Комочки лежали на снегу, не шевелясь. Она толкала их мордой и облизывала большим языком. Одно тельце было разорвано практически пополам, а мамаша все толкала его носом, пытаясь вернуть к жизни. Она тихо скулила, оплакивая свою потерю, а из глаз текли слёзы.
Я сжал зубы. Что сказать матери, потерявшей своих детенышей? Нет таких слов, чтобы успокоить убивающуюся от горя мать. И не важно, что животное. Материнская любовь у всех одинаковая, как я думаю. Видишь, плачет?
Два комочка зашевелились, а я облегченно вздохнул. А она продолжала толкать носом уже мертвые тела.
— Можно я подойду, посмотрю?
Она медленно подняла голову. В её глазах плескалась такая боль, что у меня сжалось сердце.
Я положил меч и медленно подошёл.
— Давай я посмотрю. Я не причиню вреда ни тебе, ни твоим детям. Но, если хочешь спасти оставшихся в живых, нужно уходить отсюда. Если придёт другая стая, им не выжить. Да и нам наверно тоже- мой голос был тихим и спокойным.
Она позволила мне осмотреть своих детенышей. Выжили только двое, остальные останутся здесь навечно.
Я аккуратно взял детенышей и положил их за пазуху, подобрал меч и обернулся:
— Пойдем. Нужно найти для вас безопасное место.
Она, шумно выдохнула, попыталась оттолкнуться от дерева и опереться на все конечности, но попытка не удалась. Она закрыла глаза и шумно вдохнула холодный воздух, раздув ноздри. Рывок и она, пошатываясь, встала.
Я уже собрался повернуться в обратный путь, как её лапы неестественно согнулись, и она рухнула, закатив глаза.
Твою ж мать! Она была без сознания. Что делать?? Вытащить её на руках не смогу и оставлять как-то не по-человечески. Я попытался приподнять её. Да куда там. Её размер превосходил мой практически вдвое.
Снял шкуру и разложил его на снегу. Схватил животное за холку и, пыхтя от натуги, потащил.
— Хоть бы не очнулась, иначе откусит башку по самые колени.
Кое-как затащил её на шкуру, схватил концы, поднатужился и потащил тушу. Из-за её веса, дело шло медленно. Я матерился, но тащил.
— Ты что ж такая толстая- то дорогуша? Стыдно женщине такой вес иметь- утер пот.
Хоть бы действительно не очнулась, а то ведь женщины везде одинаковые, услышит про вес и точно буду бежать отсюда, сверкая пятками. Ну и что, что животное? А кто этих баб знает?
Малышня тихонько копошилась, царапая мне живот остренькими коготками. Я успокоился на их счёт. А вот как я буду её на гору тянуть, очень большой вопрос! А если оставить у подножия горы? И что? Тащить её и бросить без сознания на съедение? Так лучше сейчас бросить. Внутри засвербело. Смогу бросить? Нет, не могу. Поэтому, э-э-эх дубинушка, ухнем. Э-э-эх родимая, сама пойдёт.
Пот тёк уже по спине, а мы подходил к реке. Я остановился, ища брод. В одном месте, шириной примерно в полтора метра, лед сковал поверхность реки, словно мостиком выстлав ледяную дорогу. Выдержит ли? Я зашел на лед и попрыгал. Лед под ногами даже не затрещал. Нужно рискнуть.
По льду дело пошло быстрее. Я рывками тянул тушу, останавливаясь на передышку.
— Ну надо же. Словно по заказу- подумал я, видя проплывающих рыбок под ледяным мостом.
— И ночное зрение выручило.
Подойдя к горе, сел передохнуть. Подошел к животному и поднес лицо поближе. До меня донеслось тихое, еле уловимое дыхание.
— Вот и хорошо. Вот и слава богу. Иначе малышня останется на мне, а что с ними делать, совершенно не представляю- облегченно выдохнул я-Ну что, вперед и с песней?
И начал затаскивать её на гору, обходя отвесные обрывы.
— Как она с тенями- то справится. С малышнёй проблем не будет. Нет у щенков страхов еще. Их глаза не открылись, чтобы насмотреться на этот мир и понять, как он опасен. А вот на счет их мамаши я сомневаюсь. Не обезумела бы от страха. Ладно. Я же справился, может и ей удастся.
Вот показался мой домик.
Вот тебе и здравствуйте. Я зашел внутрь.
А она вообще сюда влезет??? А то голова зайдет, а хм… зад на улице жить будет.
Стол придётся убрать. Взял меч и аккуратно срезал его и вынес на улицу. Взялся за концы шкуры и втащил бессознательное тело. Сел на кровать, пытаясь отдышаться.
— Ага. Шкура осталась под ней, а я теперь что, на голых досках спать буду? Да и достать не смогу, потому как развернуться здесь негде.
Подбросил дров и вытащил малышню, которые шумно сопели.
— Наверно, так заложено природой. Родился и помалкивай, чтобы хищники не услышали- и положил их мамаше под брюхо. С интересом наблюдал, как они тыкаясь мордами, нашли свою кормушку и присосались к ней, причмокивая.
— Вот и хорошо, а я пока осмотрю её. Конечно, я ничего в этом не понимаю, но хотя бы знать её раны не мешало бы.
На боку глубокая рана от зубов таморов. Рваные края раны запеклись темной коркой. Виднелось что-то белое. Неужели кость?? Закрыл глаза, глубоко дыша, успокаивая подкатившую тошноту. И если честно, то я запаниковал. Что делать??? Была бы здесь Ритка, надавала бы мне по шапке за паникерство и что-нибудь придумала. Так! У меня же мазь есть! Я судорожно шарил руками по полке, среди посуды, отыскивая шкатулочку. Вот она.
Я оторвал кусочек тряпки, накинул его на палец и набрал пальцем мазь.
Выдохнул и приступил. Аккуратно намазал мазь на рану и сделал шаг назад. Лишь бы помогло.
Я перебрался к передним лапам.
Даже мне, несведущему человеку, было понятно, что с ними что-то не так. Рваные раны и кровь-это понятно. Но они были сложены в неестественном положении. Как будто взяли палку и сломали в хаотичном порядке. Значит, сломаны или перекусаны мощными зубами таморов.
Я привалился к кровати спиной, задумчиво смотря на огонь.
— Когда перелом у человека, то конечность фиксируют гипсом, чтобы срасталось правильно. Гипса у меня нет, может к доскам примотать?
Я взял досточки, те самые, из пещеры, и приступил. Выпрямлял лапы, нащупывая пальцами острые обломки, соединяя друг с другом. Затем приложил доски и намотал тряпкой. На вторую лапу тряпки не хватило, поэтому подумал и снял футболку.
— Вот и хорошо-тихо сказал я-Все что смог, я сделал. А теперь спать- и собрался было пойти спать.
Как бы не так. На меня смотрело старое неровное дерево моей кровати. Делать нечего. Взял меч и вышел на улицу. Срубил дерево, срезал с макушки широкие листья, похожие на пальмовые, разложил их и наконец, улегся. Постель получилась мягкая и ароматная.
Но что-то не давало мне уснуть.
Я перегнулся через край, глядя на малышню. А если она задавит их? Очнется, будет пытаться встать на перемотанные лапы, поскользнётся и свалится на малышей. Возьму-ка я их к себе под бок. Аккуратно переложил толстые комочки себе под бок и приобнял рукой, поглаживая. Малыши, наевшись до отвала, даже не проснулись, довольно пыхтя. Один даже похрапывал.
— Ты давай не храпи- я медленно погружался в сон, приговаривая. Нам нужно выспаться. Сегодня выдалась тяжелая ночь для нас всех. Поэтому…. — бормотал я, засыпая.
* * *