— Я своих убеждений не стыжусь, — отчеканил сэр Морис.
— Разумеется, милый, — подхватила Салли.
— Я, кстати, тоже, — вставил Ник.
— Уани, — повернулась к нему Салли, — вот вы — человек молодой и находитесь, так сказать, по другую сторону баррикад. А вы что об этом думаете?
Уани бросил на Ника быстрый лукавый взгляд.
— Думаю, Ник прав, — начал он, — в наше время всем надо соблюдать осторожность. Сейчас для беззаботности не может быть никаких оправданий. — Он грустно улыбнулся. — Особенно жаль мне детей — знаете, младенцев, которые с этим рождаются.
— Да, ужасно, — согласилась Салли.
— Может быть, я немного старомоден, но, честно говоря, меня воспитали в убеждении, что до свадьбы секс просто недопустим.
— Именно так я и думаю! — согласился сэр Морис так яростно, словно Уани с ним спорил.
Ник, у которого чесался язык, осмелился возразить только:
— Но если понятно, что человек никогда не женится…
— По-моему, современный мир просто помешался на сексе, — заключила Салли.
— Так оно и есть, — ответил Уани.
На следующее утро Джеральд и Кэтрин о чем-то повздорили внизу, у бассейна. О чем шла речь, Ник не слышал. Он удивился, что сразу после смерти Пэта, когда Джеральду следовало бы быть осторожнее, он позволяет себе кричать на дочь — но в то же время, подумалось ему, это естественная разрядка после напряжения, вызванного печальной вестью. Днем об этом никто больше не упоминал.
После обеда, когда Ник пошел к себе наверх, Кэтрин отправилась за ним — в нескольких шагах позади, так что оставалось непонятным, идет ли она с ним или сама по себе. Оглянувшись, Ник понял по ее лицу, что она что-то замышляет. Он оставил свою дверь открытой, и несколько секунд спустя она показалась на пороге.
— Привет, дорогая! — сказал Ник.
— Хм… еще раз здравствуй, дорогой. — И Кэтрин с загадочным видом скользнула глазами по комнате.
— Как ты?
— Нормально, вполне нормально… просто прекрасно.
Ник ласково улыбнулся. Сейчас на лице Кэтрин не было ни следа горя, казалось, ее даже рассердил его вопрос: видимо, подумал Ник, смерть Пэта уже осталась для нее в прошлом. Пожалуй, в этом есть смысл: выражаешь свои чувства бурно — и избавляешься от них раз и навсегда. На Кэтрин были тугие белые шорты и свободная серая майка Джаспера, сквозь которую тревожно просвечивали маленькие груди. Никто еще не заходил к Нику в комнату, и в ее появлении было что-то интимное и приятно неловкое, словно в первом свидании. Она села на кровать, попрыгала, проверяя пружины.
— Бедняга Ник, вечно тебе достаются самые жалкие комнатушки.
— Мне моя комната нравится, — оглянувшись, возразил Ник.
— Раньше я здесь жила. Представляешь, сюда селили детей. Боже, ты только взгляни на эти картинки!
— В самом деле, акварели мрачноватые.
Речь шла о двух немецких акварелях на стенах: на одной, под названием «Осень», статная женщина наполняла передник маленькой девочки плодами земными, а на другой, называвшейся «Зима», люди в красных куртках катались на коньках и прицеливались из ружей, а высоко над ними, на голой ветке дерева, пела какая-то неопределимая птица. Трудно сказать почему, но в картинах и в самом деле чувствовалось что-то зловещее.
— Но зато ты здесь совсем рядом со своим другом.
— Да, по ночам слышу, как старина Уради храпит, — почти искренне ответил Ник и присел за стол.
— Кстати, твой старина Уради мне, пожалуй, нравится, — заметила Кэтрин.
— Он вообще славный парень.
— Мне всегда казалось, что он просто избалованный богатенький мальчишка, но, оказывается, нет. Он даже довольно забавный.
— М-да… — согласился Ник, в глубине души считавший, что сам он куда забавнее Уани.
— И какой странный! То ходит мрачный, ни на кого не смотрит, как будто витает где-то в облаках, а то вдруг оживляется, начинает веселиться и всех смешить.
— Понимаю, о чем ты, — с осторожным смешком ответил Ник. — К этому легко привыкнуть.
Кэтрин откинулась на диване и вытянула ноги.
— Во всяком случае, могу только порадоваться, что я не его невеста.
— Думаю, она к этому тоже привыкла.
— О да, время у нее было, это уж точно!
Ник принялся поправлять книги на столе: подровнял блокноты, поплотнее прикрыл гей-путеводитель «Спартак» мемуарами Генри Джеймса. Он понимал, что Кэтрин зашла не просто так, поболтать. Она снова огляделась вокруг, а затем встала и закрыла дверь, показывая, что готова перейти к делу.
— Знаешь, старина Уани заставил меня задуматься, — сообщила она.
— О чем?
— Он же очень симпатичный, правда?
— Хм…
— Ну признайся, неужели он тебе ни капельки не нравится?
Ник с усилием улыбнулся.
— Есть немного, — признался он.
— Так вот, у моего Джаса есть теория, — объявила Кэтрин, возвращаясь на диван.
— Правда? Я бы не стал слепо доверять теориям твоего Джаса.
Кэтрин как будто и не заметила, что Ник говорит совсем как ее отец.
— Может быть, он и ошибается, но… знаешь, Джаспер очень наблюдателен… хотя ты, наверное, мне не поверишь… ладно, в общем, он думает, что Уани педик.