Солодов подносит к уху коммуникатор и, буквально через минуту, во двор въезжает знакомый минивэн с еле заметными, но не успевшими зарасти окончательно следами пуль на стекле. Солодов вскакивает внутрь, мгновение смотрит на меня и микроавтобус скрывается за углом дома.
Я поворачиваюсь к Алёне и перехватываю её взгляд, направленный на фон Шталя. Неприятный, прямо скажу, взгляд, оценивающий такой. Примерно как у кошки, которая мыслит себе — схарчить ей воробья прямо сейчас или подождать немного. И ведь есть за что. Если вспомнить подляну с подосланным Санта-Клаусом. Впрочем, сам фон Шталь стоит себе спокойно и усмехаясь так, глядит глаза в глаза на Самую Прекрасную. И я, отчего-то, понимаю, что не выйдет на этот раз у кошки ничего.
— Кажется, у нас у всех возникли большие проблемы, — прерывает паузу аристократ. И тут я замечаю, что буквально с каждой секундой он как бы напитывается энергией, восстанавливаясь из того помятого состояния, в котором только что пребывал в своё обычное — лощёное и уверенное. И ко мне приходит ценная идея, — что было бы неплохо сейчас разойтись, для того, чтобы определиться с дальнейшими действиями. Так как проблем мы имеем вагон и маленькую тележку. И что устраивать с ним сейчас маленькую, но неприятную драчку — идея не из лучших.
Умные мысли приходят к умным людям одновременно.
Мы обмениваемся понимающими взглядами все трое — каждый с каждым.
И фон Шталь не спеша поворачивается и спокойно идёт сквозь поломанную дверь в глубину подъезда, намереваясь, по всей видимости, пройти сквозь дом и выбраться на к дороге или монору.
Алёна поступает проще — вызывает по коммуникатору такси.
— Ко мне домой, наверное — говорит она — судя по всему, покушений в ближайшее время не предвидится.
— Да уж. Впрочем, нам и без этого разгребать…
— Об этом позже. Даже думать не хочу, пока не доберусь до ванной и как-то не приведу себя в порядок. Если сейчас наша поставка окончательно гробанётся — последствия будут просто феерическими. Это даже банкротством не назовёшь. А мне как-то не особо улыбается отсиживаться ближайшие тридцать лет на даче в Антарктиде. Там, конечно, неплохо — единение с природой, всё такое. Но сам понимаешь… километр льда над головой…
Я понимаю. И, одновременно, думаю о том, что, при какой угодно близости приоритеты и проблемы у каждого человека всё же свои. И сразу после этого мне становится стыдно — как только я вспоминаю о том, с какой лёгкостью и естественностью Алёна включилась в эту разборку за моих коллег по конторе — не подумав ни секунды о том, её эта война или нет.
Алёна, будто уловив мои колебания, подходит ко мне и кладёт мне руки на плечи. И смотрит, смотрит на меня устало улыбаясь, чуть откинувшись назад.
Оставшиеся до подхода такси семь или пятнадцать минут мы стоим и целуемся, как школьники. И я счастлив.