После заката назначили мандрагоровую вечеринку, чтобы собрать кровь для Скрытого, но чаша из слёз не давала мне покоя. Ярпен, которому в отличие от меня не надо было подносить Скрытому коктейль, храбро считал, что вампиру хватит и крови, я же была уверена, что для существа, которому речь давалась с таким трудом, каждое слово должно было иметь важное значение.
Послеобеденное солнце жарко баюкало Верген, от камня мостовой и стен, как из распахнутой духовки, шло тепло. Возвращаясь из Замка Трёх Отцов, я неостановимо зевала. «А не побывать ли в моём мире? — пришла в голову мысль. — Почитаю про туссентского Скрытого». Я ускорила шаг.
Шани вновь была не одна. Толкнув дверь, я услышала грохот, а войдя, увидела златокудрого Александра, который с глубокомысленным видом рассматривал пустую книжную полку.
Проскользнув к себе и плотно задёрнув свежеповешенный полог на двери, я надела кольцо.
— Заснуть бы теперь, — как назло, сонливость будто рукой сняло, а вот тревожность вернулась в полный рост.
За стенкой послышалась возня. Я сердито заворочалась. Тут же наступила тишина, и я потихоньку стала проваливаться в сон.
— Я дышу только тобой, — нежно произнёс голос рыцаря.
— Ты дышишь лёгкими, — ласково проворковала Шани.
— Ты в моём сердце.
— В твоём сердце четыре камеры, разделённые перегородками.
— С вами, медиками, невозможно разговаривать, — простонал Александр.
— И не надо, сними-ка лучше штаны.
— Шани! — заорала я. — Умоляю, мне кровь из носа нужно поспать часок.
В комнате материализовалась смеющаяся медичка, которая уложила мне под нос небольшую подушку и исчезла за пологом. Набитая душистыми травами, подушка тонко пахла лавандой. «Запах весеннего леса», — пронеслось у меня в голове, и я уснула.
***
Я грохотала по двери Сесиля Бурдона. Во сне навестив мой мир, я успела освежить в памяти забытый момент в прохождении игры, в котором Геральт поднёс в качестве подарка Скрытому из Туссента особый минерал. Может быть, нашему Скрытому он тоже понравится, кто его знает? Наконец, дверь отворилась, и сонно потягивающийся краснолюд пригласил войти.
— Сесиль, расскажи мне всё про арагонит, — не заходя внутрь, выпалила я.
Мы снова спустились в темноту подземного архива, и староста провёл в дальний угол. В глубоких шкафах тут хранилась краснолюдская геологическая коллекция. Сесиль выдвинул плоскую широкую полку, аккуратно поднял бархатную ткань, прикрывающую квадратные ячейки с минералами, и осторожно вынул бежевый кристалл, похожий на ощетинившегося морского ежа.
— Вот. А что он тебе?
— Я вспомнила, что туссентского Скрытого в своё время задобрили подарком из куска арагонита, — с сомнением разглядывая кристалл, произнесла я. — Подумала, может, есть какая-то связь.
— Ну, вот тут всё, что есть, а внизу книги.
Вытягивая по одному тома, я пролистывала описания минералов. Они были сугубо практическими: где найти месторождения, как добывать, как обрабатывать и для каких изделий использовать. Насколько волшебными и таинственными казались переливающиеся затейливыми рисунками срезы камней в ящичках, настолько же тяжко было продираться сквозь мелкий текст про их производство и добычу. Да и про вампиров тут не говорилось ни слова. Моё внимание привлекла небрежно брошенная в стороне книга «Легенды о камнях». Я стряхнула с неё пыль и уселась у свечи. Сесиль взялся наводить порядок на разгромленной полке, посвященной шести гномьим родам, и время от времени кидал на меня выжидающие взгляды.
«Оникс, на древнем именуемый Ноготь, произошёл из кусочка ногтя великой Креве, что, играя, неловко отсёк её шаловливый сын…», «для мужеской силы и храбрости, а также проникновения в планы врагов…».
Я листала дальше: «Янтарь, находимый на ковирских побережьях, заточает в себе частичку солнца. Ожерелье из янтаря поможет от мокрой постели и женщинам на сносях, дабы разродиться здоровым младенцем».
А, вот и он: «Арагонит, именуемый так по провинции Назаира, убережёт владельца от загулов и непотребного пьянства, старику сохранит ясный ум да спасёт от бессонницы».
— От бессонницы! — воскликнула я.
Сесиль побросал книги и подошёл. Я склонилась над страницей:
— По легенде, — читала я вслух, — в арагонит превратились слёзы девушки, которой родители не дали соединиться со своим возлюбленным! Мы нашли слёзы, Сесиль!
Крупный рот краснолюда раздвинулся в широкой улыбке.
— Значится, чашку из арагонита надо? Пойдём искать.
Мы прошли мимо серебряных сервизов к столу, на котором теснились десятки чаш разных форм и расцветок — от золотых, богато украшенных орнаментом, до примитивных глиняных. Где-то среди них, как Индиане Джонсу — без права на ошибку, мне нужно было отыскать наш Святой Грааль.
Сесиль водил над кубками носом и подслеповато щурился. Я поднесла свечу поближе. Обеими руками он осторожно достал из середины спрятанную за рассохшимся деревянным кубком толстостенную глубокую чашу в форме креманки для мороженого.
— Вот, — сказал Сесиль, — хватит упырю глаза залить.
— Отлично, — я потёрла руки, — осталось собрать кровь.
***
Летняя ночь уже окутала Верген, когда в нашей с Шани квартире собралась толпа гостей. Мы выдвинули на середину комнаты круглый стол, притащенный из моей спальни. В центре возвышались бутылки с мандрагоровой настойкой: на красных облитых сургучом горлышках была выдавлена печать — девушка с остроконечными узкими листьями и тремя длинными стеблями с плодами, растущими из головы вместо волос.
Ярпен Зигрин любовно расставил хрустальные стопки и вынул из-под полы свёрток, оказавшийся куском твёрдого, как булыжник, остро-пахучего сыра.
— Я-то смогу и так пить, а вот вам сгодится, чтоб раньше времени не скопытиться.
Саския, Киаран, сам Ярпен и я торжественно расселись и переглянулись. За письменным столом, у камина, сдвинув в сторону горелки и пузырьки, обустроились Шани и Иорвет, которому медичка запретила пить и сдавать кровь за эльфов, но который наотрез отказался пропускать вечеринку.
Ярпен разлил по стопкам прозрачную жидкость.
— Отборную кровушку вампир получит, забористую, — хохотнул он и махнул рукой. — Ну, понеслась!
Я, выдохнув, залпом влила в себя настойку. Горло мигом потеряло чувствительность, из глаз полились слёзы. Как утопающий, я протянула руку за кусочком сыра, столкнувшись пальцами с Саскией и Киараном. Ярпен шмыгнул носом и снисходительно оглядел нас.
— Хороша, почти чистый спирт. По второй?
— Погоди, — прохрипел Киаран, утирая слёзы, — нельзя же так.
Со стороны Шани с Иорветом донеслись смешки. Медичка высыпала на стол игральные кости из мешочка и разложила доску.
— Играешь? Хочу отвлечься, не могу на это смотреть.
Иорвет с энтузиазмом кивнул, послышался перестук костей.
— А мы чего, так и будем как неродные сидеть? Скука же так — молча пить, — заволновался Ярпен.
От маслянистого, сладковатого напитка по телу начали расходиться тёплые волны.
— Я игру знаю, — заявила я. — Как раз для попойки.
Саския, на губах которой появилась лёгкая улыбка, кивнула.
— Называется «Я никогда не». Правила простые — ведущий говорит, например, «Я никогда не был на море». Все, кто тоже не был, ничего не делают. А кто был — выпивают стопку.
— А если никто не был на море? — заинтересованно уточнил Киаран.
— Тогда ведущий выпивает стопку. Да, и врать нельзя! Кто соврёт, тот… тот…
— Земляной червяк, — подсказал Киаран.
— Погнали! — взревел Ярпен.
Мы беспардонно изъяли у Шани кости, разобрали по одной и бросили. Первой водить выпало Саскии. Она облизнула губы.
— Я никогда не курила!
— Это нечестно, — пробормотал Ярпен, поднимая стопку.
Мы с Киараном подняли свои, и все втроём выпили. Саския торжествующе улыбнулась.
Я задумалась. После двух шотов в голову начали лезть непристойности.
— Я… Я никогда не танцевала голой!
— Как так?! — ахнула медичка у камина.
— Жалко, что ты с нами не играешь, — язвительно проговорила я, повернувшись к ней.
— Мне у вас ещё кровь брать, а так я бы сыграла, — засмеялась Шани и затрясла перед броском кости в ладонях.
Киаран с Саскией переглянулись, не шевелясь, и тут Ярпен нехотя поднял стопку.
— И нечего на меня так смотреть, — пробурчал он.
Коротко выдохнул, грохнул пустым стаканчиком о стол.
— Ну ладно. Я никогда не брил ничего, кроме черепа! — Ярпен хитро ухмыльнулся.
— А, может, и стоило, — Киаран скосил глаза на его жёсткую бородищу и буйную поросль на руках.
— Удар ниже пояса, — пробормотала Саския, и мы с ней выпили.
В голове наступила обманчивая кристально-звенящая пустота, и я с нежностью озирала собутыльников. Очередь Киарана. Он внимательно оглядел всех зелёными магнетическими глазами.
— Я никогда не мечтал быть кем-то другим.
Все задумались. Я решительно взяла стопку и выпила, заметив, что Аэдирнская Дева сделала то же самое.
— Ну ладно, — она выдохнула, её зрачки расширились. — Я никогда не предавала друзей.
В повисшей тишине все обменялись испытующими взглядами. Иорвет заинтересованно повернулся.
— Что же, меня это даже радует, — Саския опрокинула свою стопку.
— Я никогда не была в наручниках, — не придумав ничего интереснее, произнесла я.
Эльф и краснолюд, чокнувшись, выпили.
— Скукота! — Ярпен хлопнул ладонью по столу, и хрусталь жалобно звякнул. — Я никогда не встречался больше, чем с тремя любовями одновременно.
Он приосанился, а я выпучила на Ярпена глаза, уверенная, что пить придётся ему самому. Однако, помедлив, Киаран поднял настойку к губам. Ошарашенно смотрела я на такого спокойного, рассудительного, улыбчивого и, однако, ослепительно красивого эльфа — вот он, тихий омут, где черти водятся. Киаран усмехнулся.
— Похоже, мне нужно как-то оправдаться, — проговорил он своим бархатным баритоном. — Я никогда не врал, когда говорил: «Я тебя люблю».
Мои глаза застила пелена. Никто не прикасался к стопкам. Стук костей стих, и я поймала взгляд Иорвета, который пристально смотрел мне в глаза. «Лучше быть земляным червяком, чем так попасться», — с отчаянием подумала я, рука предательски задрожала на пути к стопке, и, давясь, я влила в себя настойку. Иорвет бросил кости.
— Шани, — простонала я, — пора. Больше не могу.
Я повалилась на её кровать, медичка подскочила с жуткого вида иглой, продезинфицировала спиртом сгиб локтя. В сосуд потекла тёмная кровь.
— Первый готов! — торжественно произнесла она.
Я вскочила и пулей вылетела из дома, понимая, что эликсиры принять уже не успеваю. Раскидистый куст игольчатого мирта оказался именно тем, что мне было нужно. Пошатываясь, я вернулась к себе в спальню, не с первого раза попав в дверь, умылась и выпила, наконец, отрезвляющие эликсиры. Комната стабилизировалась, будто миновала зону турбулентности, пол перестал уходить из-под ног, и я почувствовала, что ко мне возвращается жизнь.
Шани уже брала кровь у мертвенно бледного Киарана. Я предложила ему эликсиры, и он, восстав с подушек, с благодарностью согласился.
За столом с мандрагорой над батареей опустошённых рюмок Саския с Ярпеном тяжёлыми взглядами сверлили лица друг друга.
— Довольно! — решительно потребовала медичка.
Краснолюд и Аэдирнская Дева не шелохнулись, и только нижние челюсти у обоих, казалось, ещё более выдвинулись вперёд.
Ярпен протянул руку, с усилием опрокинул в себя стопку, перевернул и бухнул ею о столешницу. Саския медленно взяла свою, рука с настойкой задержалась у её губ. Дева прикрыла глаза, будто засыпая.
— Хватит! — Шани подошла ближе.
— Нет! — Саския вскинула голову и залпом выпила.
Глаза её увлажнились и заблестели. Все неотрывно наблюдали за происходящим. На столе остались только две наполненные стопки. Пальцы краснолюда потянулись к одной из них, неловко пошевелились, пытаясь ухватиться за хрусталь. Ярпен медленно поднёс настойку ко рту и выпил. На губах расплылась победная улыбка, и краснолюд стал заваливаться на бок.
— Помогите мне, — прошипела Шани.
Ярпена уложили на кровать, где он тут же захрапел, и медичка взяла у него кровь.
Саския торжествующе встала, схватила последнюю стопку и махом влила в себя. Распрямилась, триумфально воздела руки. Я рассмеялась — Аэдирнская Дева привыкла побеждать и не сдаваться до конца в любом деле.
Шани ловко собрала в мензурку последний ингредиент — огненную кровь.
— Пойду до госпиталя, там смешаю по вашим пропорциям и в лёд положу, — пояснила она. — На рассвете заберёте.
Иорвет поднялся. Вместе с Киараном они подхватили под мышки бесчувственного краснолюда, еле волочащего ноги, и исчезли за дверью.
Мы с Саскией остались одни.
— Я присяду? — попросила она.
— Конечно. Хочешь эликсиров? Снять опьянение.
— Нет, — она села на кровать, раздумывая о чём-то, и тихо произнесла: — Я всегда должна держать всё под контролем. Всегда. А сейчас не могу, и это так хорошо.
— Не вопрос, — улыбнулась я. — Хочешь побыть одна?
— Нет! Не уходи, ведьмачка, — она схватила меня за руку, — у меня никогда не было в друзьях ни одной девушки, с кем можно было бы поговорить.
С удивлением глядя на неё, я присела рядом. Саския, опустив взгляд и нахмурив изогнутые брови, рассматривала ладони. Уголки полных губ печально опустились.
— Мне было так хорошо, — наконец, начала она. — Всё было понятно — моя цель, моя борьба. Мне нравились… некоторые… Я думала о том, кого я захочу видеть рядом. А сейчас…
Её лицо страдальчески перекосилось, и она с отчаянием заглянула мне в глаза.
— Сейчас здесь, — Саския приложила ладонь к сердцу, — здесь болит. Там огонь, лава, и они сжирают меня изнутри. Я умираю, когда он рядом. Может быть, это от того, что ко мне вернулась моя вторая сущность? Что это, ведьмачка, почему оно так мучает меня?
— Не уверена, что во второй половине дело, — я покачала головой, — по-моему, это просто любовь.
— Просто? — почти взвизгнула Саския, уткнулась лбом мне в грудь и зарыдала.
Я обняла её, похлопала по спине, погладила по светлым волосам. «Кажется, Иорвет всё-таки вытянул свой счастливый билет», — печально и одновременно с чувством какого-то освобождения думала я.
— Что мне делать, Яна? — всхлипывая у меня на руках, будто она была обычной девушкой, а не драконом, спросила Саския.
— М-м… Сказать ему?
— Я не могу, — прошептала она, — я боюсь.
— Саския, я уверена, что он любит тебя. Тебя невозможно не любить. Ты знаешь это, — искренне заверила я её.
В дверь постучали. Саския втянула носом воздух, смахнула слёзы и шумно высморкалась в гигантский клетчатый платок, приводя лицо в порядок.
Я открыла дверь. На пороге стоял Александр, заглядывая мне через плечо в поисках Шани. Обернувшись на Саскию, я увидела, что щёки Аэдирнской Девы стали пунцовыми. «Боже мой, так речь не про Иорвета!» — пронеслось у меня в голове. Я посторонилась, пропуская рыцаря в комнату. Он низко поклонился Саскии, которая жадно вглядывалась в его синие глаза.
— Мы, мнэ-э… работали над одним делом, — наконец, нарушила я неловкую тишину. — Не мог бы ты проводить Саскию до дома?
На аристократическом лице Александра не отразилось ни капли удивления или возражения. Он галантно предложил Деве руку, и она, став ещё пунцовей, подала свою.
Захлопнув за ними дверь, я выдохнула. «Санта-Барбара какая-то», — мрачно подумала я, убрала следы гулянки и отправилась спать.
Улёгшись, я достала из-под подушки письмо Эскеля и перечитала его в тысячный раз.
«Любитесь тут, как хотите, — такое мысленное послание, только в более матерной форме, сердито отправила я в сторону остальных четырех участников замысловатой любовной фигуры в виде ломаной линии, начинающейся от меня и заканчивающейся на Шани. — А я знаю, к кому я хочу». Сложила письмо обратно в конверт и уснула.