— То есть как? Ты виновата в смерти Егора?
Взволнованная Мирослава Игоревна подошла к Клаус и заглянула ей в глаза.
— Скорее всего девочка в шоке от всего произошедшего. Позвольте сперва мне поговорить с ней наедине, — сказала она.
Завуч всегда была строгой женщиной. Но при этом справедливой. Никогда не давала в обиду своих. Вот и сейчас быстро сориентировалась, чтобы остановить Жанну. Чтобы та перестала закапывать сама себя. Но ситуация патовая. Сейчас отвертеться от разговора точно не получится.
— Не нужно, — Валентина Рудольфовна холодным тоном остановила женщину в очках и строгой узкой юбке. — Лучше принесите ей стакан воды и пусть девочка все нам расскажет.
От давления, которое начало нарастать, Клаус стало еще хуже. Директриса, не обращая на это внимания, открыла блокнот и взяла ручку. Приготовилась записать самые важные сведения, словно Троицкий был Малдером, а она его Скалли. Милиционер, кстати, сейчас не просто молчал. Он внимательно изучал мою одноклассницу.
— Расскажи, что произошло, Жанна, — спокойным голосом попросил полковник.
— Я расскажу, — вмешавшись в разговор, я поерзал на стуле.
Раз уж мы самостоятельно признались во всем, буду делать вид, что так и планировали. Совсем уйти от ответственности не получится. Во всяком случае потому, что мы сбежали с места преступления. Но мы же дети. Могли просто сильно испугаться. Поэтому можно смягчить наказание. А в лучшем случае избежать его. В конце концов, о нашем участии знают только три человека. И все они сейчас присутствуют в этом помещении.
— Вот вода, — завуч как раз вернулась в кабинет и протянула заляпанный стакан девочке.
Та не сделала ни глотка.
— Пусть Клаус сама все расскажет, — суровым тоном проговорила Валентина Рудольфовна. — У Ракицкого язык хорошо подвешен. Если я и буду его слушать, то только после того, как узнаю основную версию.
— Нет, — отрезал мой старый знакомый. — Рассказывай, Костя. Что произошло?
Директриса хотела что-то возразить, но кажется ее прихватило. Он поморщилась, обхватила руками свой выпуклый живот и, кажется, беззвучно выругалась. Я же выпалил всю историю прошлого вечера на одном дыхании.
Я рассказал и про метку смерти. И про то, что Клаус оказалась вторым проклятым вместо меня. О том, что школьники остались вдвоем в школе и Кипяток просто решил убить мою одноклассницу, чтобы спастись самому. И как в Жанну вселился дух, а затем я обнаружил аристократку во дворе соседнего дома.
— Почему вы сразу не позвонили в милицию? — поинтересовался дядя с усами и четками в руках.
— Мы испугались, — объявил я заранее заготовленную версию. — Подумали, что во всем обвинят нас.
— А почему пришли сейчас? — вмешалась Валентина Рудольфовна.
— Передумали, — я пожал плечами, опередив ответ приходящей в себя Клаус.
Посмотрел на одноклассницу. Шире раскрыл глаза, давая понять, что говорить буду я.
— Хм, — Троицкий снял головной убор и положил его на край директорского стола. Провел руками, по сальным взъерошенным волосам. — Плохи дела. Почти невозможно доказать, что мальчишку выбросил из окна дух, завладевший телом девочки. С учетом того, что он ушел. А если мы говорим про ангела-хранителя, то тоже ничего хорошего.
Ангелами-хранителями в этом мире называют духов умерших одаренных. Те, кто выбрали не скитаться в поисках нового тела, а присматривать за своими родными. Они часто занимают какие-то предметы человека. Так мой отец однажды попал в крестик и защитил меня в самый последний момент. Вот так и добрые духи, защищающие своих близких. Могут появиться и спасти. Они не имеют желания вернуться к жизни, как многие. Их цель защитить тех, кого они любят больше жизни. Наверное, это определение точнее всего.
— А если мы найдем способ поговорить с ее ангелом-хранителем? — с надеждой в голосе спросил я.
Плевое дело с новыми связями и магическим эмпатом на изнанке.
— Не пойдет. Предвзятое отношение. Нужны более реальные доказательства, а их нет.
Все замолчали. Ситуация оказалась не из легких. Даже для того человека, который постоянно сталкивается с подобным. Но было в ней кое-что, что объединяло всех присутствующих. Ни директриса, ни завуч, ни полковник милиции не хотели верить в то, что десятилетняя девочка убила своего бывшего одноклассника.
Надо же. Кипятка уже нет на этом свете, а проблемы он доставляет до сих пор.
— Жанна отличница. Прилежная ученица и правильная девочка, — начал произносить я вслух то, что думал каждый из присутствующих. — И каждый из нас где-то в глубине души знает, что она не виновата. Но как только ее имя попадет в протокол, запустится процесс, который будет не остановить.
— На что это ты намекаешь, Ракицкий, а? — Валентина Рудольфовна нахмурила брови и пристально посмотрела на меня.
— Вы знаете на что. Кому будет лучше, если невинный ребенок загремит в тюрьму? Испортит себе жизнь. Вы же видите книгу. Видите, какая страница из нее вырвана. Один из них должен был умереть. Так или иначе.
— Есть определенные правила, Ракицкий. Ай! — вдруг взвизгнула директриса и схватилась за живот.
Мы с Троицким машинально подскочили и подбежали к ней.
— Все нормально, — остановила нас Валентина Рудольфовна и взяв волю в кулаки, выпрямилась в своем кресле. — Если я не объявлю о том, кто замешан в этом деле и в чем причина гибели мальчика, то меня попрут отсюда, как прежнего директора. Полковник? Вы что молчите? Вы при исполнении. Скажите свое слово. Неужели беременная женщина должна отдуваться за всех. Мирослава Игоревна?
— Я думаю, Костя прав, — встала на мою сторону завуч и поправила очки на своем носике. — Посмотрите на нее. Мы, итак, испортили Жанне жизнь тем, что не доследили за ней. Подумайте только. Один из аристократов, учащихся в нашей школе носил с собой книгу по черной магии, а мы ничего не видели. Не догадывались. Я думаю, что это обвинение гораздо серьезнее того, что дух завладел телом маленькой девочки.
— Теперь вы на что-то намекаете, Мирослава Игоревна? — директриса вскочила с места и тут же случился следующий приступ.
Валентина Рудольфовна схватилась за живот и посмотрела под ноги. Мы все слышали, как на линолеум пролилась вода.
— Кажется, воды отошли, — проявил эрудицию я.
— Вам надо в больницу, — Троицкий подошел к директору, приобнял и закинул ее руку себе за шею. — Пойдемте. Я увезу вас в роддом.
— Нет, — заупрямилась Валентина Рудольфовна. — Я не сдвинусь с места. Пока вы не скажете мне, что сообщите следствию все вновь открывшиеся подробности.
Троицкий с завучем переглянулись. Они не хотели обрекать девочку, но и спорить с беременной сейчас не время.
— Валентина Рудольфовна, сейчас не время… — завуч пришел на подмогу милиционеру, который пытался помочь женщине.
Я же вдруг перестал слышать все вокруг. Как только понял, что многие такого же, как и я мнения. Стресс сошел на нет и появилась надежда на то, что Клаус сможет выйти сухой из воды. Но главная причина моих мыслей заключалась в том, что едва директор отошла чуть дальше моя одноклассница как будто пришла в себя. На ее лице больше не отражались все оттенки отчаянья. Вернее, они стали не такими явными.
— Кипяток был под гипнозом! — осенило меня, и я объявил об этом вслух.
Две женщины и мужчина тут же перестали пререкаться и обратили на меня внимание.
— Что? — первым заговорил Троицкий.
— Вчера днем мы с Парфеновым выясняли отношения в столовой. Он был настроен, мягко сказать, не дружелюбно. Но вместо того, чтобы сдать меня директору, оказавшись перед ней, он ни с того ни с сего прикрыл меня.
Удивленные глаза Валентины Рудольфовны нашли меня.
— Так ты был в столовой?
— Был. И мне очень жаль, что нарушил правила. Я хотел как раз предотвратить все эти последствия, которые произошли ночью. Но сейчас дело в другом. В том, что, я думаю, Санитар загипнотизировал электроника. Полковник. Вы слышите? Я причина. Матерью ничего не ограничилось.
— А-а-а-а! — закричала директриса.
На этот раз никто не стал слушать, когда она выставит очередной ультиматум. Да и сама собирающаяся вот-вот родить женщина больше не сопротивлялась. Видимо боль стала настолько невыносимой.
Троицкий приказал нам с Клаус ждать в кабинете, а сам повез директора в больницу.
Мы остались в кабинете втроем. Мирослава Игоревна все это время молча прожигала нас взглядом. А я не мог отделаться от мысли, что Санитар держал Кипятка под гипнозом, чтобы добраться до меня. Вспоминал все, через что мне пришлось пройти из-за сумасшедшего одаренного. Пытался найти ответ на вопрос, что такого сделал мой отец? Почему гипнотизер до сих пор преследует меня? Но понял лишь одно. Что он не отстанет. И я должен как можно скорее узнать, что ему от меня надо. Найти подонка и поквитаться с ним. За все, что он сделал.
В полной тишине завуч поднялась со стула. Скрипя полом под ногами, она подошла к выходу.
— Сидите тут. Я скоро.
Никто из нас не ответил. Едва дверь закрылась, я повернулся к Клаус.
— Прости, Жанна.
Та по-детски отвернула голову. Смахнула со щеки слезу.
— Поговорим? Пока Мирослава Игоревна не вернулась.
— Нам не о чем разговаривать, — гордо ответила аристократка. — Если ты боишься, что я признаюсь в том, что ты наложил на меня гипноз, то можешь не переживать. Я не буду упоминать о том, что ты козел.
Жестоко. Но ребенку не объяснишь, что я хотел сделать как лучше. Сейчас для девочки важнее, что я применил магию по отношению к ней. А то, что это было из добрых намерений, ее не волнует.
Я не стал продолжать разговор. Самое неблагодарное дело — пытаться объяснить что-то женщине, когда она еще на эмоциях. Пусть даже этой женщине всего десять лет. Когда Клаус остынет, поговорить обо всем и договориться будет куда проще.
Полковник Троицкий вернулся в школу через час. Я поделился с ним своими доводами на счет Санитара. И почему я думаю, что Кипяток был под гипнозом. И сейчас милиционер ходил по кабинету директора из стороны в сторону и пытался найти лучшее решение.
— Значит ты думаешь, что Санитар приложил руку к смерти Егора Парфенова? — уточнил он, устремив свой взгляд на меня.
Я кивнул.
— Если это правда, то это все меняет. В таком случае, возможно, нам удастся огородить вас, — он перевел взгляд на мою одноклассницу. — Но для этого нужно найти Санитара.
— Что будет с Жанной?
— Пока пойдет как свидетель, — сказал Троицкий. — Я укажу в протоколе все, что ты сказала. А сам направлю все силы на то, чтобы найти мерзавца. Как только Санитар будет в наших руках, все кончится.
Я смотрел на полковника и разочарованно мотал головой.
— Нельзя по-другому, Костя. Как только директор оправится после родов и доберется до телефонной трубки, мы отправимся вслед за Клаус. За сокрытие улик и препятствование расследованию.
— Но ведь она пока не оправилась.
— Что ты предлагаешь? Отсрочка на день не решит абсолютно ничего.
— А если решит?
— Ракицкий? — возмутилась Мирослава Игоревна.
Она не могла понять почему я на равных говорю с полковником милиции. А когда я начал перегибать палку, вмешалась.
— Что это решит? — словно не услышав голоса завуча продолжал убеждать, кажется, самого себя Троицкий.
— Если получится взять Санитара, который признается во всем? Он же признается во всем? Вы рассказывали мне про Парфенова. У вас есть методы, чтобы выводить преступников на чистую воду?
— Допустим.
— Когда он признается, то мы сможем убедить Валентину Рудольфовну не портить жизнь Клаус. Сами подумайте. Ей важно найти виновного. Важно сохранить свою репутацию. Вот за что она борется. И если мы дадим ей это, то совершенно незачем вписывать в протокол Жанну.
В кабинете повисла тишина. Все понимали, что я предлагаю хороший вариант. Да и сама Клаус начала остывать, видя, как я пытаюсь ее отстоять.
— Сколько лет этому парню? — полковник обратился к завучу. Та пожала плечами. — Ты говоришь так уверенно, как будто знаешь как его найти?
— Магический эмпат.
— Что?
— Мы должны воспользоваться помощью магического эмпата. Он может привести нас ко всем гипнотизёрам в городе. Если мы навестим каждого, то однажды выйдем на Санитара.
Я загорелся идеей найти подонка. Да, меня ждала еще целая куча дел. Но больше всего хотелось взглянуть в глаза человеку, который уже несколько месяцев не оставляет меня в покое.
— Магических эмпатов давно никто не встречал, — покачал головой Троицкий. — Если бы все было так просто.
— Можно поговорить с вами наедине?
Полковник уже знал, что мне можно доверять. Именно с моей помощью однажды он предотвратил конец света. Получил повышение и новое звание. Поэтому согласился не раздумывая.
В пустом школьном коридоре я рассказал ему, что знаю способ найти магического эмпата. И если он даст мне время, то с моей помощью очень скоро дослужится до генерала.
Троицкий согласился. Он отпустил Клаус домой, договорился с Мирославой Игоревной, что ничего и никому они пока оглашать не будут. Потом велел мне скорее доставить ему то, что приведет милицию ко всем гипнотизёрам в городе.
Два пакета продуктов, пара открытых порталов и я уже находился в отделении милиции с зачарованным предметом в руке.
— Прикоснетесь к этому символу, и он укажет на всех гипнотизёров в городе.
— Ядро?
У бабули, которая теперь мне помогала с изнанки, было все меньше и меньше выбора. Видимо, нужен был твердый предмет, а с камнями за завесой также тяжело, как и со всем остальным.
— Ага. Пушечное. И еще одно. Чтобы дело пошло быстрее.
— Ладно. Посмотрим куда они нас заведут.
Еще оставшись в кабинете полковника, я слышал, как на улице начинают выть серены, а милицейские уазики разъезжаются в разные стороны на поиски Санитара.
Скорее всего это займет много времени. Поэтому я оставил Троицкому на столе записку и на всякий случай вписал туда номер своего пейджера. Сам же отправился к Нокиа.
Уже несколько минут я не мог достучаться до своего подельника. Или никого нет в гараже или они с братьями в очередной раз заняты чем-то настолько интересным, что не могут оторваться от дела.
Я посмотрел по сторонам. Убедился, что никто не приехал сюда во вторник посреди дня. Затем постучал в последний раз. Настолько сильно, что грохот железных дверей должны были слышать на другом конце территории этих гаражей.
Наконец из-за ворот послышались какие-то звуки. Громыхнула задвижка и маленькие глаза Иннокентия посмотрели на меня из открытого отверстия.
— Костя! — вскликнул он и отворил дверь. — Заходи. Там новости показывают. Не оторваться.
Не дождавшись моей реакции, он убежал в свою коморку, откуда доносился голос Жанны Агалаковой.
Я последовал за подельником. С цветного экрана старого «Рубина» сквозь рябь и шипение ведущая пыталась донести до Нокиа последние новости с Казачьей Заставы. Тот, хмурясь, внимательно всматривался в экран, а когда картинка портилась сильнее, поднимал антенну над собой, стучал по телевизору и нелицеприятно выражался вслух.
— Чертов ящик! Говорил парням купить новый!
Я дождался, когда Иннокентий успокоится и направит трансляцию. Но это случилось уже под конец эфира, когда взволнованная ведущая объявила, что это последние новости к этому часу.
— Проклятье!
— Что там произошло?
— Всем одаренным пришлось отступить за стену. Сейчас твари пытаются прорваться за нее. Император отправил армию на помощь. Чувствую, что скоро мы все возьмемся за оружие, босс.
Плохи дела. Если я в ближайшее время не дам Элаизе то, что она хочет, то принцесса горцев возьмет все сама.
— Ладно. Я по поводу освобождения Ходырева.
— Да-да, — Нокиа прошел к своему столу и отыскал на нем небольшой блокнот. — Как ты помнишь, сегодня его повезут в суд, — он посмотрел на часы. — Который начнется через полтора часа.
— Отлично. Это наш шанс. Ты достал то, что я просил?
— Да. В той коробке. В углу.