С этого дня Ульянов перестал разговаривать с одноклассниками.
Он весь погрузился в учебу и чтение. Делал какие-то выписки в толстой тетради, записывал собственные соображения. Случайно в тетрадь Володи заглянул брат Александр и, ничего не сказав, стал подбрасывать ему разные книги.
Володя учился хорошо и по-прежнему зачитывался римскими классиками. В четвертом классе он уже практически не пользовался словарем.
Учителей он не любил, да и не за что было.
Глухой и шепелявый капеллан «валил» по книге, не отрывая от нее глаз. От учеников же требовал, чтобы они все учили наизусть, слово в слово, как в одобренном и рекомендованном Святейшим синодом учебнике «господина профессора, доктора святой теологии, преподобного протоиерея Соколова».
На все, иногда казуистические, вопросы учеников он неизменно отвечал:
— То, что вам необходимо знать, я уже рассказал, можете прочитать об этом в замечательной книге доктора святой теологии Дмитрия Соколова на странице 76-й…
Володя после заявления брата о том, что Бога нет, имел множество сомнений и опасался вступать с ним в разговор на религиозные темы. Ему хотелось расспросить об этом капеллана, но, когда тот отослал его на 101-ю страницу учебника Соколова, мальчик махнул рукой и больше к нему не обращался. На уроках он обширно и безошибочно цитировал слова «господина профессора и доктора святой теологии», получал пятерку и садился отчаявшийся, угрюмый.
Учитель математики, Евграф Орнаментов, вечно пьяный, огромный, лохматый верзила в темных очках на красном носу в приступе гнева забывал, где находится, и изрыгал отвратительные, народные проклятия. Злился он часто, потому что ученики, решая из года в год одни и те же задачки, ничему в математике не научились и стояли у доски, «как олухи Царя Небесного», согласно определению темпераментного Орнаментова.
Единственной отдушиной был маленький Ульянов.
Когда школьные власти приезжали в гимназию с инспекцией, перепуганный и растерянный Орнаментов вызывал к доске Владимира и тот решал мудреное уравнение, продиктованное чиновником из министерства.
Профессором латыни и греческого уже два года был замечательный, говорящий переходящим в звонкий тенор басом молодой мужчина. Он носил длинную как смоль бороду, у него было красивое бледное лицо и насмешливо блестевшие за стеклами пенсне голубые глаза. Звали его Арсений Кириллович Ильин.
Среди учащихся старших классов витали сведения, что замечательный Арсений Кириллович был ловеласом и любителем любовных приключений, за что его и выгнали из Москвы в провинцию.
Так оно и было в действительности. Володя даже слышал об этом дома.
Господин Ульянов со смехом рассказывал Марии Александровне о романе профессора Ильина с женой инспектора гимназии.
Больной, потрепанный жизнью и постоянной игрой в карты, инспектор женился недавно на молодой девушке, почти безграмотной швее, которая стала изменять ему на следующий же день после свадьбы, сначала с учениками 8-го класса, пока на горизонте не появился величественный, интересный Арсений Кириллович.
Латинист прекрасно знал, что «молодым волкам», как называл он своих воспитанников, было в подробностях известно о его романтических авантюрах, поэтому, входя в класс, он делал таинственное, слегка ироничное выражение лица, а его голубые глаза говорили без слов: все, что вам обо мне известно, оставьте только для себя!
Ильин сразу же стал для Ульянова божеством. Профессор отменно знал римских и греческих классиков, был влюблен в историю древнего мира, помнил название каждой античной вещи, прекрасно декламировал «Энеиду», а гомеровские гекзаметры лились из его уст, как чудесная, ни с чем не сравнимая музыка.
Между профессором и учеником на этой почве завязалась дружба.
Однажды Ильин встретил Владимира на улице и остановил его.
— Что, молодой волк, любишь древний мир? Может, хочешь посвятить себя филологии? — спросил Арсений Кириллович, доброжелательно глядя на мальчишку.
— Еще не знаю, господин профессор, — ответил Ульянов.
— Пора уже определиться со своими пристрастиями и выбрать настоящий путь в жизни, — заметил латинист.
— Да… Я и сам так думаю… но… но…
Мальчик внезапно замолчал.
— Но — что? — спросил Ильин.
— Мне все еще кажется… кажется, что теперешняя жизнь какая-то ненастоящая, искусственная… что должно что-то случиться — и все внезапно прервется… — прошептал Владимир.
— Гм, — буркнул профессор, с восхищением глядя в серьезные глаза ученика. — Гм! Такие значит у тебя мысли?
— Да!
— Ну, тогда выбора нет. Иди, парень на филологию! — воскликнул Ильин. — Я, видишь ли, с такими же мыслями хожу по этой глупой земле уже более тридцати лет и говорю себе: «Зачем тебе, Арсений Кириллович, оставаться в обществе различных свиней, подонков, взяточников, идиотов, если ты всегда можешь провести несколько роскошных часов с великими людьми, и с какими! С Гомером, Вергилием, Овидием, Ксенофонтом, Демосфеном, Цицероном, Платоном!»
К сожалению, когда Володя перешел в шестой класс, Арсения Ильина перевели в Москву, куда он забрал и жену инспектора.
Этого Ульянов понять не мог.
Прекрасный античный мир, вырубленный в мраморе статуй, граните величественных святынь, и вдруг в этот чудесный мир гениев, великих вождей и мыслителей впорхнула глупая, похотливая, развратная жена инспектора, неинтеллигентная швея.
Он пожал плечами и сразу же перестал тосковать по профессору.
Он почувствовал неправду, неискренность в его жизни и фальшь в словах.
На его место прислали тупого кретина, формалиста и невежу.
Профессор русской литературы, семинарист Блаховидов, доводил Ульянова до отчаяния. Мальчик прочитал почти всю русскую литературу и имел по этому поводу собственное мнение. Он знал классиков и злился на них за то, что они писали преимущественно о дворянах, царях и генералах. Он любил Чернышевского, Некрасова, Толстого, Кольцова, потому что они говорили о народе. В Аксакове его смешило стремление к воссоединению России с западными славянами. В Казани ему встречались ссыльные поляки, и он понял, какая пропасть отделяет их от русских.
Профессор же немногим отличался от глухого капеллана. Он заставлял учеников штудировать неинтересные, тенденциозные страницы официального учебника, ничего не добавляя от себя.
Хотя у него были идеи… Он организовал воскресные литературные чтения. На них восхвалялись только те отечественные писатели, которые укрепляли любовь к господствующей династии, остальных же он называл бунтарями и предателями.
Он был настолько туп, упрям и так хотел получить очередной орден и ранг за свои лояльные убеждения, что Ульянов, захотев вступить с ним в полемику, плюнул и отказался от этого намерения.
Он дал ему прозвище «скотина с орденом», которое приросло к семинаристу на весь период его педагогической карьеры.
В седьмом классе произошли серьезные события, оказавшие влияние на жизнь Владимира Ульянова.
Он провел лето с братом Александром, который к тому времени был уже студентом факультета математики и естественных наук.
На прогулках Александр начал разговаривать с младшим братом всерьез, удивляясь его начитанности, глубине мысли и ясности логических доводов.
Он рассказал Володе о революционной партии «Народная воля» и признался, что состоит в ней.
— Мы хотим, — говорил Александр, — чтобы весь наш народ, а значит и наиболее многочисленная его часть — крестьянство, принял участие в деле управления Россией. Мы должны заставить династию собрать Учредительное собрание, которое и примет решение о форме управления страной. Только тогда исчезнут в нашем угнетаемом страдальце народе невежество и нищета!
Владимир слушал.
А когда брат закончил, спросил его:
— Как вы собираетесь заставить царя сделать это? Нашим народом управляют, как если бы он был безмозглым стадом. Сам он ничего сделать не может из-за подозрительности и неумения идти плечом к плечу; в деревне я видел это на каждом шагу.