Сганарель (усаживается между Жеронтом и Люсиндой). Больная очень недурна, и я ручаюсь, что она придется по вкусу любому здоровому мужчине.
Жеронт. Сударь, вы заставили ее улыбнуться!
Сганарель. Тем лучше. Если лекарь заставляет больного улыбаться - это наилучший признак. (Люсинде.) Итак, в чем, собственно, дело? Что с вами? Где вы чувствуете боль?
Люсинда (показывает рукой на рот, голову и горло). Хан-хи-хон-хан!
Сганарель. Что? Что вы там толкуете?
Люсинда (с тою же жестикуляцией). Хан-хи-хон-хан-ханхи-хон!
Сганарель. Чего?
Люсинда. Хан-хи-хон!
Сганарель. Хан-хи-хон-хан-хи! Ни черта не понимаю! Что это еще за тарабарщина?
Жеронт. Сударь, в этом и заключается ее болезнь. Она лишилась языка, и никто до сих пор не может определить, отчего с ней стряслась такая беда. Из-за этого пришлось отложить ее свадьбу.
Сганарель. Почему так?
Жеронт. Жених хочет дождаться, чтобы она выздоровела, и тогда уже вести ее к венцу.
Сганарель. Какой же это дурень отказывается от немой жены? Дал бы господь моей жене заболеть этой болезнью, я бы уж не стал ее лечить.
Жеронт. Мы покорнейше просим вас, сударь, приложить все старания и вылечить мою дочь.
Сганарель. Ну, насчет этого будьте спокойны! А скажите-ка, очень она страдает от своей болезни?
Жеронт. Очень, сударь.
Сганарель. Тем лучше. И сильные у нее бывают боли?
Жеронт. Очень сильные.
Сганарель. Прекрасно! А ходит она кое-куда?
Жеронт. Ходит, сударь.
Сганарель. Обильно?
Жеронт. Мне ничего об этом неизвестно.
Сганарель. Ну, а консистенция хороша?
Жеронт. Я в таких делах мало что смыслю.
Сганарель (Люсинде). Дайте руку. (Жеронту.) Пульс показывает, что ваша дочь нема.
Жеронт. Да, сударь, в этом ее недуг, вы сразу его обнаружили.
Сганарель. Еще бы!
Жаклина. Смотрите! Сразу разгадал, чем она хворает.
Сганарель. Мы, великие медики, с первого взгляда определяем заболевание. Невежда, конечно, стал бы в тупик и нагородил бы вам всякого вздору, но я немедленно проник в суть вещей и заявляю вам: ваша дочь нема.
Жеронт. Так-то оно так, но я бы хотел услышать, отчего это случилось?
Сганарель. Сделайте одолжение. Оттого что она утратила дар речи.
Жеронт. Хорошо, но скажите мне, пожалуйста, причину, по которой она его утратила.
Сганарель. Величайшие ученые скажут вам то же самое: оттого, что у нее язык не ворочается.
Жеронт. А в чем же вы усматриваете причину того, что он не ворочается?
Сганарель. Аристотель сказал по этому поводу... много хорошего.
Жеронт. Охотно верю.
Сганарель. О, это был великий муж!
Жеронт. Не сомневаюсь.
Сганарель. Подлинно великий! Вот настолько (показывает рукой) больше меня. Но продолжим наше рассуждение: я считаю, что язык у нее перестал ворочаться вследствие мокроты, которую мы, ученые, называем дурной, другими словами, дурная мокрота. А так как газы, образуемые испарениями выделений, поднимаясь в область болезней, доходят до... как бы это сказать? до... вы понимаете по-латыни?
Жеронт. Ни слова.
Сганарель (вскакивая). Вы не знаете по-латыни?
Жеронт. Нет.
Сганарель (вдохновенно). Cabricias arci thuram, catalamus, singulariter, nominative haec Musa - Муза, bonus, bona, bonum, Deus sancfus, estne oratio latinos? Etiam - да! Quare - зачем? Quia substantive et adjectivum concordat in generi, numerum et casus.
Жеpонт. Ах, почему я не выучился этому языку!
Жаклина. Вот ученый, так ученый!
Лука. Ох, до чего здорово, - ни слова не понимаю!
Сганарель. Так вот, эти газы, о которых я говорил, переходят из левого бока, где помещается печень, в правый, где находится сердце, и бывают случаи, что легкое, armyan по-латыни, сообщающееся с мозгом, который по-гречески зовется nasmus, посредством полой жилы, по-древнееврейски cubile, встречает на своем пути вышеупомянутые газы, скопляющиеся в брюшной полости предплечья, а так как вышеупомянутые газы, - слушайте внимательно, прошу вас, - так как вышеупомянутые газы, неся в себе известную толику зловредности... Слушайте, слушайте хорошенько!
Жеронт. Да, да.
Сганарель. ...неся в себе известную толику зловредности, вызванную... Будьте внимательны, прошу вас!