- Без проблем, кому он нужен.
- Здравствуйте. Во что вы играете? - Калью сжимал в руках два бокала с изумрудным ликером - сладкой и липкой пустяковиной.
- В покер, - с тоской ответил кто-то.
- Вы что играете на спички? - указал он на разбросанные палочки разноцветных головок.
- Нет, это фишки, - терпеливо разъяснил Боря.
- А у нас в Ревеле играют настоящими фишками.
- Да ну? - несколько иронично отозвался Страдзинский.
- Послушай, Калью, - вступил в беседу Илья, - а правду говорят, что Ревель теперь культурный центр Европы?
- Это еще не вполне совсем так.
- Калью, а не хочешь с нами сыграть? - Боря, как и всегда, лишних слов не тратил.
- Конечно.
"Да, парень, выйдет тебе это в талеров двести", - подумал Рома.
- Ну, смотри, - ласково сказал он, стараясь не встречаться глазами со Светой, - меня, кстати, Боря зовут.
- Очень приятно.
- Взаимно. Так вот, смотри: с коричневыми головками по талеру, с зелеными по пять, с фиолетовыми по десять, обломанные по двадцать пять. Начальная ставка и минимальный шаг - талер.
- Это очень мало. Давайте хотя бы по пять.
- Без проблем.
"Пятьсот".
- Ты, я смотрю, всерьез за нас взялся, - покачал головой Илья.
После того как Калью попросил напомнить ему порядок комбинаций, Света окаменела лицом, а Рома поднял изумленные брови: "Штука".
Первая же сдача вышла оглушительной: азартный прибал поменял три карты и полез вверх как одержимый, Илья, купивший к паре третьего туза, понимая, что у Калью, почти наверное, тройка, закрыл его на трехсот. Лифляндец, заливаясь идиотским смехом, выложил королевское каре.
Через пятнадцать минут перед ним было навалено спичек талеров на восемьсот.
Страдзинский злился, не понимая, - сам он проигрывал не больше сотни, но происходящее его раздражало.
Калью играл не то, что плохо, а так, что хуже некуда. Его карты были очевидны после первой же ставки; он даже не утруждал себя следить, сколько другие меняют карт, однако, несмотря ни на что, продолжал выигрывать.
"Неужто? - Страдзинский стал незаметно вглядываться в руки Светиного ухажера, но тасовал тот также неуклюже, как и играл, - притворяется? неужели действительно так претая пруха? или:"
Калью глядел начищенным чайником, сверкал и искрился высокомерной радостью, тщательно раскладывал спички, ежеминутно и громогласно объявлял их проигрыш, словом, являл все признаки жлоба в выигрыше.
И в ту самую минуту, когда он уже окончательно признал свое фантастическое везение резонным следствием многовекового культурного превосходства, логика, разум и теория вероятности, пробудившись от получасовой дремы, жестоко развернули течение спичечных потоков. Калью занервничал, задергался и даже попробовал блефовать.
Надо полагать, и лошадь, пусти ее кто-нибудь за стол, он обмануть бы не сумел.
Можно ли, в самом деле, надеяться, что тебе поверят, троекратно громыхая всей отпущенной мощью: "Я не меняю!" - лучше, ей богу, прямо сказать: "я изображаю стрит, поверьте мне, пожалуйста!"
Обошлось ему это недорого, всего талеров в полтораста. После неудавшегося блефа Калью стал отыгрываться (он уже смотрел на уходящие спички, как на свои кровные), потеряв остатки осторожной прижимистости хуторянина.
С каждой минутой их затея нравилась Страдзинскому их затея все меньшенравилась все меньше. и, к Когда же Калью, проиграв пятьсот талеров, с шиком поменянные перед игрой, извлек, трясясь рукой, вторую розовую бумажку, и прозрачные бусинки заиграли у него на невысоком лбу, отороченном светлой челкой, Страдзинскому Роме стало противно и уже происходящее разонравилось вовсехотелось только, чтобы все это быстрее закончилось.
Проиграв половину второй бумажки, бледный Калью поднялся, обещая вернутся через минуту.
- Светик, что-то твой кавалер плохо выглядит.
Но Света выстроила губы в линию и шутить была не намеренна.
- Заткнись! Вы ведётдете себя, как три бляди! Все! Хватит! Вы вскрыли его уже на семь сотен! Все! Кончайте!
- С удовольствием, - двусмысленно отозвался Илья, - но я не понимаю, в А в чем собственно дело? Взрослый, самостоятельный парень решил сыграть с провинциалами:
- Иля, не пизди! Сколько там вашим мокрощёелкам? семнадцать!? восемнадцать!? Ты понимаешь, что, издеваясь над ним, вы издеваетесь надо мной!?
- Фью-ю: круто, - присвистнул Боря от такого напора. - Ладно, мужики, закругляемся. А ты, Светик, все-таки, как бы: ну, следила за речью, что ли:
- Иди ты! Просто, как свиньи: - немного остыла Света и, закурив, взахлёхлеб затянулась, - почему обязательно надо взять и испоганить все настроение?..
- Свет, ты только помоги нам, уведи своего горячего парня.
- О`кей.
Спасению прибалта от финансового краха способствовало появление Любы и Маши. И вот, едва закрылась дверь за Калью, Светой и его побитыми глазами, как из бара были торжественно извлечено шампанское, игриво вскипевшее за славную победу.
Глядя в пузырящийся бокал, Страдзинский ощущал лёегкую неуютность, не то чтоб ему было жалко или, тем более, стыдно, но как-то, знаете:
VII
Страдзинский, взгромоздившись на подоконник, пускал сквозь распахнутое окно дым в заросший сад. Солнце покрывало его резной тенью огромной и дряхлой одичавшей яблони. Хотя день катился к шести и вечерняя прохлада уже вступала в свои права, ощущалось, что хорошая погода все же пришла.
На плечах у него развязно болталась распахнутая красиво выцветшая джинсовая рубашкха, решительно ничего не скрывавшая в своем циничном распахе. Зажавимая сигарету ртоми и щурясь от лезущего в глаза дыма, Рома сплёел уже расччёесанные волосы в хвост.
"Опять курить начал: надо хоть что-тонибудь приличное купить:"
- С добрым утром!
- Привет, - улыбнулся он через плечо. Она Она не слишком нравилась ему теперь, как не понравилась и вчера вечером. Отчего-то в дискотеке Люба показалась ему много симпатичней. Покоробил вчера Страдзинского и ее наряд, слишком явно отдававший барахолкой.