Каждый день с момента окончания битвы меня мучил вопрос: «Что делать дальше?» Саския предложила остаться — для ведьмака в городе всегда найдётся работа. Мне и самой нравилось в Вергене — меня тут уважали, тут появились друзья. С другой стороны, все они были при деле, меня же томило и тянуло к Эскелю. Да и следовало уж перестать врать самой себе и признаться, что терпеть отстранённое выражение лица командира скоя'таэлей становилось всё более невыносимым. Хотя, с ним так или иначе придётся иметь дело — ведь, чтобы вернуться в мой мир, мне нужна помощь Иорвета.
Однако пока Геральт не разберётся с Дикой Охотой и не найдет Филиппу Эйльхарт, освободив её от заточения в виде совы, искать чародейку самим нельзя. Я решила, что ни в коем случае не должна делать ничего, что может помешать Геральту пройти его историю, найти и спасти Цири. А значит — нужно ждать. И значит у меня есть время, чтобы провести его с мужчиной, которого я, наверное, люблю, и к тому же отдохнуть от эмоциональных качелей, неизбежных, когда Иорвет рядом.
Была ещё одна мысль, которая неприятно точила с того дня, когда я обняла Весемира в последний раз, прощаясь на плоту. Я знала, что, как только Геральт найдёт Цири и привезёт в Каэр Морхен, в битве с Дикой Охотой старый ведьмак погибнет. А вдруг, если я буду где-то там рядом, удастся каким-то образом этого избежать? Эта идея одновременно и привлекала, и пугала — я боялась, что если вмешаюсь, и даже если удастся спасти Весемира, последствия не позволят Геральту победить Дикую Охоту в дальнейшем. Поэтому я старательно гнала тяжёлые мысли о Весемире, убеждая себя, что в Каэр Морхене у меня есть интерес только до Эскеля.
В Вергене же осталось единственное незавершённое дело — о розе Аэлирэнн с эльфом я так и не поговорила. Всё время было не до того. И сейчас, идя рядом с ним по краснолюдским шахтам, я наконец всё спланировала окончательно — как только (вернее, если) закончим со Скрытым, я поговорю с Иорветом и всё-таки уйду, постараясь выторговать у него обещание помочь мне вернуться в мой мир потом, когда придёт время.
На встречу с верховным вампиром нас сопровождал Ярпен Зигрин и пяток отважных краснолюдов, в том числе Дагг Борос, успевший подкоротить у кузнеца кольчугу.
— Ты-то на кой ляд попёрся? — удивлённо спросил Иорвета прямолинейный краснолюд.
— Чтобы вы в очередной раз не сглупили, — насмешливо ответил тот.
— Ври больше, — сумрачно пробурчал похмельный Ярпен, — тебе просто нравится совать свой длинный нос во все дела.
Я усмехнулась, мысленно согласившись с ним. Мы уже шли по подземельям гномов. Скоро показался и зал-столовая, мёртвый нильфгаардец так и лежал у провала. Пахло тленом. Краснолюды остались тут, а мы с Иорветом пролезли через дыру в зал шести основателей.
— Жди здесь, — прошептала я.
— Нет, — категорично ответил эльф.
Я разозлилась.
— Хоть раз сделай не по-своему! Хочешь, чтобы вампир передумал? Вдруг ему добавки весеннего леса захочется? Человечины-то там у него завались.
Я не собиралась уступать. Неожиданно Иорвет сдался сам.
— Вот и славно. На, подержи, — попросила я и аккуратно перелила коктейль из заготовленной Шани фляги в арагонитовую чашу.
Остановившись в проёме двери в пещеру, мы взглядывались в каменную балку над головой, где виднелся рисунок ладони с каплей крови посередине. Иорвет зацепил большие пальцы рук за ремень на поясе, застёгнутый поверх неизменного, замысловато намотанного тёмно-синего кушака с красной бахромой. Повернулся ко мне, посмотрел в глаза:
— Ádh mór, vatt’ghern, — тихо произнёс он.
*Удачи, ведьмачка*
Я кивнула и, выдохнув, сделала шаг в темноту. В пещере за сутки ничего не изменилось. Я ступала между камней, осторожно держа перед собой чашу, чтобы не расплескать драгоценное содержимое. Голубые искры грибных спор приветливо освещали мой путь. Шаг, ещё шаг. Остановившись, я оглянулась назад. Не нужно было этого делать! Вход уже отполз наверх, я пошатнулась и, потеряв равновесие, чуть не разлила кровь.
Больше не отвлекаясь, со стучащим от волнения сердцем, и всё сильнее поддаваясь волнам страха, которые пропитывали пещеру, я добралась до места, где мы остановились в прошлый раз с краснолюдами. Впереди виднелись тела нильфгаардцев, некоторые до сих пор шевелились. По спине прошёл нехороший озноб — даже если всё получится, этих людей, ещё живых, придётся бросить тут. Белое тело Скрытого, свисающего вниз головой, виднелось в углу. Я низко поклонилась и, опустившись на одно колено, вытянула руку с чашей над головой.
— Напи-и-и-и-ток, — лицо тронуло дуновение ветра, и чашу вырвало из рук.
Скрытый стоял прямо передо мной и жадно пил кровь, держа коктейль обеими ладонями и перекрестив когти, пока не выпил до дна. Некстати в мыслях мелькнул вопрос, куда он дел чашу, потому что в руках у него её уже не было.
— Про-о-о-о-ч-ч-чь, — прошипел он, приблизив своё лицо с остатками крови на тонких губах, и меня опять охватил неизбывный ужас. — Две-е-е-р-р-рь. Сме-е-е-е-р-р-р-ди-и-и-и-ит.
Скрытый исчез, а я поднялась на ноги и, не оглядываясь, побежала вон и к выходу разогналась так, что влетела в Иорвета, который всё-таки сунул свой любопытный нос внутрь пещеры. Толкнув эльфа в проём, я вывалилась следом.
— Нам надо как-то закрыть эту чёртову дверь! — в смятении заскулила я.
Меня била крупная дрожь.
— Caemm a me, cáelm, — Иорвет шагнул ко мне, взял за плечи и прижал к себе крепко, но бережно.
*Иди сюда, тихо*
Не в силах раздумывать над очередной метаморфозой в его поведении, я упёрлась лбом в широкую грудь, тяжело дыша и вздрагивая.
— Так что там с дверью? — буднично поинтересовался он.
Я отлепилась от его груди, мгновенно придя в себя. Интересно, скольких эльфиек в тяжкие моменты он успокаивал так, будто хладнокровный дрессировщик, прекрасно зная, как привести своё животное в порядок после истерики. В чём, в чём, а в том, что он был превосходным командиром, Иорвету нельзя было отказать.
— Скрытый приказал её закрыть, потому что ему смердит, — мрачно ответила я. — Там, в пещере, природная аномалия, запертые ворота в его мир. Он чувствует малейшее дуновение с той стороны, тишайшие звуки и запахи. А мы ему воняем своим миром.
— Давай думать, — Иорвет поднял факел и огляделся.
Сперва мы осмотрели проём. Монолитный камень двери плотно держался наверху и не поддавался ни на какие толчки и нажатия. Мы вернулись на середину зала. Ужас уже отпустил меня, Иорветов метод так или иначе помог.
— Сесиль прочитал, что гномы после того как поднесли вампиру напиток, поставили шесть исполинов охранять вход.
— Да, вижу, — высоко держа факел в руках и задрав голову, эльф не спеша обходил зал и внимательно всматривался в каменные лица гномов, хмурившихся на нас с высоты в два-три роста человека.
Усевшись на пол в центре зала, я сосредоточилась. Страх снова заполонил темноту, но я была к нему готова. Я пыталась почувствовать что-либо ещё.
— Гномы использовали магию? — наконец, спросила я.
— Чародеев у них не было, — покачал головой Иорвет. — Однако они так хорошо знали камень, что могли делать магические вещи, сами того не подозревая. В Махакаме, говорят, до сих пор есть зачарованные ещё не выработанные штольни с драгоценными камнями, в которые при всём желании нельзя попасть — идёшь к ним, но никогда не можешь дойти.
— В книге, где мы нашли рецепт напитка, хоть поначалу было и непонятно, но гномы написали всё точно и конкретно. И если шесть исполинов охраняют вход, значит, именно это они и имели в виду.
Иорвет подошёл.
— Думаешь, стоит посмотреть на них с изнанки?
— Да, — кивнув, я поднялась. — Потеря силы не имеет значения. Против Скрытого, если он придёт, ничего не поможет.
Заглянув в дыру в фальшивой стенке, я убедилась, что краснолюды чинно ждут за столом и не пытаются подглядывать.
— Поехали, — я протянула левую руку.
Мы провалились в темноту, и белое лицо магического Иорвета перекосило от ужаса, который я чувствовала в медитации. На изнанке мы видели, как плотный серый туман стелется от двери в пещеру и, завиваясь, протягивает к нам призрачные нити. Чёрный волк тихонько скулил и пятился, приседая на лапах, шерсть на спине стояла дыбом.
Над нашими головами нависали топоры, по размеру подходящие великану. Справившись с ощущением ужаса, Иорвет показывал мне на шесть гигантских белых фигур, тремя парами неподвижно стоящих в зале около нас.
В каждой паре позы обоих гномов были симметричными. Первые два скрестили топоры так высоко, что касались призрачными обухами каменных сводов. Топоры второй пары замерли на уровне груди гномов, и мы почти задевали лезвия макушками. Эльф скользнул к третьей паре, которая была ближе всего к двери в пещеру вампира. Фигуры гномов до пояса окутывал туман. Один из них стоял с топором, опустив его на уровень колен. Иорвет вытянул руку, показывая мне, что у гнома-напарника топор отсутствовал.
Туман побледнел, свет факела пробился сквозь темноту. Скоя'таэль держался руками за голову, тяжело дыша.
— Ты это чувствовала?
— Каждый раз, когда пыталась сконцентрироваться. И в пещере постоянно.
Он смачно выругался на эльфийском.
— Что-то не так вон с тем барельефом, — он взял себя в руки, голос опять зазвучал уверенно.
Я кивнула, и мы, вытянув факелы и запрокинув головы, принялись его рассматривать. Длинноносый каменный гном со свирепым выражением лица безучастно глядел на партнёра напротив и ничем особым не выделялся на фоне собратьев. Простукивание камней на стене под барельефом и поиск отвалившихся частей, как и исследование геометрического узора из плитки на полу, не привели ни к чему.
Факел вспыхнул в последний раз и потух, зал погрузился в темноту. Иорвет опять выругался.
— Постой, — я схватила его за руку и махнула на барельефы на противоположной стене. — Смотри!
В темноте стало видно, что зрачки в глубоких глазницах гномов еле-еле светятся, будто за ними горит огонь. Эльф, как обычно, без лишних слов уловил идею, и отступил на несколько шагов назад.
— Yeá! Мы нашли!
У каменной головы гнома, магическая фигура которого была без топора, глаза не светились.
— Там внутри в головах что-то, что может гореть вечно, — размышлял Иорвет. — Может быть, огненный газ. Надо зажечь это что-то снова.
Я выпустила Игни в каменное лицо, забыв, что потеряла силу.
Иорвет достал стрелу, с треском отломил наконечник и потыкал обломком в масляную ветошь незажжённого факела. Встал под барельефом.
— Давай я тебя подсажу, а ты сунешь лучину ему в глаз.
Я схватилась за шею эльфа, по подставленному замку рук вскарабкалась на плечи.
— На вид ты не выглядишь такой тяжеленной, — недовольно пробурчал он.
— Просто ты слабак, отдых в обнимку с цветочками не пошёл тебе на пользу, — не осталась я в долгу.
— Полегче там сапогами!
— Слушай, если тебе тяжело, — раздражённо зашептала я, пытаясь привалиться к стене, достать и зажечь стрелу, — то лучше я позову Ярпена.
— Угу, — раздалось язвительное, — и куда ты тогда достанешь? До задницы этого гнома, будь она у него в наличии?
Я, наконец, подожгла стрелу и, распрямившись, потянулась к лицу статуи, но коснулась огоньком лишь кончика длинного носа.
— Дальше не достаю, — прохрипела я.
Иорвет подсунул ладони мне под пятки и поднял наверх. Я, как акробат, встала на цыпочках на его выпрямленных руках и потянулась ещё, проталкивая зажжённую стрелу в глубь глазницы. Уже держа её кончиками пальцев за оперение, я, наконец, услышала звук, будто зажгли газовую конфорку, и из глаз каменной головы на миг вырвались языки пламени.
Стоя на руках скоя'таэля, я наблюдала, как монолитная дверь в пещеру Скрытого дрогнула, с грохотом и скрежетом поехала вниз и наглухо запечатала проход. Иорвет ссадил меня на пол, задержал руки на талии, и я стояла в темноте близко-близко, чувствуя его дыхание. На грохот из разрушенного проёма выглянули краснолюды, я отступила на шаг.
— Ну вот, слабаки и толстухи победили! А ты говорил!
— Да, это удивительно, — странным голосом тихо произнёс Иорвет. — Каждый раз удивительно.
Мы вылезли в гномью столовую.
— Ярпен, стену нужно опять заложить, да так, чтобы она больше не рушилась, — попросила я.
— Сделаем, ведьмачка, а то как же. Ни в жисть больше страшилу эту не отыщут. Да и, вообще, проход в шахту завалим. Ни одна сволочь не пролезет ни туда, ни сюда!
***
Вечерний Верген расцветился гирляндами флажков, всюду алели вышитые полотнища. На площади у таверны и на близлежащих улочках расставили длинные, наскоро сколоченные деревянные столы. Верген готовился к празднику.
Как только мы доложили Саскии об успехе в деле со Скрытым, она, переглянувшись с вергенским старостой, дала распоряжение готовить пир.
— Жителям нужно отпраздновать победу и оправиться от горя. Сесиль, организуй, как мы и планировали, еда и выпивка за счёт казны.
Дома я застала Шани, которая крутилась перед зеркалом, поправляя белые чулки и затягивая под коленями банты на алых подвязках.
— Как тебе? — весело спросила она.
На медичке красовалась весьма смелая для этого мира коротенькая бордовая юбка и нарядный зелёный жилет с золотой вышивкой, из-под которого ниспадали пышные рукава белой блузы.
— Блеск! Это что же, и мне надо наряжаться? — с сомнением спросила я.
— Конечно, тебе тоже нужно! Алекс сказал, что будет официальное награждение.
При упоминании рыцаря по лицу Шани пробежала тень.
— Что-то случилось? — спросила я, почувствовав укол совести.
Всё-таки, сама того не ведая, именно я посоветовала Саскии объясниться с Александром.
— Нет… Ещё нет, — медичка подошла ко мне. — Я уезжаю. Всё, что могла, я сделала, заботу о раненых теперь вполне может взять на себя травник.
Я печально покачала головой.
— Ну что же… Это должно было рано или поздно случиться. Практика в Оксенфурте?
— Да.
— А как же Александр?
Шани положила руки мне на плечи, заглянула в глаза.
— Яна, тебе ли не знать с твоей профессией. У меня есть единственная любовь, и это медицина. Она не терпит соперников. Александр Альдерсбергский — птица слишком высокого полета, чтобы бросить всё и уехать за мной в Оксенфурт. Значит, всё будет так, как будет.
— Я приеду к тебе как-нибудь, — я подняла на неё глаза. — Я и сама не собираюсь тут задерживаться.
— Ну вот, значит, ты понимаешь! — медичка легко чмокнула меня в щёку. — Я буду тебя ждать.
Обернувшись к зеркалу, она пощипала себя за щёки и, махнув мне рукой, ушла.
Задумавшись, я выбрала из двух имеющихся пар кожаных штанов светло-рыжие, назначив их парадными — на них хотя бы не было въевшихся пятен. Достала новую неношеную шёлковую рубашку и расчесала волосы. Взамен потрёпанного аквамаринового пера гарпии закрепила за лентой шляпы нежно-белое лебединое перо. Мечи и тяжёлую жаркую бронированную куртку оставила дома, но пояс с эликсирами и ножом всё-таки надела. Достаточно!
***
На столах горели свечи, запрятанные в зелени лампы мягко и таинственно сверкали в сумерках. Весь центр Вергена украшали огоньки, нарядные жители стягивались на площадь. Между столами кругами бегали умытые, радостные и предвкушающие праздник дети всех рас.
Саския и Сесиль Бурдон рука об руку стояли на освещённой факелами лестнице, ведущей от Махакамских ворот в эльфийский квартал. Краснолюд зачитывал имена из свитка, и из толпы к ним подходили награждаемые.
Вот Саския вызвала скоя'таэлей и, встав на цыпочки, надела Иорвету на шею нечто на сверкающей цепи. Киаран, Анару, Айвор, Мона и другие эльфы получали из её рук награды. Потом дошла очередь до краснолюдов. Ярпен высоко поднял над головой золотой кубок, толпа зашлась в одобрительном рёве. Александр, как всегда элегантно, преклонил колено, и Саския, ничем не выдавая своих чувств, приколола орден ему на грудь. Потом награждали рыцарей и людей из ополчения.
— Медики! — зычно вызвал Сесиль.
Шани и Виго Бамберг поклонились толпе, получив дары. Краснолюды, эльфы и люди устроили овации. Лицо медички зарумянилось, и она позволила галантно склонившемуся низушку под руку свести себя с лестницы.
— Ведьмачка Яна и Тит Сорока! — выкрикнул староста.
Мы с нарядным кузнецом, которого я впервые видела без кожаного фартука, поднялись по ступеням. Саския крепко пожала нам руки, вручив кузнецу ювелирно украшенный топор, а мне богато инкрустированный драгоценными камнями стилет.
— Три, два, один, — мы с Титом переглянулись, и он махнул рукой.
Краснолюды на стенах увидели сигнал. В чёрное небо вырвались цветные, сыпящие искрами, хвосты фейерверков.
Толпа взревела, дети прыгали, хлопая в ладоши. Огни освещали счастливые лица. Мы с кузнецом ударили по рукам и довольные спустились вниз. Масштабное производство селитры и пороха свернули, но мы не отказали себе в удовольствии выпендриться напоследок и подготовить городу финальный сюрприз.
Пир начался. Тут и там, на расстоянии друг от друга, чтобы не мешать, играли музыканты. Я посидела за столом Ярпена Зигрина, смеясь над грубыми шутками краснолюдов и наблюдая за мощным бойцом из гарнизона Ярпена, который терзал скрипку и выдавал задорную танцевальную мелодию. Народ в ритм постукивал каблуками.
Потом стала пробираться в сторону эльфийских столов и вдруг заметила невдалеке светлую головку Несы, играющую с мальчиком-краснолюдом. Рядом сидели её родители. Я поздоровалась и присела к ним за стол.
— Можно я сделаю вашей дочери подарок? — спросила я. — Тогда, на барже, она спасла мне жизнь.
— Рад знакомству, — папа-эльф крепко пожал мою руку.
— Конечно, — улыбнулась мама. — Неса, иди сюда!
Девчушка, в уже измазанном в пыли платье, подбежала.
— Айни, это были такие красивые фейерверки, не зря тебя так зовут!
Я рассмеялась и протянула ей наградной стилет.
— На, это подарок. Сейчас он тебе по размеру, как настоящий меч. Только будь осторожна, родители научат обращаться с этим оружием.
Эльфы, раскрыв рты, смотрели на переливающиеся в свете свечей драгоценные камни ножен и рукояти.
— Мы не можем принять такой дорогой подарок, — наконец, сказал мужчина.
— Свою жизнь я оцениваю дороже, — улыбнулась я. — А потом, мне нечем больше вас отблагодарить. Да и такой клинок мне не пригодится в пути.
Неса, высунув от восторга язык, робко протянула пальчики к стилету, выдвинула лезвие из ножен наполовину, благоговейно закрыла обратно.
— И-и-и! — она бросилась мне на шею, и я прижала её к груди.
Поднялась.
— Мне пора, я скоро уеду из Вергена. Лучше отдай клинок родителям на хранение, — посоветовала я и попрощалась с ними.
На душе стало легко и свободно. Люблю отдавать долги.
Невдалеке я нашла Мону и знакомых мне скоя'таэлей. Они приветливо замахали руками, и я села за их стол. Роэль поднял початую бутылку вина и хитро поглядел на меня:
— Эльфы предпочитают белое вино.
— Ты же знаешь, что ведьмачки тоже, — засмеялась я.
Невдалеке музыкант отложил лютню, послышались голоса, упрашивающие кого-то сыграть. Наконец, в круг факелов вышел Иорвет с флейтой в руках. Приложил её к губам.
Я подпёрла щёку кулаком и, не таясь, смотрела на него, потягивая вино. Скоро я уйду, а он останется здесь. С Саскией или нет, это их дела, а мне хотелось унести в памяти его таким — расслабленным, почти счастливым. Светлая мелодия лилась, наполняя сердце надеждой.
— Как красиво, — прошептала Мона. — Яна, нам надо попрощаться, завтра Иорвет уводит отряд — нам надо объехать границы. Меня не будет пару недель.
— Завтра!? — воскликнула я. Помолчала. — Я тоже ухожу, Мона, и не знаю, когда вернусь.
Моя эльфийская подруга взяла меня за руку, повисла тишина. Вино вдруг стало горьким. Иорвет закончил играть и подошёл к нам.
— Ты завтра уезжаешь, да? — уточнила я у него, и эльф согласно кивнул. — Тогда мне нужно поговорить с тобой. Сегодня.
Под удивлённые взгляды скоя'таэлей я вылезла из-за стола и кивнула Иорвету в сторону. Недоумевая, он пошёл за мной. Я решительно шагала сквозь толпу, уходя подальше от шума, однако народу вокруг всё ещё было многовато.
— Давай пойдём ко мне, тем более, мы почти дошли, — решила я.
— Да что случилось-то? — нервно спросил он.
Я отперла дверь, щелчком зажгла свечи.
— Есть одна вещь, о которой я уже давно должна была тебе рассказать. Ты завтра уезжаешь, а я уеду через пару дней, так что время пришло.
— Куда ты собралась? — вскинулся Иорвет.
Я прикрыла глаза, сделала глубокий вдох и выдох.
— Неважно, речь сейчас о другом.
— Да, неважно, потому что ты никуда не поедешь, — прищурившись, категорично заявил он.
Гнев застучал в висках, я сконцентрировалась, выдохнула.
— И это почему же? — почти вкрадчиво спросила я.
— Потому что нравится тебе или нет… а мне так точно нет, но мы с тобой связаны, — он раскрыл правую ладонь.
— Это не повод, и ты отлично это знаешь! Мы прекрасно жили с этими клеймами и до того, как встретились. И будь уверен, что чего-чего, а радости мне от этого тоже никакой, — ядовито добавила я, понимая, что мой план договориться миром трещит по швам, — и я не буду обсуждать свои решения с тобой. Речь сейчас о другом.
Я вынула из-за пазухи цепочку с крохотной белой розой и положила на стол.
— Просто выслушай меня.
Эльф молча смотрел на розу, и, присев за стол, я рассказала ему о наших с Геральтом приключениях в Шаэрраведде. О песне Аэлирэнн, её словах, подарке и странной просьбе:
— «Возьми это и передай тому, кто так же, как и я, проклял себя. Проклял за то, что вёл за собой. За то, что обрёк молодых эльфов на гибель. Скажи ему, что в последний бой я приведу всех, кто скитается без покоя. В Дол Блатанна должны вернуться живые цветы!» — процитировала я слова Аэлирэнн, которые почти ежедневно повторяла со дня нашей встречи.
— И ты рассказываешь мне это только сейчас? — голос Иорвета звучал глухо.
— У меня было не так много возможностей с тобой поговорить, если ты не помнишь. И даже сейчас ты всячески мешал мне это сделать!
Он вскочил и заходил по комнате из угла в угол.
— Повтори ещё раз её слова, — потребовал он.
— Пожалуйста, — проворчала я и повторила.
Иорвет опять заметался по комнате.
— Ты никуда не поедешь, — отчеканил он. — И я никуда не поеду. Нам нужно понять, что делать дальше.
— Моя миссия выполнена, — веско сказала я и пододвинула розу к нему, — теперь сам думай, что с этим делать. Я уезжаю в Каэр Морхен!
— Нет, ты не понимаешь! — в ярости он опёрся руками о стол и навис надо мной. — Аэлирэнн дала розу тебе, и ты не можешь просто так её выбросить! Ты должна выполнить её просьбу!
Я вскочила и тоже упёрлась кулаками в стол.
— Я по уши наелась вашими эльфийскими делами! — крикнула я. — И ты уже сидишь у меня в печёнках! С меня хватит!
Дверь распахнулась, и на пороге возникли Шани с Александром, которые изумлённо оглядывали Иорвета и меня, испепеляющих друг друга взглядами поверх многострадального стола.
— М-м, пойдём-ка пройдёмся, милый, — медичка подхватила рыцаря под руку и захлопнула дверь.
Иорвет шагнул и повернул в замке ключ. Шумно вздохнул, выровнял голос.
— Послушай, зайдём с другой стороны.
Он сделал ещё один круг по комнате и остановился, прямо глядя мне в глаза.
— Дело и правда не в клеймах, как ты их назвала. Хотя преимущества, которые даёт изнанка, очевидны, — он помолчал и медленно продолжил: — Не знаю, заметила ты или нет, но нам с тобой, вместе, удаётся то, что одному не под силу.
Это был удар под дых. Я опять села.
— Заметила, — буркнула я.
— А, значит, ты не можешь просто так уйти…
— Ещё как могу, — перебила я, — и уйду.
— Да погоди ты! — опять взорвался эльф. — Хорошо. Скажем так — теперь, когда ты рассказала о розе, ты не можешь уйти. Аэлирэнн…
— Иорвет, ты ненавидишь dh’oine, я dh’oine. И сейчас мне плевать, что напела Аэлирэнн. Меня всё достало. Я хочу к мужчине, которого люблю. Может быть, потом мы вернёмся к вопросу о розе, если в обмен ты поможешь мне вернуться в мой мир.
— Опять так любимый людьми торг, — мрачно усмехнулся он.
— Ах да, эльфам больше нравится, когда dh’oine молча делают, что им говорят, и не выпендриваются, когда эльфы их презирают!
— Вот значит, как ты считаешь…
— Как будто это неправда!
— Нет! — он стремительно подошёл, сел на стул напротив, понизил голос. — Я не презираю тебя. Мы напарники и, чёрт возьми, отличные напарники. И я… — его голос стал едва слышен, — я тебе доверяю. Просто я с тобой честен.
Мои брови вопросительно поползли вверх.
— В смысле, честен?
— В том, что я не могу позволить себе отношений с людьми, и этого не изменить, это сильнее меня, — он взял цепочку с розой, подержал на открытой ладони, приблизив к лицу, и бережно опустил обратно на стол. — Но ты не можешь уйти, потому что нам нужно отправиться в Зерриканию, и ты отдашь розу тому, кого имела в виду Аэлирэнн.
Обхватив голову руками, я застонала.
— Почему? Почему не может быть просто? Почему я не могу просто взять и сделать то, что хочу, без того, чтобы ты контролировал каждый мой шаг?
— Твой ведьмак подождёт. Они живут долго, — в его голосе снова прозвучал сарказм.
— Я не живу долго! И не лезь не в своё дело!
Глаз Иорвета опять яростно засверкал, и в этот момент в центре комнаты появилась светящаяся оранжевая точка. Она росла, превратившись в окружность размером с чайное блюдце.
Из глубины этого крохотного портала показалась изящная женская рука. Пальцы разжались, и на пол полетело свёрнутое в трубочку письмо. Портал с лёгким шипением закрылся.