— Знаете, — сказала Розмари, — он ведь не оставил завещания.
— Да… конечно, он ведь был так молод! — ответил Ник и нахмурился: при мысли о том, что Лео мог оставить ему что-нибудь на память, глаза его снова наполнились слезами.
— Мы его кремировали, — сказала Розмари. — Мне кажется, он именно этого хотел. Хотя мы никогда его не спрашивали. Понимаете, просто не могли.
— Понимаю, — сказал Ник и почувствовал, что все-таки плачет.
Вернулась Джемма с восклицанием:
— Сходи в туалет, посмотри, там такое!..
Розмари слабо улыбнулась в ответ.
— Или это фотомонтаж? — продолжала Джемма.
— А-а! — сказал Ник, обрадованный неожиданной сменой темы. — Нет… нет, все по-настоящему.
— Там, на фотографии, он танцует с Мэгги!
Снимок с Серебряной Свадьбы: Ник — потный, раскрасневшийся и совершенно счастливый, а госпожа премьер-министр смотрит на него с явной опаской, которой он «вживую» не замечал. Едва ли Джемма уловила само-иронию, заставившую его повесить этот снимок в туалете.
— Так вы с ней знакомы? — поинтересовалась она.
— Да нет, нет, просто тогда, на приеме, я много выпил… — пробормотал Ник, словно такое могло случиться с каждым.
— И, держу пари, вы сегодня за нее голосовали? — не унималась Джемма.
— Нет, — угрюмо ответил Ник. На Розмари это, кажется, не произвело никакого впечатления, и он добавил: — Помните, я обещал вашей маме, что, если познакомлюсь с леди, непременно потом расскажу; что она за человек?
— Не помню.
Он неуверенно улыбнулся.
— Как она… это пережила?
— Вы же знаете, какая она, — ответила Розмари.
— Я ей напишу, — пообещал Ник. — Или съезжу ее навестить. — Ему представилась миссис Чарльз среди своих брошюрок, со шляпкой на спинке стула, вспомнилось, что в прошлый раз ему не удалось ее «очаровать» — и он почувствовал, что действительно хочет с ней увидеться. — Я ее помню, она замечательная.
Розмари бросила на него быстрый острый взгляд и молча поднялась со стула. Уже собирая вещи, она решилась сказать:
— Вы ведь и раньше так говорили, верно? После того, как у нас были.
— Что?
— Лео нам рассказывал, вы ему сказали, что мы «замечательные».
— Правда? — переспросил Ник, сразу остро и болезненно это вспомнивший. — Ну что ж, надеюсь, вы на меня не в обиде. — Он чувствовал, что Розмари пришла сюда с подсознательным желанием возложить на него вину за смерть брата, и теперь, когда он оказался ни в чем не повинен, невзлюбила его еще сильнее. — Она ведь не знала, что Лео гей, верно? Помню, она говорила, что хочет увидеть его у алтаря…
— Ну что ж, он почти пришел к алтарю, — с жесткой усмешкой ответила Розмари, словно найдя наконец, на кого свалить вину — на мать. — По крайней мере, создал семью. Только с мужчиной.
— Ужасно, должно быть, узнать таким образом…
— Она так и не может в это поверить.
— Что он умер?
— Что он был геем. Это же смертный грех. — Эти два слова она произнесла с резким, почти карикатурным ямайским акцентом. — А ее сын не мог быть грешником.
— Никогда не понимал, почему это грех, — тихо проговорил Ник.
— Смертные грехи — самые страшные, — пояснила Джемма.
— Что ж, по крайней мере она не считает, что СПИД — это кара Господня.
— Для грешников — кара, — уточнила Розмари.
А Лео просто сел на сиденье в туалете, на котором до этого посидел какой-нибудь безбожник-социалист.
— Или попил с безбожным социалистом из одного стакана, — добавила Джемма.
«Зачем они над ней насмехаются?» — подумал Ник. Он попытался представить себе опустевший дом, подавленный скорбью, чувством вины и невысказанными обвинениями… и не смог.
— Она принесла его обратно домой, — сказала Розмари.
— В каком смысле?
— Принесла урну домой и поставила на каминную полку.
— А-а… — Ник был так потрясен, что залепетал — Да, помню эту полку, над камином, у вас там стояли Иисус, и Мария, и кто-то еще…
— Иисус, Дева Мария и святой Антоний Падуанский… а теперь и Лео.
— Что ж, он оказался в хорошей компании, — выдавил Ник.
— Точно, — усмехнувшись, подтвердила Джемма. — Кошмар какой-то. Я там больше не бываю, не могу этого выносить.
— Говорит, ей нравится думать, что он все еще здесь.
Ник вздрогнул, но сказал:
— Мне кажется, стоит с пониманием отнестись к таким фантазиям, она все-таки потеряла сына.
— Эти фантазии ей не помогают, — отрезала Розмари.
— А нам не помогают тем более, верно, малыш? — добавила Джемма и погладила Розмари по спине.