- В таком случае замечаний у меня больше нет. Письмо я отправлю. Но возможно, адресат уже выбыл и его не получит. Я думаю, Олуф Олуфсен не замедлит с приездом.
- Это ничего не значит, ровно ничего! - сказала она. - И потом, это не самое главное. Может быть, письмо вовсе и не будет для него неожиданностью.
Я взглянул на нее. И впрямь дикая роза. С шипами. Решимостью Аннемари отличалась всегда. Но сейчас у меня на этот счет зародились кое-какие подозрения. Свою ли она выражает волю или, скорее, чужую? Да, ей явно хочется очистить совесть. Понял! Ей нужен надежный свидетель, свидетель того, что она действительно порвала с Олуфом.
- Значит, по-твоему, все уже кончено и вы красиво расстались, стоило тебе написать это очаровательное письмецо? Которого он и в глаза не видел?
- Разве ты не прочел? - сказала она. - Все кончено. Ты же прочел.
- Видишь ли, я туго соображаю.
- Мне тоже так кажется, - сказала она. И отошла к окну.
Вот как, подумал я, открывая буфет.
- А тебе не кажется, что нам не помешало бы пропустить по маленькой?
- С удовольствием. - Она уселась за стол и улыбнулась мне.
Я вынул бутылку с остатками коньяка и налил. Лодочникова баба конечно же сделает большие глаза, если застанет нас за этим занятием. Ну да репутация у меня уже устоялась.
- Что ж, выпьем, - сказал я. - Мне бы не хотелось обижать тебя, моя девочка, но первый тост я могу поднять только за Олуфа.
- В Олуфе много хорошего, - ответила она. - Но я на него невероятно зла.
- Да, это факт.
- По-моему, для Олуфа письмо не будет неожиданностью.
- А для меня, Аннемари, это неожиданность.
- Йоханнес, перестань морочить мне голову. Ты все понял задолго до того, как это стало ясно нам самим. И проявил немалую изобретательность, пытаясь скрепить то, что разбилось. Это ты виноват, что мы не расстались раньше.
- Хорошо, пусть буду виноват я.
- Нет, серьезно. Это из-за тебя все у меня сложилось так, а не иначе.
- Тебе подлить?
- Да, спасибо. Йоханнес, скажи мне, неужели тебе никогда не хотелось совершить какое-нибудь безумство? Без оглядки?
- Да Боже упаси.
- Это правда, что говорят про тебя и Ригмор с Мыса?
- Раз говорят, значит, так оно и есть.
- Не знаю, хотела бы я, чтобы это оказалось правдой, или нет.
- Стало быть, не знаешь, - отозвался я. - Ну а теперь за тебя, Аннемари! У тебя еще все впереди!
Она отставила рюмку.
- Ты мне разонравился. Никогда бы не подумала, что мне доведется сказать такое. Но я вынуждена. Если бы ты мне хоть чуточку нравился, я бы швырнула эту рюмку тебе в лицо. Но я просто-напросто от тебя устала.
- Какая оригинальная реплика, не забыть бы занести ее в общую тетрадь. Лет двадцать уже меня не оставляет мысль написать повесть. Теперь у меня есть реплика.
- А я подозреваю, все ящики у тебя забиты дурацкой писаниной. Ты прикидываешься, заметаешь следы, ты стареющий мечтатель, вот ты кто!
- Попала! В самое яблочко. Стареющий! Это же прямое попадание.
- Нет, - сказала она. - Не это тебя задело. Когда ты охаешь, нипочем не догадаться, что у тебя болит.
- Да, старый лис семерых волков проведет.
- Я же не слепая, - сказала она, - я же вижу, во многом ты его превосходишь. Но когда я сравниваю, как же мало в тебе мужества... и безрассудства.
- А-а, догадываюсь, ты говоришь сейчас об Александре. Где уж мне с ним равняться, с этим Аладдином! На его стороне все преимущества. Да, присватался журавель к дикой утице, оба и улетели за море.
- Почему ты называешь его Александром, его зовут Харри, - сказала она. - Мне бы хотелось...
- Чего бы тебе хотелось?
- Ничего... Скажи-ка лучше, о чем ты думаешь! Ты, конечно, считаешь, что я была с ним, что я с ним спала! Да?
- Естественно.
Аннемари повысила голос едва не до крика. Позабыв, кто на кухне. Хотя Маргрете, наверное, так и так была недалече и все слышала.
- Ты не веришь мне, - сказала она, - я же вижу. Ты мне и раньше не доверял, я знаю. И когда я жила в городе, тоже не доверял. Можешь не сомневаться, мой друг, я жила там в свое удовольствие и занималась любовью, когда у меня было на то желание!
- Аннемари, - сказал я, - видишь на столе книжечку? Приподними ее.
- Цепочка! - растерянно выговорила она. Вернее, выдохнула.
Взяла в руки и стала разглядывать.
- Красивая.
Тонкие звенышки медленно перетекли из одной руки в другую. Потом она положила цепочку на прежнее место и снова накрыла книжечкой. Это было старинное издание "Перелетных птиц" Блихера*.
* Стен Стенсен Блихер (1782-1848) - датский писатель и поэт. "Перелетные птицы" - один из его лирических сборников.
Так цепочка на столе и осталась.
Мы посидели еще немного. Стенные часы издали короткий треск. Через пять минут они пробьют. Через пять минут я созову детей в класс, хотя так и не придумал, чем удивлю их сегодня, а Маргрете так и не принесла мне кофе, но ее можно извинить, она нерасторопна и любопытна.