Я возвращался домой в самом мрачном настроении. После первых восторгов коллеги разбежались по рабочим местам — сдача номера на носу. На мои вопросы по поводу последнего материала Егора Волоха никто не смог дать однозначных ответов, предложили только покопаться на рабочем месте и заглянуть в блокнот. Или эти лопухи такие невнимательные, или этот тип скрывал свою работу от них намеренно. Вопрос, почему? Не хотел делиться тем, что нарыл? Опасался огласки? Или опасался кого-то конкретного? Аллу, например.
Наедине с ней поговорить не удалось, а стоило. Она непрерывно следила за мной взглядом, а её реплики оставили тягостное чувство, что я ошибаюсь, и передо мной вовсе не тот человек, который в будущем организует преступный картель и будет вертеть законом, как ей вздумается. Но ещё ужаснее было то, что я не мог отделаться от мыслей об этой женщине. А она всячески демонстрировала своё расположение и даже какое-то материнское ко мне отношение, трепала волосы, подтрунивала по поводу внезапной амнезии и убеждала, что всё поправимо, и скоро память вернётся.
Как же, держи карман шире. Некуда ей возвращаться. Егора больше нет. На его месте я, и мне ты, красавица, нужна сугубо для осуществления моих планов. В них не входит пахать на тебя и твою редакцию. И тем более поддерживать внеслужебные связи. Даже твоя магнетическая аура не изменит моего отношения. Ведьма.
В таком сумеречном состоянии очень хотелось убедиться в том, что мой талант и удача никуда не делись. А то закрадывалось подозрение, что своим прикосновением Алла лишила меня и того и другого. Аж мороз по коже.
В ресторан, попавшийся на пути, я заглянул практически случайно. Просто увидел, как на входе не пускают группку молодёжи и решил проучить сволочной персонал. А когда при виде красных корочек передо мной те самые двери распахнулись, я потребовал немедленной встречи с директором…
Опомнился только на улице, с полной сумкой деликатесов и денежным поощрением в кармане. И эти люди в наши дни ещё вздыхают по светлому образу почившего в бозе социализма. Ну ведь сами же и развалили. Ведь я-то зашёл на этот раз, чтобы спустить пар: рявкнуть и призвать к порядку. Даже узнавать не хочется, чего они мне напихали.
Вон урна, там и оставлю.
Я уже направился к намеченному месту последнего упокоения деликатесов из ресторана, как заметил зарёванного пацана лет восьми. Тот сидел на скамейке и размазывал по щекам грязь, тихо всхлипывая и с тоской глядя на окна дома через дорогу. Рядом никого. Потерялся что ли?
— Эй, шкет, ты чего? — остановился я.
— Боюсь домой идти, — прерывисто вздохнул он.
— Двойку схлопотал?
— Нет. Мать в магазин отправила, денег дала, а я…
— Потерял?
— Понимаете, мы всего-то мяч погоняли немного. А я куртку снял, чтобы не измарать. Мама сильно ругается, если грязному прийти. И вот, куртка на месте, даже авоська проклятая на месте, а денег нет. Я теперь боюсь идти. Попадёт.
— На, — протянул я ему мою поклажу, которую собирался оставить в урне.
— Что это?
— Продукты. Тебя ведь за продуктами отправили. Вот они.
— Но тут ведь много. Мне всего-то надо было…
— А это акция в честь праздника. Всем покупателям давали праздничные наборы. Тут всё очень вкусное. Давай, бери.
— Правда? — подскочил пацан.
— Правда-правда. Забирай, да я пойду, поздно уже. И тебя дома потеряли. Беги.
— Дяденька, вы волшебник?
— Можно и так сказать, — не стал я разочаровывать ребёнка.
— Спасибо!
Мальчишка поволок добычу домой, а я закурил и отправился восвояси. От сердца немного отлегло. Как мало надо, чтобы стать волшебником.
У Бориса меня ждал сюрприз. Крис, изнывающая от нетерпения, жаждала приватной беседы.
Подмигнув Борису, я повёл своего новоиспечённого агента в кухню. Послушаю, что интересного скажет.
— Есть новости, — таинственным тоном сообщила она.
— Выкладывай, — махнул я рукой, прицениваясь к сковородке с жарёхой. Не знаю, что это, но запах божественный. Боря, ты мой ангел-хранитель. Не съеду я от тебя никуда.
— Сегодня прошёл слух, что Малиновского выгнала жена. Застукала с любовницей, или что-то такое.
— Золотце, ты чудо! — рассмеялся я. — Боря! Ты должен это слышать! Поди сюда, послушай весть из первых рук. Боря, ты срочно должен поцеловать эту девушку!
— Что? Что случилось? — примчался на зов мой кормилец.
— Крис, расскажи ему, — ухмыльнулся я.
Крис нахмурилась. Принцесса изволила гневаться. Ревнует, что ли?
— И чего молчим? — накладывая себе порцию Борькиного жарева, спросил я.
— Ты… ты говорил, никому ничего не рассказывать! А сам!
— Так вышло, что Борис в курсе этого дела. И я в любом случае поделюсь с ним информацией. Но мне хотелось, чтобы твои первые достижения разделил и твой друг. Опять же, двойная порция похвалы лучше, чем от одного меня.
Так и быть, Крис поделилась принесёнными на хвосте новостями. Боря натурально обалдел.
— Вот видишь, — пихнул я его в бок. — Сработало. А ты ещё писать не хотел.
— Признаю, ты гений коварства.
— А мне вы не расскажете? — выпятила губу Крис.
— Прости, дорогуша, но нет. Меньше знаешь, крепче спишь.
— То есть, я зря работала?
— Ну что ты. Очень даже не зря.
— Так ты меня берёшь? Я хочу ещё одно задание. Это было слишком лёгким.
— А кто тебе сказал, что оно выполнено?
— А разве нет?
— Нет. Ты продолжаешь наблюдать за Малиновским и накапливать базу данных о нём.
— И сколько мне ещё этим заниматься?
— Столько, сколько нужно. Если ты считала, что жизнь секретного агента состоит сплошь из погонь и перестрелок, так я тебе авторитетно заявляю — это не так. А если тебе не хватает нагрузки и драйва, то сделай упор на сближение с нашим объектом. Постарайся так устроить, чтобы один из экзаменов у тебя принимал Малиновский.
— Но он у меня ничего не ведёт!
— Хорошо, если для тебя это сложно, поручу Борису.
— Борису⁈ Но он даже не учится в нархозе.
— А кто сказал, что будет легко? Я в него верю, он справится. Ещё вчера Малиновский был счастливым семьянином, а сегодня он презираемый всеми бомж, с позором изгнанный женой. И кто это устроил, как ты думаешь?
— Да, но…
— Боря, цыц! Тебе слова не давали. Иди лучше одевайся на выход. Надо проводить девушку домой, уже поздно. Заодно проветришься и подумаешь, как тебе попасть на сдачу экзамена к Малиновскому.
— Эй, это моё задание! — уперев руки в бока, заявила Крис.
— Уверена, что справишься?
— Если Боря может из другого института попасть на экзамен к нужному человеку, то уж мне и вовсе стыдно не справиться.
— Хорошо, оставим эту миссию тебе. Боре пора переходить на следующую ступень.
Распушившего хвост очкастого донжуана я поймал на выходе за пуговицу и шёпотом пообещал уши оборвать, если он распустит язык.
— Помни, дружище, я тебе устроил вечернюю романтическую прогулку не для того, чтобы ты болтал о моих делах. Скажешь ей хоть слово, и завтра она тебя видеть не захочет. Ты знаешь, я смогу это устроить.
— Знаю. Будь уверен, я ничего не скажу.
— Ступайте, дети мои. Но помните: молчание — золото! Крис, это касается вас обоих.
Наутро я одевался с особым тщанием. Важный день. Как следует побрился. Позаимствовав из дедушкиной гардеробной отличный коричневый костюм и рубашку к нему, огляделся в зеркале. Неплохо. Спасибо деду-химику, толк в одежде он знал. С особым тщанием начистил ботинки кремом «Люкс». С причёской сильно заморачиваться не стал — зайду в парикмахерскую, всё равно надо постричься.
Первым пунктом моего крестового похода стала воинская часть, которая находилась в отдалённом районе города. Она и в наши дни там находится, и в военном городке мало что изменилось в плане инфраструктуры. Те же серые панельные пятиэтажки, одна-единственная остановка транспорта. Количество асфальта примерно то же самое, размер луж тоже. КПП, плац, казармы, полигон для стрельбищ. Пару раз мы сюда ездили, так сказать по обмену премудростями. Так что расположение помню.
Моя задача была проста и незатейлива — передать поздравление командованию. Но оставить его на контрольно-пропускном пункте могли и комсомолки. Мне нужно было попасть на территорию, чтобы вручить конверт лично. Дежурный лейтенант при виде моего удостоверения замешкался и набрал внутренний трёхзначный номер. Говорил он за стеклянным окошком и негромко, но выражение на лице и без звука читалось. Впечатлён парень. Кого вызовет?
— Сейчас сюда подойдут, распишитесь пока, — придвинул он мне журнал.
— Это что?
— Виноват, порядок такой.
Я черкнул максимально неразборчивую закорючку. Не хватало ещё подписями раскидываться. Может и не выгорит ничего, а улика останется.
Уставившись в окно, я вспоминал, кого из командного состава этой части знал в прошлой жизни. Возможно, кто-то из них прямо сейчас лопоухим пацаном бегает по плацу. Или взять этого прыщавого лейтенанта, что сверлит взглядом мою спину. Станет он генералом? Надо, надо дружить с военными. Армия — это сила и мощь. И практически бесконечный резерв всего — от провизии до бронетехники.
На плацу маршировали парадным строем. Командир громко материл хромых куриц, которые по недоразумению попали в бравые ракетчики.
Минут через пять вошёл майор лет на пять-семь помладше меня-прошлого. Испарина на лбу выдавала спешку. Бегом бежал, не иначе.
— Здравия желаю! Замполит Васильев, — представился он.
— Майор Казаков, прибыл из столицы.
— Командование в разъездах перед праздником, уполномочен вас принять, — пригласили меня на территорию.
Врёт. Вот врёт же как дышит. Только зачем? Ну не хочет командование тратить своё время на залётного майора, так и скажи. Я сам на твоём месте был, и точно так же сплавляли на меня неудобных гостей, когда сами связываться не хотели.
Ладно, попробую колупнуть. Вдруг получится расколоть.
— Прискорбно. Хотелось лично побеседовать.
— Можете мне изложить суть дела, я всё передам. По какому, так сказать, профилю вы прибыли?
— Собственно, вот, — выложил я конверт с изображением Георгиевской ленты. — Поздравление командования вашей части с Днём Победы.
— И всё? — недоверчиво уставился на изображение ордена Отечественной войны Васильев.
— Так точно. А что ещё?
— И ничего такого? — неопределённо покрутил он в воздухе рукой.
— Ничего, — рассмеялся я. — Человек я новый, только прибыл. В порядке знакомства хотел лично передать.
— Командированы к нам?
— Новое отделение. Назначен заместителем начальника.
— Поздравляю с повышением, — понятливо кивнул он.
— Благодарю, — подыграл я.
Ну да, возраст же. Он сейчас про себя пытается угадать, сколько мне лет, и что я такого совершил, чтобы получить майора и заместителя начальника. Могу даже рассказать реальную историю из прошлой жизни, за что мне его дали. За банду братских, которые держали в страхе немаленький город, а под суд если кто и попадал, то из мелких сошек. Главари раз за разом уходили от ответственности. А я их взял тёпленькими. Со всей доказательной базой. Бери и сажай.
Мне кинули звание как кость собаке, чтобы не рычала. Потому что след преступных деяний банды уводил в структуры власти. Тогда-то я и свёл знакомство с Аллой свет Викторовной. От воспоминаний настроение начало портиться, поэтому я внёс предложение:
— Покурим?
— Давай, — махнул рукой Васильев, наблюдая, как мне такой резкий переход. — Ничего, если на «ты»? Ненавижу эту казёнщину.
— Да брось. Сам не люблю. Сева, — протянул я руку.
— Дима. У вашего предприятия какой профиль? Разведка?
— Контрразведка. Особо распространяться не могу, сам понимаешь.
— Понимаю. Значит всё-таки по делу.
— Ничего, успеется. Понимаю, перед праздником не до того. Но работать будем плотно, я думаю. У меня в разработке ряд граждан и организаций.
— Ты в другой раз по звонку приезжай. Опять же мундир, награды. Генерал-лейтенант Ильин въедливый товарищ.
— Да говорю же, по пути заскочил, поздравление передать. Всё будет. Письмо должны прислать, тогда и будем работать. А насчёт мундира неприятность вышла. Даже не знаю, когда теперь получу обратно. А тут парад ещё на носу.
— Что случилось?
— Казус со мной приключился. Только никому. С женой поругался, она вроде как ушла и решила подгадить напоследок. Все вещи попрятала, а сама уехала к матери в Ташкент. Я из командировки приезжаю, устал как чёрт, а дома ни носочка, ни платочка. Записка лежит: я мол всё выкинула. Вот, только этот костюм и остался. И ведь знает, как я костюмы не люблю. А у меня уже билет куплен, некогда в прятки играть. Так и поехал.
— Как я тебя понимаю, — вздохнул Дима. — Моя — такая же стерва, иногда такие фортели выдаёт, нету мочи уже терпеть. Идём к интенданту, поможем твоей беде.
— Да ну, ты брось.
— Идём-идём. Подумаешь, форма. Для хорошего человека не жалко. Оденем тебя в лучшем виде.
Мы наведались на склад, где мне выдали полный комплект офицерской форменной одежды.
— Вот теперь вижу, что русский офицер. Выправка у тебя хоть куда.
— Ну спасибо, выручил. На следующих выходных проставляться буду на новом месте службы, приходи.
— Приду. Где, когда?
— Ресторан «Арктика». Черкни номер, как по времени утрясу, так сообщу.
«Арктика» — это мои вчерашние клиенты. Я теперь с них не слезу. Как миленькие устроят мне торжественный обед. Директор вчера душу продать обещался. Пусть продаёт. Тем более, когда я ему список приглашённых озвучу. И продаст, и проследит, чтобы всё по высшему разряду.
Я напомнил новому приятелю, чтобы открытку не забыл передать, и двинулся дальше.
У меня ещё оставались четыре открытки. Я решил, что свежедобытую халявную форму грех не пустить в дело. В городскую администрацию тропка уже проторена, пора расширять круг знакомств. Следующей целью были председатель горисполкома и первый секретарь горкома КПСС.
С формой стало совсем хорошо. Женщины приветливо улыбались, мужики уважительно поглядывали.
В приёмной председателя горисполкома я столкнулся с комсомолкой Люсей.
— Всеволод Иванович, какой вы представительный! — воскликнула она, восхищённо оглядывая меня.
— Вы тоже сегодня нарядная, — вернул я комплимент.
Девушка растаяла.
— Спасибо. Это я с репетиции. А вы не к нам? Все в разбеге.
— На этот раз не к вам, — улыбнулся я.
— Ну я пойду. Забегайте, будем рады, — пригласила добрая девушка Люся.
— Непременно.
— Вы ко мне? — выглянул из кабинета мужчина с проседью и цепким взглядом. На двери висела табличка «Председатель городского исполнительного комитета совета народных депутатов» Шашков Артур Ильич.
— Майор Казаков, — представился я. — К вам с поздравлением от нашего предприятия.
Председатель принял конверт и вынул из него открытку.
— Предприятие с номером почтового ящика, — покивал Шашков. — И без названия. Настолько секретное?
— Так точно.
— Не слышал. И давно вы у нас?
— Не очень.
— В самом деле? А мне показалось…
— Артур Ильич, ну что это такое! Парад на носу, а они затеяли канаву копать! — ворвался в приёмную Салицкий. — О! Товарищ Казаков, я вам не помешал?
— Юрий Михайлович, — пожал я руку. — Не помешали. Я на минутку, дел невпроворот. Ещё на химкомбинат ехать.
Шашков переводил взгляд с одного на другого. Рыбка заглотила наживку. Можно двигать дальше, этот готов. А мне ещё предстоит один кабинет здесь, после которого пересечь сквер наискосок и посетить вторую администрацию — областную.
Оба партийных функционера, к которым я зашёл, отсутствовали на месте, о чём поведали мне очаровательные секретарши в обеих администрациях — городской и областной.
У коллеги Шашкова из области секретарша мило чирикала с каким-то мужиком, который тут же подписывал кипу документов из папки «Отдел по культуре». Мужик при взгляде на меня изменился в лице, что я сперва расшифровал как помеху личной жизни. Он тут кадрил секретаршу, а я так некстати вломился. Взглянув на него повнимательнее, я понял, что неправ. Я его интересую больше рыжей секретарши. Нечасто военные заглядывают?
Пообещав зайти позже, мужик бросил недописанную папку и выскочил за дверь.
И тут меня стукнуло — я же даже удостоверение не успел вытащить. С чего ему так на меня реагировать? Это может означать только одно — он меня узнал! Точнее, не меня, а Егора. Оставив секретарю открытку, я козырнул и бросился за незнакомцем. Если некто при виде знакомого человека в незнакомой одежде предпочёл свалить вместо того, чтобы попытаться выяснить недоразумение, значит, у него есть на о причины. И чует моё сердце, причины эти напрямую связаны с последним делом журналиста Волоха.