Глава 19
Фэллон
Сегодня утром в похоронное бюро доставили молодую женщину, жительницу равнин. Джон взял на себя смелость забрать тело, не уведомив меня, сказав, что не хочет прерывать мое утро с дедушкой, зная, что ему становится хуже. А после того, что случилось прошлой ночью с Джулианом, мне требовались дополнительные часы сна.
Я не спала всю ночь, прокручивая в голове его отъезд. Снова, снова и снова. Прошлой ночью Джулиан, человек, которого все считали несокрушимым, был на грани срыва перед аудиторией, но он не мог этого допустить. Чем больше я думала о нем, тем больше это сводило меня с ума.
И я использовала смерть, случившуюся этим утром, чтобы отвлечься.
Тело было опознано как Бет Клейтон, восемнадцатилетняя дочь Джереми и Кристины Клейтон, владелицы магазина хозяйственных товаров на Норс-Вудс-энд. Единственный бездомный из Воющей Лощины, которого звали Оушен, нашел ее тело.
У Оушена была палатка, установленная в переулках за стрип-моллом на Вестсайде. Поскольку у Оушена было алиби примерно в то время, когда была убита девушка, офицер Стокер не вызвал его на допрос. Несмотря на то, что никаких ран, свидетельствующих о борьбе, не было, губы Бет были зашиты черной нитью посмертно. Майло был первым, кто появился в морге, требуя ответа на причину смерти милой и невинной городской Бет Клейтон.
Я не сказала об этом Майло, но после того, как Джон, доктор Морли и я осмотрели ее тело, мы не нашли абсолютно никаких указаний на причину ее сердечной недостаточности. Все указывало на Полых Язычников — на Джулиана. Она была молода, здорова, и у нее не было причин, чтобы сердце подводило ее. Все доказательства, в которых я нуждалась, были выложены передо мной, но мое сердце не могло их принять. Возможно, мое сердце тоже подводило меня.
Между мной и Бет было много общего. Длинные белые волосы, бледная кожа, тот же рост, то же телосложение. Только она была на шесть лет моложе меня. Джон ни о чем не упоминал, и доктор Морли тоже, а если они и заметили, то ничего не сказали. Но нельзя было отрицать очевидное.
Мы с Бет Клейтон могли бы сойти за сестер.
Я держала эти опасения при себе на случай, если это было состояние паранойи. Но после письма, которое я получила от кого-то, кроме дедушки, чтобы заставить меня вернуться в Воющую Лощину, я не могла не думать, что кто-то преследует меня.
Или, может быть, я искала причины, чтобы возложить вину на кого-то другого, кроме Джулиана.
Оушен также зашел, чтобы отдать дань уважения девушке, которую он нашел.
Оушен был худым и волосатым мужчиной, которого я всегда видела сидящим на углу бульвара Брэм и Джойленд-лейн и играющим на губной гармошке. Я никогда раньше с ним не разговаривала и знала о нем только из писем дедушки. Оушен был знающим обо всем. Он наблюдал, когда никто не знал, что он наблюдает, слушал, когда никто не думал, что он слушает. Мина Мэй кормила его до тех пор, пока он следил ночью за Городской площадью, был ее живой и дышащей камерой слежения.
Но рано утром, между тремя и четырьмя, он подвел милую Бет Клейтон.
Оушен почти не разговаривал, но единственное, что он сказал, что никогда не выходило у меня из головы, — это то, как он ее нашел. — Она была такой умиротворенной, сначала я подумал, что она спит… пока не увидел, что ее рот зашит. Она просто лежала там на одеяле из фиолетовых цветов, скрестив руки на груди, рядом со свалкой. Милая, милая, Бет, — сказал он. — Сцена была великолепно трагичной.
Это были пурпурные Гиацинты. Я вырвала несколько прядей из ее белых волос и загуглила в своем офисе, чтобы убедиться. Пурпурные гиацинты были символом скорби, иногда мольбой о прощении. Сожалели ли они о том, что взяли не ту девушку? Было ли это из ночного сада Агаты? Сожалел ли Джулиан о том, что не смог совладать с собой?
Когда я вышла из похоронного бюро, Кейн Прюитт стоял, прислонившись к багажнику своей машины, засунув обе руки в карманы брюк цвета хаки.
— Привет, Фэллон, — сразу же поздоровался он, его голос был полон извинений, а на лице отразилось полное смущение. Я остановилась на мгновение, чтобы изучить его черты, затем подошла к нему, скрестив руки на груди.
— Мандэй сказала, что ты освободишься к обеду.
Он сделал паузу и огляделся, как будто нервничал.
— Я был ослом прошлой ночью, — наконец сказал он.
Я перекинула сумку через плечо.
— Продолжай, я слушаю.
Кейн ухмыльнулся.
— Ну, я хочу загладить свою вину перед тобой.
— Ты из тех, кто Сначала-напортачил-потом-попросил-прощения?
— Честно говоря, да. Но я движусь к Мне-нравится-эта-девушка-но-я-так-влюблен-в-себя-парня.
— Это не оправдание, — заметила я.
— Я знаю, но это единственное, что у меня есть. Ну, это и моя незрелость.
Он пожал плечами, глядя на меня сверху вниз с притворной невинностью.
Я прикусила губу, качая головой.
— Думаю, тогда я смогу простить этого парня. Ну, знаешь, за его честность.
Кейн облегченно вздохнул, прижав руку к груди. В любом случае, мы не были на свидании. Мы были просто друзьями, и, возможно, я переусердствовала, будучи девушкой, ожидающей большего, когда мне не следовало этого делать.
— Хорошо, потому что…
он открыл багажник, чтобы показать холодильную коробку, затем поднял крышку, — Я купил нам бутерброды и напитки и подумал, что мы могли бы пообедать на причале. Ты в деле?
После вчерашней ночи и дикого утра я согласилась. Кейн старался, и пока он не пил, он был терпим. Даже приятный.
Я последовала за ним на своем скутере к причалу, который находился рядом с домом дедушки. В передней части Воющей Лощины Прюитты владели небольшим рестораном морепродуктов и рыболовным магазином, расположенным прямо на побережье. Кейн повел меня вниз по крутым деревянным ступенькам над обрывом к причалу, где лодки выстроились по обе стороны палубы за лодочным сараем. Он держал коробку в одной руке, когда шел впереди меня, направляясь вниз по вытянутой длине причала. Береговые птицы сновали по дощатому дереву, чайки кружили над головой, рыбаки разгружали свои лодки после утренних экскурсий, а соль витала в свежем сентябрьском воздухе, когда волны ударялись о причал.
Когда мы дошли до конца, Кейн сел на край и поставил коробку рядом с собой. — Надеюсь, тебе нравится итальянский.
Он бросил мне сабу.
— Обожаю итальянский.
Я поймал его в воздухе и села рядом с ним, мы оба смотрели на неспокойные воды.
С тех пор как я приехала, я видела океан по-разному: гладкий, как песня о любви, беспокойный, как мои ночи, нетерпеливый, как мой разум, живой, как мое сердце, всякий раз, когда Джулиан был со мной в одном пространстве. Но в этот самый момент океан был таким же непреклонным и смущенным, как моя душа, величайшим отвлекающим фактором и запасом для Кейна, меня и моего беспокойного разума, когда мы ели в уютной тишине.
Рядом со мной сидел совсем другой мужчина, не тот, что был в баре прошлой ночью. Кейн был расслаблен, устал, как будто продолжать шараду было утомительно.
— Ты видишь это, маяк в нескольких милях отсюда?
Кейн указал направо. Вдалеке посреди Атлантики возвышался черно-белый спиральный маяк, поднимающийся в полуденное небо.
Я вытерла уголок рта большим пальцем.
— Да.
— Это остров Костей. Он заброшен уже двадцать лет. Смотритель маяка, который раньше жил там, умер, когда мне было пять. Тело выбросило на скалы. Однажды мой отец сказал, что послал троих мужчин осмотреть остров, но они так и не вернулись. С тех пор он не посылал никого туда, и это было, я думаю, — он прищурил один глаз, — восемнадцать лет назад. Хочешь знать самое жуткое во всем этом?
— Что?
— Маяк все еще, черт побери, работает
— Как?
— Никто не знает, но некоторые говорят, что на острове водятся привидения.
— А ты что думаешь?
Он пожал плечами, затем у него перехватило горло, когда он проглотил свою еду.
— Я думаю, мы должны как-нибудь это проверить. Ты боишься призраков, Фэллон Морган?
Я рассмеялась. Если бы он только знал. Кейн приподнял бровь, и мои глаза сузились до щелочек. Он ухмыльнулся и сказал: — Пойдем, я хочу тебя кое с кем познакомить.
Он вскочил на ноги, провел сзади по штанам, затем протянул мне руку, предлагая помочь подняться.
Небо было без солнца, приглушенный пастельно-серый цвет простирался над нашими головами. Кейн кивнул нескольким мужчинам, когда они разгружали свои стоящие на якоре лодки, один из которых поливал из шланга легкий рыбный запах с причала. Белые птицы прыгали по причалу, выискивая объедки, и вода брызгала нам на лодыжки, когда мы обходили их.
— Когда ты пойдешь с нами, Кос?
— спросил Кейна рыбак. У него были кристально голубые глаза, растрепанная борода, он был одет в комбинезон и черные резиновые сапоги. В обеих его руках были большие ведра, наполненные чем-то похожим на рыбьи потроха.
— Когда босс даст мне свободное утро, — пошутил Кейн с кривой улыбкой. — Ты там довольно поздно появляешься, парень. Если ты уйдешь раньше, тебе повезет больше.
Улыбаясь, мужчина кивнул и бросил ведра на причал. Вода переливалась через край и просачивалась сквозь щели в досках. — Вот поэтому ты нам нужен!
— Он называет тебя Кос? — спросила я, когда мы подошли к лестнице, ведущей в ресторан.
Кейн взял меня за руку и потянул вперед, заставляя идти впереди него.
— Да, это мое второе имя.
— Откуда взялось?
— Глаукос. Долгая история, для другого дня…
Море рыбаков заполнило огромную белую палубу «Жемчужины». Пивные бутылки торчали из ведер со льдом на каждом столе, как элементы букета в центре. Кейн взял меня за руку и повел внутрь лазурно-голубого здания, где помощники официантов и официантки носились по опустевшей столовой, чтобы убрать последствия обеда. А внутри Жемчужина была причудливой, отражающей прибрежное очарование штата Мэн во всех деталях.
Мы прошли мимо бара, через кухню из нержавеющей стали и добрались до офисов в задней части. Он постучал три раза, и я провела пальцами по руке, оглядываясь вокруг, когда все рабочие бросали на нас взгляды в перерывах между своими обязанностями.
— Войдите, — сказал мужчина, и Кейн повернул ручку.
Офис был большим, и из него открывался вид на Атлантический океан, длинный причал, от которого мы только что вышли, и маяк. Яркий и свежий, Августин Прюитт приятно улыбался из-за своего стола, рядом с ним стояла девушка.
— Фэллон, это мой отец, Августин Прюитт, — представил Кейн, но его поведение изменилось с возбужденного на разочарованное, когда его взгляд упал на девушку рядом с его отцом.
— Я не ожидал, что мисс Дрисколл будет здесь, — процедил он сквозь зубы, когда мистер Прюитт встал, чтобы пожать мне руку.
— Пожалуйста, зовите меня Кэрри, — настаивала она, пожимая мне руку.
Кэрри Дрисколл, я вспомнила это имя. Фэйбл рассказывала о ней, говоря, что она была девушкой Джури Смита, но она никогда не упоминала, насколько она была красива, со светлыми, смоченными медом волосами, которые падали ей на плечи и пенились вдоль талии, с поднятыми глазами, в которых были осколки ледника.
— Кэрри живет недалеко от побережья, — сообщил мистер Прюитт, гордо улыбаясь молодой девушке. Фэйбл была права; Кэрри должно было быть примерно того же возраста, что и мы, двадцать четыре, но не больше двадцати шести.
— Она только что сообщила мне о своих планах относительно оранжереи за старым особняком блэков на берегу моря. Она заинтересована в получении права собственности.
Кейн нахмурился. — Никто не заботился об этой собственности с тех пор, как умер Ланс. Я хотел бы, чтобы ты поговорил со мной, прежде чем строить планы. Ты же знаешь, что у меня тоже есть интерес. Я единственный, кто заботится об этом доме и маяке.
Мистер Прюитт откинулся на спинку стула и скрестил ноги, подперев подбородок пальцами. — Это то, что мы обсуждали, она разбирается в садах и лодках, и, исходя из нашего плана, нам нужна наша собственная теплица. У вас едва ли есть время учиться и ухаживать за садом, не говоря уже о маяке. Я думал, ты хочешь владеть Жемчужиной?
Кейн стиснул челюсти.
— Я хочу этот дом.
— Ты хочешь весь мир.
Мистер Прюитт усмехнулся, и его проницательный взгляд скользнул по комнате. Кэрри улыбнулась, когда взгляд мистера Прюитта остановился на ней, но улыбка быстро исчезла, когда он снова повернулся к Кейну.
— Мы обсудим это позже, Кэрри.
Неловкость, такая густая и душная, сжала пространство, и я опустила взгляд на свои ноги, когда Кэрри вышла из офиса. Дверь со щелчком закрылась за ней, и мистер Прюитт заговорил, когда она вышла, с неодобрением, сверкающим в его глазах.
— Я прошу прощения за своего сына, Фэллон. Должно быть, он забыл свои манеры на причале.
Краем глаза я заметила, как Кейн пошевелился, выпрямив спину и сцепив руки перед собой. Он поднял глаза к потолку.
— Вы вырастили хорошего человека, — думаю, я солгала. Я не очень хорошо знала Кейна, но могла представить, что ему было нелегко жить с одним из городских лидеров.
Карие глаза Кейна повернулись к моим и по-совиному моргнули. Он был так же удивлен, как и я, особенно после того, как он поступил со мной прошлой ночью. У него была не самая лучшая репутация в Вуду, но часть меня сочувствовала ему.
Мистер Прюитт прочистил горло. — Ты присоединишься к нам за ужином сегодня вечером?
— Нет, я не могу оставить Бенни совсем одного, не сегодня. Может быть, как-нибудь в другой раз?
— Очень хорошо, я буду с нетерпением ждать этого.
Рука Кейна сжала мою, и он вытащил меня из офиса. Как раз перед тем, как двери закрылись, за нашими спинами прогремел голос мистера Прюитта.
— Я рад видеть вас двоих вместе.
Кейн повернулся, кивнул один раз и положил руку мне на поясницу, прежде чем вывести меня.
— Я думала, ты сказал, что люди погибли там, на маяке, — прошептала я, когда мы шли обратно через кухню.
— Почему ты хочешь быть хранителем?
— Меня волнует не маяк, а особняк. Этот дом кое-что значит для меня, и, к сожалению, они идут рука об руку, — проговорил он мне на ухо с кипящей яростью. — Кэрри Дрисколл не получит мой гребаный дом.
Дедушка отказался ужинать, заявив, что не голоден. Я предложила перенести его в гостиную, где он мог бы почитать, но он яростно замотал головой, его приступы кашля только усилились. Кровь попала на белую салфетку. Он пытался скрыть это, но я уже увидела.
Его здоровье только ухудшалось, и единственный совет, который мог дать доктор Морли, — это устроить его поудобнее. Дедушке перевалило за семьдесят восемь, но у него должно было быть еще как минимум десять лет в запасе. До этих последних нескольких месяцев он всегда был здоров. Должна была быть причина его быстрого ухудшения, лихорадки, хрипов в груди.
Вечер прошел, и я рухнула в шезлонг на балконе с макбуком на коленях, уставившись на свежесрезанный лунный цветок, свисающий с перил. Я встала и стащила его, наблюдая, как он плывет и падает на землю внизу, прежде чем снова сесть. Облака над головой разошлись, осветив усыпанную веснушками звездную ночь, когда я отчаянно щелкнула по клавиатуре ноутбука, обновляя Интернет, чтобы найти соединение.
Майло был прав, когда сказал, что доктор Морли туповат для врача. Я не собиралась сидеть сложа руки и смотреть, как дедушка превращается в ничто.
В конце концов я отказалась от компьютера и отложила его в сторону. Я натянула толстое одеяло до шеи и уставилась наверх, пока ветер пел мне сладкую и успокаивающую песню. Холод целовал мои щеки, успокаивал меня, погружал в сон.
Я не знала, как долго я спала, но было все еще темно, когда мои глаза открылись, услышав болезненный и булькающий стон. Маленькие мурашки волнами пробежали по моей коже, когда мои глаза метнулись туда, откуда донесся звук. Это призрак, сказала я себе. Просто призрак. Если я игнорировала их, иногда они уходили.
Но стоны становились только громче с каждым ударом моего пульса по моей покалывающей коже.
Я неохотно подняла голову…
Внизу, у края обрыва, спиной ко мне стояла девушка. Волосы свисали, как белая река, струились по ее спине на фоне черной ночи и черного океана. В мгновение ока она исчезла только для того, чтобы снова появиться посреди лужайки лицом ко мне! Ее голова была опущена, так что я не могла видеть лица призрака. Я снова моргнула, и она стояла прямо под балконом, ее макушка платиновых волос смотрела на меня снизу вверх. Я вскочила на ноги! Одеяло упало на пол балкона. Мои дрожащие руки вцепились в перила, когда я выглянула, моя кровь пульсировала в венах, как паническое бегство.
Мгновение. Она исчезла.
Краем глаза я заметила призрака, появившегося на верхней ступеньке балкона! Привлекая мое внимание, и я дернула головой, пока она не поглотила мой взгляд. Моя спина ударилась о противоположные перила, когда она подошла ближе, подняв голову.
Вид заставил меня потерять равновесие, но моя рука ухватилась за перила, удерживая меня.
Ее синие губы были зашиты, и я сразу узнала ее лицо. — Бет? Бет Клейтон?
Она попыталась заговорить, снова застонав, но слова не выходили.
— Что с тобой случилось?
Мой голос дрожал. Я не могла поверить, что она здесь. Только сегодня утром ее убили, а она уже разыскала меня, не задерживаясь надолго у своего тела.
— Кто сделал это с тобой?
Белая пленка покрыла ее большие глаза, и она вцепилась в свои зашитые губы. Кровь сочилась из отверстий, где нить плотно сплеталась вместе, и ее ногти впились в плоть, разрывая рот. Царапаясь и отчаиваясь, она подползала ко мне все ближе и ближе, из ее белых глаз текли слезы, одна рука тянулась, другая вырывала нитку.
Она застонала, и крик вырвался из моих легких как раз в тот момент, когда в доме зазвонили дедушкины часы. Громкий звон колокольчиков разнесся в ночи, и теплая рука погладила меня по лбу.
Мои глаза распахнулись, чтобы увидеть серебристые глаза, блуждающие по моему лицу.
Я дернулась в шезлонге. Мое дыхание не могло замедлиться. Мои нервы никак не могли успокоиться. Мои глаза метались вокруг в поисках Бет Клейтон, призрака.
Джулиан сидел рядом со мной, его рука обхватила основание моей головы.
— Эй, эй, эй, — пропел он, перенаправляя мое внимание обратно на него, когда его глаза вернулись к моим. — Все в порядке, это был просто кошмар, — сказал он в спешке за своей черной маской.
— Всего лишь ночной кошмар.
Я откинула голову назад и прикусила губу, подавляя панику.
— Нет, я видела ее, — настаивала я. — Она была прямо там.
Бет должна была быть здесь, пытаясь мне что-то сказать.
Плечи Джулиана расслабились, и моя рука скользнула по его щеке, чтобы убедиться, что он тоже не был сном. Его рука была настоящей внутри моей. Я глубоко вздохнула и на мгновение закрыла глаза, когда его большой палец коснулся моей линии подбородка.
И тут я вспомнила, как он ушел в Вуду. Я вспомнила, как он обращался со мной на глазах у всех, и моргнула, открыв глаза.
— Джулиан…
Я выпрямилась, одеяло упало с моих плеч, и его рука соскользнула с моего лица. Я прищурила глаза.
— Что ты здесь делаешь?
Он положил руку на колени и повернулся на краю шезлонга, взглянув вниз на свои ботинки.
— Я был с Фениксом сегодня вечером. Мы подслушали, как кто-то говорил об убитой девушке. Все, что я услышал, было «девушка с белыми волосами», и я пришел прямо сюда, — сказал он, как будто не мог поверить своим действиям, своим словам. В его глазах цвета оружейного металла отразилось замешательство, как будто что-то щелкнуло у него в голове, и он повернулся ко мне лицом.
— Я должен был убедиться, что с тобой все в порядке.
— Теперь ты говоришь со мной? — спросила я, качая головой.
Он склонил голову набок, и его брови сошлись вместе.
— Что?
— Ты разговариваешь со мной только тогда, когда тебе удобно. Ты видишь меня только тогда, когда тебе это удобно. Прошлой ночью ты даже не смог признать меня… — Я покачала головой, заметив, что мой голос тоже дрожит. Я зашла слишком далеко, чтобы остановить себя, и я не понимала, как мне было больно, пока не выплеснула это наружу.
— Тебе нужно уйти.
— Что? Нет, ты все неправильно поняла, — потерянный и растерянный взгляд Джулиана быстро скользнул по моему лицу. Его брови сошлись вместе.
— Слушай, я сожалею о том, что случилось в Вуду…
— Уйди, Джулиан, — прошептала я сквозь зубы, мой разум говорил мне, что это к лучшему, но мое сердце знало, что это не так. — Продолжай притворяться, что этого между нами никогда не было.
— Я НЕ МОГУ, ВОТ В ЧЕМ ПРОБЛЕМА! — прогремел он. — Ты думаешь, мне это легко? Что я хочу испытывать к тебе эти чувства?!Джулиан вскипел, ударив кулаком по колену. Мои глаза расширились, и он покачал головой, прежде чем уронил ее в ладони и сжал волосы в кулак. — Я не это имел в виду. Это сложно, понимаешь?
Я встала, и взгляд Джулиана следил за каждым моим движением. Я схватила одеяло с шезлонга и накинула его на плечи, направляясь в свою комнату.
— Фэллон, — в отчаянии сказал он, вставая на ноги. — Подожди, притормози и просто дай мне чертову секунду.
Каспер выбежал через французские двери вслед за мной.
— Прощай, Джулиан, — сказала я, закрывая двери и оставляя его снаружи на моем балконе.
И засов со щелчком встал на место.