Оперативники Сидорова прибыли раньше времени, женщина все еще продолжала сидеть без движения. Воронов знаком показал приближающимся к нему парням, что справится сам. Те покорно отошли в сторону. Без лишней нервозности, конечно, не обошлось. В отсутствие Данилы с его способностью предчувствовать «тот самый» момент Сергею было некомфортно ожидать развязки. Оставалось лишь внимательно следить за жертвой и держать себя в полной боевой готовности. Но все прошло без сучка, без задоринки. Воронов, уже не раз наблюдавший за действиями Щеглова, выполнил всё в точности так, как он. После того как женщина оказалась в безопасности, Сергей передал её одному из подопечных капитана, второй же подошел к нему и коротко сообщил последние вести от своего начальника.
Оказалось, что Сидоров не планировал сидеть сложа руки, полностью полагаясь на сверхспособности Данилы. Имея на руках имена потенциальных жертв, он, со своей стороны, организовал оперативно-розыскные мероприятия по всему метрополитену и по описанию сумел вычислить последнюю, пятую жертву. Воронов позаимствовал телефон у молодого оперативника и быстро набрал Даниле. Телефон оказался вне зоны действия сети. Воронов перезвонил Сидорову и, убедившись, что последний клиент уже в руках опытных психологов, попросил его помочь найти Данилу, который при таком раскладе с ног собьется в поисках уже не существующей жертвы.
***
Данила вздрогнул. Уже не первый раз он замечал за собой, что проваливается в сон. Сказывалось моральное напряжение, в котором он находился в последние дни. Плюс, давала о себе знать физическая усталость еще не восстановившегося после пожара организма.
Данила взглянул в окно. Поезд только начал движение, и он успел различить на стене название станции. Ехать до кольца было не так долго, и, чтобы не уснуть окончательно, парень решил встать и пройтись по вагону. Несмотря на это, томная усталость обволакивала его сознание, а в голове, словно тени из тумана, начали появляться невнятные образы. Мысли не хотели сосредотачиваться в одной точке, хотя Данила осознавал, что работа еще не выполнена, что он еще должен найти пятого. Он примостился возле двери, проигнорировав надпись «не прислоняться». Перед ним замелькали станции, переходы, яркие вспышки ламп в темных тоннелях. Громкий скрежет металла, сопровождающий состав при каждом повороте извилистого пути, отошел на второй план.
Внезапно перед глазами возник образ Светланы. Далёкий, туманный, но достаточно чёткий для того, чтобы пробудить в нем её последние слова. Достроить мост. Что же она имела в виду? Данила проигрывал в голове последние минуты, которые они провели в доме, где их удерживали. Но, не найдя в них ни единой зацепки, начал копаться в памяти еще глубже. Он вспоминал вечера у озера, что они проводили вместе. Странным образом вспоминалось не все, а только отдельные обрывки их бесед. В основном, ни о чём конкретном. Она рассказывала ему о себе, о своем прошлом. Об удачах и фиаско, которые выпадали на её долю. Но Данила припоминал, что на этих сеансах он гораздо больше рассказывал о себе. До знакомства с ней он никому так много не позволял узнать о своей жизни. И, чем больше он рассказывал, тем ближе она ему казалась, тем больше он ей доверял. Он начал припоминать и то ощущение полного опустошения после сеансов гипноза со Светой. После них он не чувствовал ни тревог, ни боли, ни ощущения полной безысходности, которые преследовали его последние годы. И это чувство было самым чистым его воспоминанием. Никогда прежде он не ощущал себя столь ранимым и безоружным, в ее руках он был словно младенец — открытый, безропотный, всецело ей доверяющий.
Данила глядел в окно, припав щекой к холодной стали поручня. Мимо проносились станции, полные людей. Сигнальные огни и лампы освещения тоннеля оставляли в сознании лишь длинные полосы пустоты, стирая прежние границы реальности. Вся суматоха гигантского города оставалась там, снаружи. Данила впервые смотрел на мир столь отрешенным взглядом. Взглядом человека, безразличного к мирской суете. В голове остался лишь образ Светы. Где она? Куда теперь она пойдет, что будет делать? В этот момент он осознал, на какую жертву пошла она ради него. Она осознанно связалась с душегубами, опустилась к ним на самое дно людской алчности, и всё ради того, чтобы разыскать его. Чтобы помочь, открыть глаза на истинное положение вещей. А истина ему теперь казалась до безобразия простой. Он никому ничего не должен. Он не хотел такой жизни и не просил её. Его дар — проклятье. Страшная шутка судьбы, связавшая его по рукам и ногам в этом городе, наполненном бесконечной тупостью. Жизнь дается один раз. И эту жизнь ему приходится проживать не ради себя, не ради своей семьи, которой у него, вероятно, никогда и не будет. Вся его жизнь сводилась к тому, чтобы жили другие. Жили, даже не осознавая, насколько бесценен этот дар. Их глупые проблемы не стоили того, чтобы умереть. Безответная любовь, долги, кредиты, ипотеки, болезни и смерти близких — всё то, из-за чего их скудные умы лишались воли к жизни, казалось теперь Даниле такой мелочью по сравнению с той жертвой, которую ему приходилось приносить ради их спасения. Будь его воля, он не стал бы тем спасителем, на которого теперь уповали тысячи зевак в метро. Что он получал взамен своей жертвы? Ни благодарности, ни регалий, ни работы. Вечный скиталец, единственной наградой которого служили несколько суток спокойствия. И так день за днем, год за годом. Сколько их было за все время? И ни одна душа на свете не знала, что он чувствует, что творится в его душе. Никто не мог понять его. Никто не мог его утешить. Лишь Светлана, словно ангел, услышавший его мольбы, решилась протянуть ему свою руку. А теперь она сама стала изгоем в этом мире, ее связь с этими людьми перечеркнула всю её жизнь, погубила её карьеру. Теперь она, как и он — беглец вне закона. И встреча с ним ничего хорошего не привнесла в её жизнь. Он всему виной. Он причина всех её грядущих страданий. Он один виноват в том, что произошло. Имел ли он право принять ее помощь? Почему не подумал о последствиях для нее? Эгоизм затуманил его разум. Надежда на спасение теперь пропала вместе с ней. Без нее он не справится.
Данила давно проехал кольцевую. Где-то в центре он, повинуясь какому-то животному инстинкту, вышел из вагона. Он уже забыл о том, что должен кого-то спасти. Он просто стоял посредине очередной станции. Очередная отправная точка в его жизни. Что он тут делает? Зачем он вышел? Куда теперь идти? Достроить мост. Он должен достроить мост.
Данила огляделся и не поверил своим глазам. Станция, на которой он вышел, была абсолютно пустой. Поезд, привезший его сюда, с глухим шипением закрыл двери и умчался в бесконечность. Колкая тишина повисла в воздухе. Время перестало отсчитывать для него минуты жизни. В голове промелькнула мысль, а не спит ли он? Возможно ли, что посреди бела дня в метро, кроме него, не оказалось ни души? Но станция выглядела абсолютно реальной. Всё те же стены, укутанные мрамором. Всё тот же воздух, насыщенный запахом шпальной пропитки. Те же надписи на информационных табличках. Всё, как всегда, и всё до предела реально. Только теперь он остался один на один с этим монстром, погубившим столько жизней.
Данила сделал шаг, гулкое эхо прокатилось по пустой станции. Нет, это не может быть реальностью. Он закрыл глаза и попытался успокоиться. С минуту он стоял неподвижно, слушая биение собственного сердца. А когда вновь открыл глаза, обнаружил перед ними тонкую струйку невесомого тумана. Бесформенная, голубоватая субстанция повисла в воздухе, слегка покачиваясь. Данила протянул к ней руку и почувствовал приятную прохладу. Вопреки ожиданию, туман не рассеялся. Словно принимая его жест за дружеское приветствие, нежная, приятная на ощупь субстанция обволокла его руку своей прохладой. Данила проследил взглядом за следом и понял, что он уходит в самый конец станции, извиваясь, словно ручеек. Он был таким притягательным, таким ласковым, что Даниле захотелось умыться им. Он сделал еще шаг, и его лицо полностью погрузилось в манящее облако. Данила сделал глубокий вдох, и все его сознание наполнилось до боли знакомым ароматом. Он узнал бы этот запах из тысячи, так пахла его мама.
Они с мамой жили одни. Однажды в детстве он сильно заболел, и ей пришлось оставить маленького сына дома, чтобы сходить в аптеку за лекарством. Высокая температура приковала его к постели и он, будучи уже в бреду, начал звать маму, но она всё не шла. Ему казалось, что мамы больше нет, что он навсегда остался один. Из последних сил он выбрался из постели и буквально дополз до маминой кровати. Рухнув на смятую постель он, рыдая, уткнулся в мамину подушку и изо всех сил прижался к ней, вдыхая родной запах. Этот запах он запомнил навсегда.
Теперь же он стоял посреди пустой платформы, окутанный нежно-голубым туманом, и впитывал в себя этот чудесный запах детства. Этот аромат принес спокойствие и благодать в его измученную душу. Он ласкал, укутывал, убаюкивал и манил за собой.
Без тени сомнения Данила пошел по следу. С каждым следующим шагом он ощущал, как всё его тело наполнялось безмятежностью. Увлекаемый этим волшебным туманом, он шел всё дальше и дальше. Позади оставались равнодушные холодные колонны станций, серые переходы, остановившиеся эскалаторы и угрюмые барельефы бесконечных пустых платформ. Чем дальше он заходил, ведомый следом, тем сильнее тот его окутывал. Туман становился всё гуще и гуще и, наконец, превратился в почти осязаемую нежную ткань. Теперь она полностью опутывала его своими чарами. Он был не в силах остановиться. Более того, ему вовсе не хотелось останавливаться. Он жаждал дойти до самого конца, узнать, что ждет его там, куда звал его след. Незаметно для себя он проделал огромный путь по бесконечным лабиринтам подземки и очутился на залитой солнцем платформе. Мысли Данилы окончательно перестали цепляться за реальность. Каким образом он оказался на этой загородной платформе, Данила не помнил. Единственное, что занимало его мысли, был этот чудесный след. Сияя и переливаясь всеми оттенками насыщенного синего, у самого конца платформы след обрывался. Густое, словно кисель, облако теперь полностью окутывало Данилу. Он стоял посреди него абсолютно счастливый и улыбался. Он чувствовал, что облако предлагает ему ту свободу, которую он так жаждал, что оно ‒ его друг. Оставалось лишь принять этот дар, безропотно и с благодарностью. Данила повернул голову навстречу несущейся электричке. У него больше не оставалось сомнений. Туман не мог обмануть. Кто угодно, только не он.
Данила в последний раз полной грудью вдохнул родной запах, запах самой жизни, улыбнулся и, повинуясь зову тумана, шагнул в бездну.