Действительно, вчера по пьянке Чащин согласился поехать с Димычем к
Виктории. У нее, он знал, есть напарница Олеся – живут вместе в однокомнатке. Когда кто-то приезжает к Олесе, Виктория уходит погулять, когда к Виктории – уходит подруга.
– Да, обещал, – Чащин включил чайник, тот тут же зашипел. “Пустой”.
Выключил. – А ты обещал подстричься, переодеться. Джинсы купить нормальные…
– Джинсы я зашил, постирал, сушатся сейчас. Так модно, со швами, я видел. В парикмахерскую схожу, самому надоел уже хвост… Свитера только нет.
– Возьми мой. В шкафу. Черный, с молнией… – К девушке и самому
Чащину очень хотелось, и он решил рискнуть. – Сейчас договорюсь, перезвоню.
– Давай! А я тут по интернету лазил, смотрел насчет студий. Есть довольно дешевые…
Чащин нажал кнопку отбоя; голос Димыча исчез.
Договорился легко. И Виктория, и Олеся сидели дома, вечер у них был не занят. Чащин назначил время – с восьми до одиннадцати. Попросил не говорить Димычу, кто они, за общение он заплатит сам; предупредил, что приятель у него человек странноватый, рок-музыкант.
Виктория заинтересовалась: “Известный?”. Или просто спросила, ради приличия.
– Более-менее. Но там – у себя в регионе, – уклончиво ответил Чащин.
– Он тут проездом.
– Класс, Дэнвер! Спасибо! – говорил Димыч, когда возвращались домой.
– Офигительные девчонки. И Олеська! Такая, и без всяких ломок дала.
Я, в натуре, даже не сразу понял. Только за руку взял, смотрю – раздевается. Эх, Москва-а!..
Остановились возле ларька у метро “Сокол”.
– Что, по бутылочке? – Димыч полез за деньгами. – Блин, бабло-то тает. Даже непонятно куда… Тебе какое?
– Я не буду.
– Ты че, давай!
– Не хочу пить, глаза слипаются… Покупай – и поехали.
Настроение у Чащина было паршивое. Хуже, чем днем. С Викой произошло все слишком быстро, а потом захотелось спать, и он с трудом выдержал оставшиеся два часа, с раздражением слушая возню Димыча и Олеси на кухне… Вика лежала рядом, поглаживала его грудь. Наверно, ждала, когда Чащин будет готов к следующему сеансу…
– Может, тачку возьмем? – спросил Димыч, с удовольствием глотнув
“Старого мельника”. – Что-то в метро вообще желания нет трястись.
Тем более после того, что было…
– У тебя четыреста лишних рублей?
– Да нет… в принципе.
– У меня – тоже. – Чащина захлестнуло раздражение. – Я сейчас, – не сдержался, – чтоб было так хорошо и легко, выложил четыреста долларов.
– Как это?
– Ну вот так. Семьдесят долларов час.
Димыч оторопело глядел на Чащина. Поднятая на уровень груди рука с бутылкой казалась деревянной.
– Они что… эти, что ли? А?
– Эти.
– Серьезно?.. Ни фиг-га! А я еще спасибо ей говорил, целовал…
Блин, чего ты раньше не сказал, я бы ее… Ох-х!.. И ты за это баксы?..
– Ладно. – Чащину стало приятно от произведенного впечатления. -
Поехали.
– Зачем ты, Дэн? Так бы могли познакомиться… У тебя хата – есть куда привести. Подпоили бы, развели.
– Это они бы нас развели. По полной. Клубы, коктейли, “Сбарро”, а потом – пока, мальчики, созвонимся. Знаю я это. Все – спать хочу.
Завтра вставать…
Перед центральным подъездом Государственной думы топтались человек десять. Сергей выделялся среди остальных, как индюк на птичьем дворе в каком-то мультфильме. Не сутулился, выпячивал грудь, строго и сверху, хотя некоторые были повыше его, оглядывал соратников, ломал бровь, волево задирал подбородок. Остальные же явно мерзли, ежились, некоторые как-то украдкой, в кулак, курили.
– Слава богу, – облегченно выдохнул Димыч, – не опоздали. Ну-ка,
Дэн, повеселей как-нибудь.
– Отстань.
Конечно, Чащин ругал себя – опять не смог устоять перед уговорами, поехал, отпросившись с работы на час раньше; но, впрочем, и любопытно было, интересно побывать там, куда девяносто девять процентов простых людей никогда и ни за какие взятки не попадет.
Подошли. Димыч протянул Сергею руку, пока не замечая остальных:
– Здравствуйте!
– Мгм-м, – солидно прогудел тот. – Добрый вечер! Рад видеть.
На той стороне Охотного Ряда стучали длинными очередями отбойные молотки – за высоким забором с висящим на нем плакатом “Мы вместе должны сделать РОССИЮ ЕДИНОЙ, СИЛЬНОЙ. В.В. Путин” строители крошили скелет гостиницы “Москва”.