Покидали огромное, жутковато-пустынное здание Думы притихшими, ошеломленными. Как-то неумело застегивались, неловко закуривали сигареты, удивленно озирались по сторонам. Будто посмотрели неожиданный фильм в кинотеатре и с трудом возвращались в реальный, с машинами, делами, суетой, мир… Первым оживился Сергей:
– Ну что, друзья, мы еще успеваем на поэтический слэм в клубе
“Жесть”. Это рядом, на Большой Лубянке. Я уверен, поэты порадуют нас яркими образами. Идем?
– Идем? – подтолкнул Чащина Димыч.
Не в силах отделиться от группы, Чащин кивнул.
В “Жести” он еще не бывал, да и вообще в последнее время редко ходил в клубы. Посидеть за столом в кафе – это одно, а клубы… После клубов наутро выжат, обессилен, будто обпился паленой водки…
Сдавая пальто, Чащин обратил внимание на гардеробщицу – тоненькая, с широко, почти по-лошадиному расставленными глазами, темноволосая девушка, движения быстрые, но грациозные. Не похожа на грузинку или армянку, но явно какой-то из кавказских национальностей. К таким он чувствовал влечение – они по-особенному носили обыкновенные джинсы, блузки, по-особенному смотрели, улыбались, по-особенному поднимали и опускали руки, поправляли волосы, ходили.
Но в последнее время при виде их у Чащина возникала тревога – такой же внешности были и те женщины, что взрывали себя в прошлом году у
“Националя”, у “Рижской”, в самолетах. Такие же глаза были у шахидок в “Норд-Осте”… Тревога шевельнулась и сейчас – вдруг возьмет и устроит что-нибудь… И в то же время хотелось смотреть и смотреть, как она взглядывает на очередного посетителя, как принимает холодные куртки и пальто, подает номерки, произносит “пожалуйста”…
– Так, по всей видимости, туда. – Сергей повел свой отряд в дальний зал клуба. – Вечера обычно там…
Но перед входом в него оказалась стена из людских спин. Чащин, инстинктивно любопытствуя, потянулся, заглянул. Перед микрофоном стояла высокая, крепкого сложения румяная девушка. Распущенные темные волосы, белая кофта с розовыми пуговицами. Тонким, некрепким голосом, но явно не в первый раз, умело, читала:
Хочу дожить с тобой до дежа вю, чтобы, войдя в квартиру, где я сплю, ты руки мог продеть в свои же жесты, как в рукава рубашек, повсеместно развешанных для сушки на дверях…
Зал был забит до отказа – люди, в основном молодые и даже подростки, сидели на стульях, стояли вдоль стен. Почти никто не курил, не глотал пиво; здесь было странно тихо и напряженно, как во время какого-то обряда.
– Что ж, – вздохнул Сергей, – нам туда не попасть. Любителей лирики прибывает с каждым днем. Придется пить пиво. Да, Анна? – обратился он к девушке с лицом индианки.
Та зарделась:
– Почему бы и нет!
– И поговорим.
– Охотно.
Чащин не пошел за ними, снова сунул лицо меж голов стоящих впереди.
Микрофон, атмосфера живого выступления, внимание публики притягивали…
На свободный пятачок вышла следующая поэтесса. Тонкая, бледная, с нервным лицом. Приподняла к груди руки, пошевелила пальцами в кольцах.
– Стихотворение называется “Кольцевая”, – объявила так громко, что динамики пискнули.
По кольцу едет женщина без кольца,
Я, как с листа, читаю с лица -
Она не верит, а ей тридцать два,
Она в Москве, но где же Москва?!
Дома – газета, тиви и чай,
Нет детей, чтобы их встречать.
Что-то было – а было ли?!
Все цветы дарили – не вы.бли…
И она, такая красивая,
Собравшись с последними силами,
Плачет и мастурбирует.
Кажется ей – достигает оргазма.
Ошибается. Это – спазмы.
И после секунды-другой тишины грохот аплодисментов. Чащин тоже захлопал, но тут же перестал. “Нет, на сегодня хватит эмоций”.
Огляделся. Слава богу, Димыча рядом не было – появился шанс незаметно уехать домой.
Нашел в заднем кармане джинсов номерок.
– Спасибо, – улыбнулся кавказской девушке, принимая пальто. – Очень уютно у вас.
– Приходите еще.
– Обязательно…
Поплутав немного в переулках и проходных дворах, он оказался на
Большой Лубянке. Сориентировался и пошел в сторону метро “Кузнецкий
Мост”.
– Нет, Дэнвер, нет! Здесь ля надо брать. И вообще, попробуй это сыграть на риффах.
Чащин растопырил пальцы левой руки по ладам, проиграл фразу, как просил Димыч. Да, действительно, получилось лучше – жестче, динамичнее.
– А теперь давайте всю тему целиком пройдемся. С вокалом.
Барабанщик поправил бочку и тарелки, Димыч отрегулировал микрофон, скомандовал:
– Ну, вперед!