Долгими уговорами я убедил Ногача снять с себя эти несчастные туши; когда он их себя содрал, под ними оказалось, действительно, деревянное тело манекена. Правда, в дерево намертво въелась звериная кровь, так что выглядел он жутковато: туловище и руки были покрыты бурыми потёками, а деревянные пустые глазницы Ногача словно плакали кровавыми слезами. Несмотря на столь устрашающий вид и запах мертвечины, оживлённый манекен вёл себя, как десятилетний мальчишка — бегал взад вперёд, носился вокруг меня, что-то рассказывал на своём щёлкающем и скрежещущем наречии. Я вежливо кивал и отвечал ему «да-да, дружок». Мне уже казалось, что я начинаю его понимать. Впрочем, хоть какой компаньон!
Лес здесь был довольно редким, и перемежался уютными лужайками; мои озябшие ноги радовались каждому лучу поднимающегося солнца. Тропинка, которой мы придерживались уже около получаса, постепенно превратилась в хорошо утоптанную дорожку, и вскоре впереди послышались голоса. Я тут же воспрял духом. Манекен действительно вывел меня к людям!
Я прибавил шагу, и за очередным поворотом мы наткнулись на занятную картину: двое бандитского вида мужиков с двух сторон подпирали светловолосого паренька.
Несмотря на уверенность Архонтов в том, что я беспробудно шляюсь по самым злачным районам Ван-Елдэра и постоянно влипаю в неприятности, реальность несколько отличалась — мои вылазки скорее развили во мне умение не влипать в неприятности, чем искать их на свою голову. И поэтому я смог легко оценить ситуацию: мой деревянный проводник вывел меня прямиком к местным разборкам.
Было понятно, что парня сперва лишат кошелька, а потом изобьют. Возможно, кошелька его уже лишили, и теперь на радостях собираются почесать о него кулаки. Дело, конечно, не моё…
— Приветствую! — радостно объявил я; возможно, Архонты были не так уж неправы насчет того, что я часто влипаю в неприятности.
Троица предсказуемо дернулась, заслышав мой бодрый голос. При этом лица перекосились почему-то у всех троих сразу. Смотрели они удивлённо — похоже, даже в этих диких краях люди без штанов встречались нечасто. Равно как и одетые в штаны окровавленные деревянные манекены. Повисло молчание, благодаря которому я успел оценить своих первых знакомых в пустошах. Один из мужиков был лысый, безбородый, с мясистым лицом; второй напротив, был черноволосый, бородатый и узколицый, но оба они, как на первый, так и на второй взгляд имели вид самый бандитский, и я сомневался, что они захотят оказать мне какую-то помощь и поддержку, разве что наоборот — избавят от остатков моего скудного имущества. Паренек подавал гораздо большие надежды. Я прикинул, что после счастливого спасения от обидчиков у него может возникнуть желание отблагодарить меня словом и делом, а я, конечно же, не стану отказываться. Впрочем, сперва бедолагу необходимо было ещё спасти. Ну, Ройт, нужна очередная великолепная импровизация!
Лысый сплюнул в мою сторону через дырку в передних зубах, и толкнул паренька ещё разок:
— Что, Золто, дружок твой, а? — с издёвкой протянул он.
— Да я его первый раз вижу, — ответствовал этот честный парень.
— А что тогда тебя этот голожопый приветствует? — гыгыкнул лысый.
Я решил вмешаться в беседу.
— Это правда — я всех вас первый раз вижу, господа! Я не из этих мест и ни с кем пока не знаком.
— Слушай, артист, — бросил мне щербатый — пошёл быстро отсюда!
— Погоди, — вмешался бородатый. — Живуля, а?
Лысый осклабился, явив чёрные гнилые зубы.
— Слушай, Сайбар, — почти моляще начал парень, хватаясь за рукав черноволосого — я, правда, не…
Сайбар отмахнулся от него, а лысый дал ему подзатыльник. Затем лысый направился ко мне, держа руку на рукояти поясного ножа.
— Никого не знаешь, да? А деревянного болвана в лесу нашёл? Он твой — или ты его?
— Здоровенная живуля какая! — одобрительно проговорил бородатый, которого я как-то сразу определил как главу этой маленькой, но опасной преступной группировки. — Это он с тебя штаны снял? А что после того сделал?
Вопрос явно не требовал ответа. Что ж, первая часть плана по освобождению угнетаемых представителей Пустошей осуществилась успешно. Я прикинул свои дальнейшие шансы. Против двух агрессивно настроенных бандитов, чьи пояса отягощали здоровенные — надеюсь, охотничьи — ножи, я вряд ли смог бы выстоять, впрочем, я всё ещё рассчитывал на помощь угнетённого. Зря.
— Да забери у него живулю, и дело с концом! — предательски предложил парень.
— Чего?! — мне стало даже обидно: я ведь собрался ему помогать — конечно, взамен на его будущую помощь мне. — Я тебя спасаю от хулиганов вообще-то!
Ответа я дождаться не стал: к Ногачу уже тянулись загребущие руки лесных разбойников.
— Ногач! — заорал я. — Это плохие люди! Они хотят забрать твою одежду! Но ты можешь забрать их одежду сам!
Я не очень-то рассчитывал на понимание и успех. Тем приятнее было наблюдать, как эти самые плохие люди уже через пару минут удирали с позором от охочего до их одежды куска дерева. Ногач проявил неожиданную ловкость — сейчас он двигался куда как быстрее, чем ночью, когда я бегал от него по поляне. Хотя мужики и пытались оказать ему какое-то сопротивление, Ногач взял неожиданностью: повалил подсечкой старшего, ловко стянул с него куртку и начал снимать с него обувь; когда же лысый попытался зайти Ногачу за спину, тот преспокойно, не меняя положения тела, развернул назад голову с руками и потянулся к нему. Тот отпрянул, споткнулся и быстро пополз в кусты. Ногач отпустил поваленного им разутого бородача, встал и начал не спеша облачаться в его куртку.
Получив такой отпор, разбойники обложили меня и манекена проклятиями, но предпочли продолжению борьбы бегство. Я стоял, с победоносным видом оглядывая поле боя.
— Какого штиля?!
Парень, которого я пытался спасти, не убежал вместе со своими обидчиками, а остался стоять на дороге, скрестив руки на груди и сердито глядя на меня. Я никак не мог взять в толк, отчего он злится на меня теперь — когда именно моё с Ногачом неожиданное появление уберегло его от жестокой расправы; об этом я и поспешил ему напомнить.
— Много ты понимаешь! — огрызнулся тот в ответ, прожигая злым взглядом почему-то Ногача. — У меня всё нормально было, пока вы здесь не появились!
— Ну да, я заметил, — я только покачал головой.
— Что это такое? — парень подошел ближе и кивнул на Ногача.
— Манекен, который хочет одеться, — я пожал плечами, мы встретились в лесу.
Парень недобро пялился на Ногача, потом шагнул к нему и попытался то ли потрогать его, то ли снять с него куртку Сайбара. И он тут же, получив мощный толчок в грудь, отлетел к ближайшему дереву.
— Чего он такой бешеный?! — завопил парнишка. — Чуть голову мне не разбил!
— Он не любит быть раздетым, — я пожал плечами.
— А ты любишь, что ли? Без штанов гуляешь по лесу!
Парень поднялся. Я, наконец, оглядел его: с виду обыкновенный деревенский — одежда ближе к охотничьей или лесной — наверняка удобные мягкие сапоги, тёплая куртка, перчатки, на поясе небольшая сумка, может быть, для табака или денег. Странно, что она осталась при нём после встречи с Сайбаром и его другом. Из-под отороченной мехом кожаной шапки торчали светлые волосы. Я почувствовал в себе страсть Ногача — мне бы очень пригодилась одежда этого парня.
— Чего лыбишься? — между тем недружелюбно поинтересовался мой новый знакомый.
— Я подумал о том, что мне твоя одежда тоже нравится, — заржал я, замечая, как округлились его зеленоватые глаза. — Спокойно! — я поднял руки, демонстрируя мирные намерения, я же не манекен, а человек разумный — никого насильно не раздеваю.
Парень грязно выругался и сплюнул себе под ноги. Ничего другого я, в общем, и не ждал.
— Слушай, давай с начала, а? — мне всё еще нужна была помощь, так что обижаться на грубость не стоило. — Меня зовут Ройт. Я изгнанник. Мне бы пригодилось немного помощи, в долгу не останусь.
— А мне-то что? — моё чистосердечное признание не произвело никакого эффекта.
— Чего ты такой недружелюбный? — я поморщился. — Может, я и помешал твоим задушевным беседам, но что-то ты не побежал за своими друзьями.
— Тебе какое дело? — ответы парня не баловали разнообразием.
— Послушай, не помню, как тебя звать, житель пустошей, — я тоже начал раздражаться, — но я — Ройт Айнхейн, сосланный сюда Судом Хаоса. У меня был так себе денек, ещё хуже ночь и сейчас начинается очень хреновое утро. Я хочу найти людей, дома, тепло, еду и возможность как-то жить в Пустошах, про которые не знаю ничего. И я буду очень благодарен словом, делом и деньгами, если ты мне поможешь в этом!
— Какие пустоши? — недоуменно поинтересовался парень. — Здесь же лес!
— Неважно! — махнул я рукой. — Что же, если меня не ведешь к людям ты, то мы с Ногачом пойдём к ним сами!
Я уже готов был развернуться и двинуться дальше, как парень всё-таки выдал что-то кроме оскорблений. Я сперва не понял, что именно он пробурчал, так что пришлось переспросить.
— Идём к нам, говорю, — бросил он с явной неохотой. — Я — Золто.
***
По дороге я попытался разговорить своего нового проводника. Тот отвечал односложно и, кажется, за каждым моим вопросом подозревал какой-то подвох или провокацию.
Выяснилось, что Золто живёт «тут недалече» с отцом и сестрой, и что они — ведьмаки. Я попытался пошутить про то, что я — самая страшная нечисть, которую ему удалось обнаружить, но тот шутки не понял. Чем занимаются ведьмаки, я и сам толком не знал, а из нещедрых ответов Золто выходило, что стерегут лес.
— Это наш лес, — сообщил он мне хмуро, — нечего шляться пришлым.
— Я теперь не пришлый, а местный! — объявил я из чистой вредности. — В ближайшие пять лет буду жить тут — бегать по лесам и питаться сырым мясом.
— Ага, как же, — Золто презрительно скривился, — будешь ты.
— А что мне делать ещё, если меня сослали?
— Знамо что — в города пойдёшь.
Его ответ заставил меня задуматься. Жизнь на природе, вероятно, имела свои плюсы, но кажется, я всеми ими уже успел вдоволь насладиться за прошедшие сутки. «Города» звучали заманчиво. Точнее, Золто это слово произнес пренебрежительно, что мне показалось добрым знаком. То, что для деревенского парня плохо, для столичного — наоборот, подойдет. Другое дело, что до этого момента я и не слышал, что в Пустошах есть какие-то города. Может быть, это места, где разбойники, изгнанники и, например, ведьмаки собираются вместе для планирования разбойных нападений на земли Гегемонии Хаоса? Нечто вроде громадных полувоенных лагерей?
Я тут же представил себе карьеру идейного вдохновителя местного населения, но быстро отбросил ее. Говорить пламенные речи перед вооруженным строем я не умел, это было дело Воителя Ягира.
— Так, — сказал мне Золто, остановившись. — Бате моему не говори про Сайбара и Шило.
— А спросит? — удивился я. — Ну, вроде, как мы познакомились?
— Не спросит, — процедил сквозь зубы Золто. — Ему вообще на всё наплевать.
И продолжил путь, не оборачиваясь.
"Мне-то что», — подумал я на местный манер, и не стал забивать себе голову чужими делами.