос ведьмака.
Комната Эскеля была точно такой же, как моя, только более по-спартански обставлена. Его кровать была заправлена, а он сидел на полу перед тлеющим огнём камина. Я присела рядом. Ведьмак смотрел на меня, красные отблески играли на его лице.
— Эскель, я уже не твоя ученица, ты сам сказал это, — тихо начала я. — И несмотря на то, как я выгляжу тут, я уже взрослая женщина и способна решать… сама. Сегодня я хочу быть с тобой.
— Яна…
Он потянулся ко мне, приподнял лицо за подбородок, поцеловал. Как давно я этого хотела! Я забралась к нему на колени, обняла за шею. Нежные поцелуи становились всё более настойчивыми, нетерпеливыми. Я стянула рубашку, Эскель скинул свою. Воздух комнаты холодил кожу, а ладони Эскеля обжигали, и мы спешили, будто дорвались друг до друга, а потом, опомнившись, замедлялись, чтобы не гнать эту ночь вперёд, чтобы она не кончалась. Пальцы пробегали по шрамам, губы искали губы. Эскель подхватил на руки, отнёс на кровать, оставшаяся одежда комком полетела на пол. Придавил тяжёлым телом, и я обхватила его руками и ногами — мне хотелось, чтобы он был ещё ближе, прижался ещё теснее. Мы любили друг друга так жадно и отчаянно, как любят мужчина и женщина, у которых так давно никого не было и у которых так долго никого не будет.
Я лежала у ведьмака на груди, он легонечко водил пальцами по моему позвоночнику. Мне хотелось, чтобы это время длилось вечно, но оно было неумолимо. Наконец, я оторвалась от него, оделась. Эскель молча наблюдал за мной.
— Пора. Прощай, — я опять залезла на кровать.
Он притянул меня, поцелуй был долгим. Я с сожалением поднялась. И пошла к себе. Когда я проходила через зал, то увидела у камина медитирующую фигуру.
Утром я облачилась во все доспехи, завязала туго косу, надвинула на глаза шляпу. Встала перед зеркалом:
— Ну что же, Яна — искательница приключений, глава закончена, полный вперёд!