— Но почему же?! — воскликнула я. — Да, я не стану такой как вы, но научусь хотя бы чему-нибудь! Иначе, когда я уеду отсюда, я буду полностью беззащитна не только перед монстрами, но даже и перед простым одиночным бандитом.
— Простой одиночный бандит учился выживать с детства, а у тебя всего лишь несколько месяцев.
— У меня нет другого выбора, я должна использовать это время по-максимуму!
Эскель покачал головой.
— Я могу показать тебе азы фехтования, но я никогда не учил никого ни травам, ни монстрологии.
— Это ведь лучше, чем ничего.
Он глубоко задумался. Я терпеливо ждала, готовая не сдаваться, пока не уговорю его. Эскель почувствовал это, взглянул на меня исподлобья и безнадёжно спросил:
— Ты ведь не отстанешь?
— Нет, — как можно решительней ответила я, — не отстану.
— Ну что же, пойдём.
В замке мы прошли в ту башню, где наверху располагались комнаты Весемира и Геральта. Внизу же ведьмаки оборудовали арсенал — в многочисленных деревянных стойках и стеллажах размещалась тьма-тьмущая мечей, сабель, арбалетов. Висели луки и стояли сундуки с частями доспехов. Эскель выдал грубые, все в пятнах, кожаные перчатки и подвёл к верстаку, на котором были навалены шлифовальные камни, обрезки кожи, тряпки, щётки, стояли бутыли с жидкостями.
— Смотри, эти мечи нужно очистить от ржавчины, — он провел мимо всех стоек к углу, где кучей валялось явно самое никудышное оружие. — Сначала проходишь тряпкой. Если не помогает, то вот этой щёткой. Если и этого мало, то вот ещё тряпка, надо смазать жидкостью отсюда, подождать и повторить по необходимости. Когда все мечи будут чистые, приходи, научу шлифовать.
Ведьмак выглядел чрезвычайно серьёзным, я его не узнавала. Он обернулся в дверях:
— Да, и ни в коем случае не трогай другие мечи, только те, что в том углу.
Я не задавала вопросов, и он ушёл. Вытянула из кучи массивный меч с кожаной оплёткой на рукояти. Первый раз в жизни я держала в руках такое оружие. К моему удивлению, меч был не слишком тяжёл — килограмма два, два с половиной. Я-то считала, что он должен весить с десяток.
До вечера я натирала, драила и скребла. От ядреного запаха кислоты для протирки лезвий слезились глаза, однако большая часть мечей была готова. Многие из них остались изъеденными в местах, где раньше была ржавчина, и потеряли гладкость, но ни следа самой ржавчины больше не было. Я смазала готовые мечи маслом и отправилась ужинать.
За столом ждали Весемир с Эскелем, Ламберт так и пропадал где-то, и оба ведьмака сидели с похоронным видом.
— Я закончу сегодня, — сообщила я Эскелю.
— Тебе не обязательно заканчивать сегодня.
— Нет, я хочу двигаться дальше, — твёрдо произнесла я, глядя ему в глаза.
Он понял, что я понимаю, что мечи — это только первое крохотное испытание в надежде, что я не захочу продолжать. Но оно хотя бы имело смысл — так или иначе ухаживать за оружием мне придётся. Хорошо, что он не попросил отделять гречку от риса! Возможно потому, что ни гречки, ни риса здесь не было.
— Ладно, завтра шлифовка, заточка, полировка.
Шлифовка, заточка и полировка отняли ещё пару дней, так как другая работа никуда не делась. Я пропадала в арсенале всё свободное время и пересекалась с остальными обитателями замка лишь за едой. Наконец, на третий день, когда мы поужинали, и ведьмаки устроились у камина, я объявила, что всё готово.
— Добро, — Весемир откашлялся, — иди сюда, девочка, посиди у огня с нами. Эскель рассказал о твоей просьбе, и он настаивает на том, что ты сможешь…
— Да, я хочу учиться ведьмачьему делу, пожалуйста, пожалуйста…
— Погоди, не сепети, — неторопливо продолжил Весемир. — Ты знаешь, что раньше ведьмаками могли стать только юноши и только после Испытания Травами. Те времена ушли безвозвратно. Мы пробовали воспитать ведьмаков без мутаций. Для них для всех это плохо закончилось… Кроме Цири, но у неё своя судьба. Да и где сейчас Цири, не знает никто.
Он помолчал.
— Все эти дни мы, конечно, присматривались к тебе. Ты упряма и не боишься препятствий, но этого мало. Путь ведьмака — трудный путь. Даже если бы Испытание Травами ещё можно было проводить, сейчас я бы не воспользовался Правом Неожиданности, чтобы набрать новых детей, хоть бы такая возможность предоставлялась каждый день.
— Жаль, что ты не додумался до этого много лет назад, — подал голос Ламберт.
Он полулежал в кресле у огня и смотрел в потолок, закинув ноги на каминную решётку и заложив руки за голову.
— Я был на Пути.
— Ты и сейчас на Пути, — тихо сказал Эскель.
— У меня тоже есть здесь путь, — вклинилась я, — и мне надо найти его. Возможностей не так много: знатную даму сыграть я не смогу, служанки привязаны к господам, профессии у меня здесь нет…
— Ты думаешь логически, дитя. А ведьмаками становятся потому, что иного выбора нет.
— Но я попала к вам, а не куда-либо ещё. Ни к чародейкам, ни к крестьянам. У меня и правда нет другого варианта… Единственное, что вас останавливает — это то, что я обычная!
Весемир пристально смотрел мне в глаза, а я старалась выдержать взгляд и прилагала титанические усилия, чтобы не зареветь.
— У меня есть для тебя испытание, что решит наш спор, — наконец, произнёс он и назидательно поднял палец: — Сила всё ещё может принять тебя, хотя трансмутация с помощью эликсиров и трав, которую раньше проходили молодые ведьмаки, более недоступна. Только пройдя испытание, ты сможешь пойти нашим Путём, и никак иначе. Тебе нужно выспаться. Завтра начнём.
***
Было ещё темно, когда в дверь спальни постучали.
— Яна, вставай и спускайся, — донёсся голос Весемира.
Не замечая ледяной воды, я торопливо умылась, оделась и побежала вниз. Ощущение было, как перед экзаменом. Только бы медвежья болезнь не началась!
Весемир ждал в зале, разжигая потухший камин. Кивнул в сторону объёмного свёртка.
— Бери.
Я подняла тюк с толстым одеялом и парой жёстких подушек. В кухне Весемир захватил кувшин с водой и кружку, и мы прошли в башню, где наверху была комната Ламберта, но направились не вверх, а по ступеням, уходящим круто вниз.
Путь преградила решётка. Погромыхивая связкой, Весемир выбрал массивный ключ и долго возился с проржавевшим замком.
— Я надеялся, что мне больше никогда не придётся открывать эту дверь.
Старый ведьмак повёл по каменному узкому коридору, и по мере нашего продвижения на стенах загорались свечи, при этом я не смогла заметить, чтобы он щёлкал пальцами или даже шевелил ими.
Остановились на развилке. Потолок коридора, уходящего направо, был обрушен, и проход перегородило завалом.
— Там когда-то была лаборатория, — пояснил Весемир и повернул налево.
Мы вошли в тёмный зал, обрамлённый еле-еле различимыми в приглушённом синем свете колоннами. На вымощенной белым мрамором площадке в центре возвышались пять исполинских камней-менгиров. Свет шёл из круглого сквозного отверстия в центральном камне. Я ощутила лёгкое жжение в левой ладони, украдкой взглянула — линии татуировки переливались едва видимым голубым светом. Сжала ладонь в кулак.
Весемир указал на место перед светящимся камнем.
— Ты будешь медитировать здесь десять дней. Я буду приходить четыре раза каждый день. Три раза я принесу еду и воду, в четвёртый заберу посуду и пожелаю тебе спокойного сна… Твоя задача, — продолжил он, — сидеть с ровной спиной на одеяле или подушке. Сидеть от завтрака и до позволения лечь спать. Ты можешь вставать, только чтобы поесть и дойти до уборной, она на выходе из зала. Ты должна будешь молчать всё это время. Если ты не будешь медитировать сидя, если ты будешь говорить, если ты уйдёшь отсюда, а дверь всегда будет открыта, то испытание будет провалено.
Он помолчал.
— Я обязан спросить тебя в последний раз… Ты готова? Подумай серьёзно — сейчас последний шанс отказаться и вернуться к нашей нормальной жизни. Из Испытания в Кругу Камней ты не выйдешь прежней.
— Никогда. Я готова, — хотела бы я быть так уверена в своих словах, но сдаваться было нельзя.
— Тогда приступим.
Весемир поставил на каменный пол рядом с одеялом кувшин и чашку.
— Скоро я принесу завтрак. Начинай.
Я уселась на подушку в позу полулотоса. Старый ведьмак положил тяжёлую тёплую ладонь мне на плечо, постоял несколько мгновений, развернулся и вышел. Наступила тишина.
***
Я посидела немного, потом налила воды. Потом у меня поочередно стали чесаться нос, плечо, лопатка. Потом я поняла, что не против бы уже согнуть спину, но не решилась. Я пробовала медитировать и раньше, в прошлой жизни, но постоянно отвлекалась и не могла закончить спокойно даже десятиминутную медитацию. А теперь мне предстояло так сидеть десять дней! Линии на ладони погасли, и жжение исчезло. Я расстроилась. Нужно сконцентрироваться.
Полчаса или час до прихода Весемира с завтраком были самыми долгими в моей жизни. Я рассмотрела все камни, спина начала болеть, а колени ломило. Однако, когда старый ведьмак неслышно возник из-за спины, я сидела в той же позе, что он меня оставил.
— Поешь и возвращайся к медитации, — тихо сказал он, придвинул плошки с едой и ушёл.
В первой оказалась пустая овсяная каша, во второй нарезанная морковь. Съев всё, я вернулась на пост.
До обеда, а потом и до ужина, время тянулось бесконечно. На обед Весемир принёс чашку овощного бульона и тарелку пшённой каши. На ужин были сушёные яблоки. Я догадалась, что смирять мне придётся не только дух, но и тело.
К вечеру я отсидела попу, спина нещадно болела, а сама я впала в отупение и прострацию. Тишина вокруг стала необъятной, темнота слилась с тусклым светом, и я потеряла ориентацию в пространстве. Казалось, что существовала лишь бесконечная тьма, которую заполняла моя боль.
Когда Весемир пришёл забрать тарелки и сказал: «Время спать», я, как сидела, так и повалилась ничком на одеяло. Распрямить ноги удалось не сразу, но момента, когда удалось, я уже не помнила, потому что спала.
Второй день начался похоже, только я вмиг, без промедления, погрузилась в ощущение точки в бесконечном пространстве. Задышала и стала концентрироваться на воображаемом шаре перед переносицей. Временами я вообще теряла ощущение тела, а временами боль и ломота в суставах обрушивались дикой, бешеной волной, и единственное, что оставалось — это дышать. Дышать и возвращаться вниманием в точку перед глазами. Волна боли уходила, чтобы вернуться вновь.
На третий день тело одеревенело, но боль отпустила. Изменились и ощущения. Я перестала быть точкой в пространстве — теперь я совершенно растворилась в нём, превратилась сама в темноту, голубое свечение, которое не делало мрак светлее, а лишь подчёркивало его. Я потеряла счёт дням и времени и уже не замечала, когда появлялся Весемир. Ему приходилось класть руку мне на плечо, и я покорно вставала и брела к еде или валилась спать.
После одного из приёмов пищи (я окончательно сбилась с понимания, какого именно) я вернулась на подушку, закрыла глаза, сосредоточилась на дыхании, уже привычно растворившись в темноте, и услышала тихий-тихий шёпот. Слуховые галлюцинации постепенно заполняли пространство. Шёпот то замолкал, то возникал вновь, приближаясь и отдаляясь, то вращался вокруг. Казалось, что кто-то пытается говорить со мной, но я не понимала слов.
День на пятый или шестой к слуховым галлюцинациям добавились зрительные. Когда я закрывала глаза, уже знакомая темнота, пронизанная шёпотом, озарялась всполохами голубого света. Они переливались, как северное сияние, сходились в спирали и расходились.
Интенсивность свечения нарастала, и ладонь опалило острой болью. Вот только ладоней у меня больше не было, поэтому жгло всё моё существо, которого тоже не было, а была лишь сияющая и переливающаяся бесконечность. И в этой бесконечности появился дракон. То был не такой дракон, как в мире Ведьмака — мой дракон был похож на японских драконов-змей, с ослепительным голубым телом с синими отростками, рогами и длинными усами, уходящими в веющие нити. Дракон медленно приближался, заполняя собою небо, тело его грациозно извивалось. И вот огромная морда с змеиными глазами, которые сияли, вынырнула рядом. Он проплывал над головой, меня обвивали нити усов, жгли кожу ледяным пламенем. Дракон уплыл вдаль, а я сидела в восторженном ошеломлении от открывшегося чуда.
Когда я укладывалась спать, боль в левой ладони напомнила о себе. Знак сиял чистым голубым светом.
На следующий день к невидимому собеседнику присоединился второй. Они перешёптывались, и к голубому свечению добавились жёлтые всполохи. Вслед за этими всполохами из пропасти подо мной неторопливо выскользнул жёлтый дракон. Он вертикально поднимался, а потом с высоты ринулся на меня, изогнулся в последний момент и проплыл, практически задевая мою макушку чешуей на животе.
Подошедший Весемир потрясённо замер с плошками в руках — второй камень в зале начал испускать жёлтое свечение.
На девятый и десятый дни к пляске присоединились зелёный и сиреневый драконы. Они переплетались, закручивались в спирали и перешёптывались. Они обращались ко мне, они хотели услышать меня, но я знала, что одно единственное слово всё разрушит, и молчала.
Десятый день завершился. Вечером пришёл Весемир:
— Время окончилось, пойдём.
Я открыла глаза. Четыре камня из пяти светились, но один оставался безжизненным. Я замотала головой. Ведьмак подошёл ближе и потянул за руку.
— Пойдём, дитя.
Вырвав руку, я замотала головой ещё отчаяннее, показывая на последний камень. Слёзы лились из глаз. Я знала, что всё будет напрасным, если я уйду. Весемир уговаривал, но я не вставала. В конце концов он сдался:
— Да будет так.
Я ждала, но ничего не происходило. Поняв, что и не произойдёт, я задышала, сконцентрировалась. Я не буду ждать, я буду просто находиться тут столько, сколько потребуется.
Оранжевый дракон появился на двенадцатый день медитаций. Он был ярче тысячи солнц и жарче тысячи солнц. Он весь состоял из пламени. Я распалась на атомы и испарилась в этом жаре. Дракон по спирали поднялся вверх и сплёлся с остальными. Они кружились, шёпот стал настолько громким, что мои барабанные перепонки лопнули бы, если бы они у меня были. Драконы свились в тугой канат, и темноту залило ослепляющим белым светом. На миг я увидела бесконечный экран телевизора в тот момент, когда заклинание Филиппы ударило меня. Экран взорвался яркими осколками, и на месте переплетённых драконов возник один — белоснежный. С высоты он нырнул вниз и всей мощью ударил мне в голову. Позвоночник пронзило будто разрядом молнии. Длинное тело дракона влетало в макушку сверху вниз, вот уже остался только хвост, а вот и хвост исчез внутри. Весь гигантский дракон целиком был во мне. Давление распирало, разрывало, пока не стало невыносимым, и я взорвалась. Выброс энергии, похожий на взрыв сверхновой звезды, погнал прочь от меня круги световых волн. Постепенно интенсивность излучения спала, и вокруг как ни в чём ни бывало разлилась полная темнота и тишина.
Я пришла в себя от того, что за плечи трясли.
— Яна, очнись, все кончено.
— Я видела, я видела его! — бормотала я.
— Тихо, всё хорошо, — Эскель подхватил меня под мышки и помог подняться.
Весемир приобнял и кивнул в сторону камней. Все пять светились, и зал заливал ровный белый свет.
— Я не видел этого почти сто лет.
Сил отвечать не было. Эскель проводил в спальню, довёл до кровати.
— Отдыхай. Тебе нужна пара дней, чтобы прийти в себя.
Я благодарно кивнула, крепко держа его руку в ладонях, потом спохватилась и отпустила.
— Спасибо, Эскель, — хриплым сорванным голосом произнесла я первые за много дней осмысленные слова. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Яна.