Старец, гладя бороду, проворчал:
— Теперь мы это уже знаем… Вы нас поведете? Только не спрашиваете, чего мы хотим?
— Ну, так говорите, хотя мы и сами знаем, — отозвался Ленин, по-доброму глядя на мужиков.
— Чего тут долго говорить?! — протянул старый крестьянин. — Мы не хотим царя, потому что он о войне время от времени думает, людей у нас забирает, зажимает налогами. Мы не хотим монархии, потому что пока она будет, вы не прекратите поднимать бунты — и никогда покоя не будет! С помещиками и дворянством мы справимся. Иначе зачем топоры, жерди и пожар? Хе? Так-то! Этого хотим и к этому стремимся мы, молодой человек!
Глаза у Ленина на секунду заблестели, но он остановил себя и спросил еще более ласково:
— Вы ничего не говорили о буржуазии, о капиталистах, которые платят вам за хлеб дешево, а за товары своих фабрик требуют высокую цену. Вам с ними хорошо, товарищи? Нужны ли вам ученые, адвокаты и остальная интеллигентная каналья, которая вас обманывает и тянет в объятия буржуазии, чтобы она смогла содрать с вас шкуру?!
Мужики молчали, задумавшись, скользя время от времени загадочным взглядом по прислушивающимся их к беседе рабочим.
Один крестьянин, высокий, плечистый посмотрел смелым взглядом и сказал спокойно, хотя и задумчиво, но твердо:
— Слышали мы уже эти ваши разговоры в Думе! Пустые они, ненужные и глупые. Кукушкины слова!
— Кукушкины? — вырвалось у возмущенного Калинина.
— Так и есть, кукушкины! — рассмеялся мужик. — Ничего у вас нет: ни дома, ни пашни, вас только чужие гнезда интересуют и хозяевами прикидываетесь! Буржуи дают нам плуги, отборные семена для сева, красивый скот, хорошие товары. Что же? Мы за все платим, потому что это нужные вещи. Во всем мире платят — платим и мы. А что же вы нам дадите? Управлять фабриками, вести хозяйство вы не умеете. Кузнец, слесарь, плотник — это, брат мой, не умный человек, который все знает… Как же можно обойтись без адвоката и ученых? Кто тогда посоветует? Не вы ведь?
— Мы поможем вам отобрать землю, захваченную царем и буржуями, — вставил Ленин.
— Спасибо! — хором ответили мужики. — В этом деле будем вместе с вами.
— Ну и ладушки! — воскликнул Владимир.
Крестьяне хитро улыбнулись.
— По правде скажем, — буркнул старый, — скажем, чтобы потом не было меж нами спору! Землю мы отберем, но никому в наши дела вмешиваться не позволим… Наше будет тогда правительство. Мы не допустим ни бунтов, ни войны…
— А рабочие? — взорвался Калинин. — Что вы себе думаете? Мы с этим никогда не согласимся! Такую вам забастовку организуем, что горячо станет!
Ленин строго, с претензией посмотрел на товарища.
Однако мужики уже подняли головы и, глядя на всех угрюмо, молчали.
— Как-нибудь решим наши дела полюбовно, — примирительно обронил Ленин, хотя глаза его были сощурены, а челюсти сжаты. — Решим…
Старый крестьянин не обратил на эти слова никакого внимания. Он встал и, поправляя на себе сюртук, сказал:
— Сразу скажу, что о вас «земля» думает! Мы знаем, что от рабочих идут бунт и беспокойство. Мы заставим ликвидировать большие фабрики, где вас собираются тысячи. Распорядимся разбросать маленькие фабрички по всей России, далеко одна от другой. Если на каждой фабрике будет по сто рабочих, мы с ними справимся! Будет спокойно, а то теперь невозможно работать…
Присутствующие при беседе рабочие подняли шум. Раздались крики, угрозы, оскорбления:
— Буржуи! Читать не умеют, а уже о притеснении рабочих мечтают! Хорошо вас научили лакеи буржуазии, все это падло интеллигентское, эти либеральные прохвосты! Предатели!
Крестьяне смотрели друг на друга, как будто спрашивали, не пора ли закатать рукава и бить тяжелыми огрубевшими кулаками.
Ленин перехватил их взгляды и мысли.
Он вдруг рассмеялся звонко, искренне и весело.
— Товарищи! — крикнул он сквозь смех. — Забавная история! Из-за чего ссоритесь? Все правы! Товарищи от земли думают о земле, потому что это первое, что хотят они заполучить. Рабочие — о политической власти, так как для них это важнейшая задача. Давайте вместе захватывать позиции наших врагов, а потом придем к согласию и в остальных делах. Неужели будем делить шкуру медведя, которого мы пока еще не застрелили?!
Рабочие ворчали и злобно смотрели на крестьян. Те в свою очередь смотрели с презрением и говорили:
— Почему не договориться?.. Мы готовы. Только сначала земля!
Наконец они покинули жилье Ленина.
Товарищи бросились на своего вождя и завалили его претензиями:
— Вы говорили с ними, а ведь это — предатели революции! Что это значит? Стыдно! Позор!
Ленин сорвался со стула, подскочил к возмущенным рабочим и крикнул, шипящим голосом:
— Хватит! Хватит! Крестьян сто миллионов, вы слышите — глупцы? С ними постоянно приходится договариваться. Борьба с ними будет более долгой, чем с царем и буржуазией! Понимаете?
Товарищи умолкли, глядя на разъяренное лицо Ленина.
Заметив это, он немедленно успокоился и улыбнулся.
— Я вам только одно скажу, а вы запомните хорошенько! — сказал вождь. — Когда мы будем делать социальную революцию — деревня, «земля» выдвинет лозунг крестьянской буржуазной революции.
После ухода товарищей Ленин принялся бегать по комнате и радостно потирать руки, выкрикивая:
— Я не ошибся ни на йоту! Я все понял там, на Волге и Енисее. Ничего не изменилось! Я шел правильным путем. Без инициативы и руководящей роли пролетариата, крестьянство является нулем для революции, которую я готовлю. Нулем! Но к этому нулю я добавлю новые, огромные числа!
Он замолк и, щуря глаза, процедил через сжатые зубы:
— Даже если мне придется уничтожить пятьдесят миллионов крестьян! Они жадные рабы, а я согну их кровавым бичом, видением страшной смерти, эксплуатацией, какой они раньше не знали! Я сделаю из них новых рабов пролетариата, пока не опомнятся и не пойдут с нами плечом к плечу!
Он плюнул. Ему в этот момент ненавистен был этот муравейник невежественных людей от сохи, стоявших у него на пути.
Он был совершенно одинок, но мысль о тяжелой борьбе с крестьянством добавляла ему желания жить.
Уезжая, он имел при себе Надежду Константиновну, молчаливую, скромную, строгую — послушное орудие в его руках, и нескольких молодых людей чужой для него породы.
Один из рабочих, провожавших его, спросил:
— Как так случилось, Владимир Ильич, что ваши ближайшие помощники: Троцкий, Свердлов, Иоффе, Зиновьев, Каменев, Стеклов — евреи?
Ленин сощурил глаза и ответил:
— С русскими нельзя замахиваться на такие вещи! Они сейчас же начнут грезить, тосковать по душе вселенной, думать о том, как осчастливить человечество, а когда у них пуговица на рубахе оторвется, они впадут в отчаяние, сядут на берегах «рек вавилонских», станут бить себя в грудь, раскаиваться и поглядывать в небо бараньими глазами. Для нашего дела более всего подошли бы американцы, англичане или немцы. А так как их нет, я, товарищ, беру других, не имеющих в себе русской крови!