— Магия, Зет, жалкая и ограниченная. Ограниченная фантазией богов! Кхе-кхе! — закашлявшись, сиплым голосом произнес старик, укутанный во множество слоев одежды. — Я знаю, какие догадки могли прийти тебе в голову. Отринь их к черту! Дар… Это возможность и ограничение. — высунув свою иссохшую костлявую руку из-под плаща, продолжал старик.
— Предлагаешь сдаться? — спросил я.
— Оо, нет, нет-нет-нет, тебе запрещено сдаваться. В отличие от нас, жалких рабов божьих, ты не скован цепями! — прокричал старик и скривился.
— О чем ты?
— О чем я? Хе-хе-хе, они глупы, Зет, но сильны. Они ошиблись, и получился ты. Ты будешь тем, кто положит конец их правлению! Собирай силу, малец, сделай с ними то, что они сделали со мной! — сказал старик и приподнял подол плаща. Левая половина его тела напоминала засохший фрукт, грубая покрытая рубцами кожа обтягивала кости, в некоторых местах были шрамы, а по шее стекал гной с маленькими белыми червями.
— Насмотрелся? — продолжил старик. — Каждому по мере его, Зет. Я замахнулся на то, чем обладать не мог. И ты не сможешь… простым способом. Не пытайся учить магию сам. Используй их, получи дары, это единственный выход. — прохрипел старик, медленно поднялся со стула и поковылял к выходу из комнаты с разбросанными книгами и листами бумаги.
— Ну, что делать будешь? — спросил, стоящий в стороне Генрих.
— А разве есть варианты?
— Имперский архимаг, Олдрик, точнее бывший архимаг. Я повстречал его с десяток лет назад, тогда он выглядел немного лучше. Он мало кому рассказывает о то, что с ним произошло, но слухи среди таких, как мы, ходят. Говорят, он почти смог использовать магию элемента смерти после множества исследований и опытов, но провалился. Его вины в этом не было. Как он и сказал, дар не только дает силу, но ограничивает, запрещает использовать другую магию. Орфен попытался обойти ограничение, но был наказан.
— Об этом я и говорю, вариантов нет, придется последовать словам старика. — вздохнув, сказал я.
— Ты всегда можешь рискнуть. Возможно Уроборос поможет, но это всего лишь вероятность. Я бы не советовал пытаться, однако решать все же тебе. — похлопав меня по плечу, сказал Генрих и сел за свой стол, начав разбирать многочисленные бумажки.
После нападения жнеца прошло несколько недель, пока Бьянка находилась на лечении в поместье, я всё так же ходил в академию. В тот же день, когда вернулся с ней в поместье, я наведался к Генриху и спросил, есть ли у него знакомый, разбирающийся в магии. И вот сегодня я наконец встретился с ним, архимагом Олдриком. Как я заранее узнал, он считается погибшим вот уже лет двадцать. Говорят, что одно он не смог совладать со своим новым заклинанием, которое в итоге разорвало его на мелкие кусочки. Скрыли ли информацию или никто и вправду не знал, что случилось на самом деле, я не знаю, но старый архимаг всё еще жив и оказался таким же как я и Генрих. Я верю его словам, хотя скорее даже не словам, я верю шрамам на его теле. А значит мой план обучиться магии без даров был изначально обречен на провал. Но ситуация не безнадежная, как и сказал Олдрик, мне нужно воспользоваться своей особенностью, получить все дары, и магия станет подвластна мне полностью.
Хоть времени у меня и предостаточно, я хочу добраться до ответов как можно быстрее, а значит не стану тратить его на попытки получить не такие уж и полезные дары. За следующие четыре года я возьму только то, что нужно и наконец отправлюсь в Срединные земли.
Вернувшись в поместье я сразу направился на тренировочную площадку и обнаружил там Бьянку, которая отрабатывала удары с мечом.
— Врач дал разрешение на тренировки? — спросил я, и, скинув стеганый плащ, стал разминаться.
— Конечно, не могу же я вечно валяться в постели! — бодро ответила Бьянка, но слова её прямо-таки сквозили неуверенностью, а звук быстро стучащегося сердца легко доносился до моих ушей.
— Можешь не пытаться лгать, знаешь же, что не получится. — ответил я и встал перед ней.
— Да как ты каждый раз понимаешь?! — возмутилась она, но всё продолжала махать мечом.
— Нападай, сам проверю, насколько ты здорова. — проигнорировав её вопрос я принял стойку и подозвал её рукой.
— Собираешь вот так голыми руками драться? Потом не оправдывайся! — ответила она и тут же сорвалась с место, направив кончик деревянного меча мне прямо в шею.
Я начал легко уклоняться от её выпадов и взмахов, одновременно следя за работой всего тела. Ритм сердца был в порядке, мышцы слегка ослабли после нескольких недель отдыха, но все раны закрылись.
Удар, удар, выпад, я ушел влево, схватил меч рукой и раздавил его в щепки. Быстро ушел Бьянке за спину, заломил руку и придавил девушку к земле.
— Ладно, здорова, можешь продолжать заниматься. — сказал я и пошел поднимать свой плащ.
— Подожди! — окликнула меня Бьянка. — Если спрошу, откуда у обычного температурного мага такая сила, ты ведь не ответишь?
— Прости, но нет.
— И, если спрошу, как смог одолеть жнеца, тоже? — неуверенно продолжила она.
— Да. — коротко ответил я, а Бьянка, услышав ответ, немного поникла и опустила глаза. — После полудня, когда заканчиваются занятия в академии, приходи сюда.
— Ч-что? Зачем?
— Помогу с тренировками.
— Ладно, с-спасибо! — немного робко ответила она и сразу же повеселела.
Вернувшись в свою комнату, я опять сел изучать фолиант, а именно магические дары. Таких даров оказалось не слишком много, во-первых маги четырех основных и производных от них элементов, они могут создавать свой элемент, придавать ему форму, задавать направление и скорость движения, но есть также похожие уникальные дары — повелители элементов, тоже подразделяются на повелителей огня, воды, льда и прочие, они в свою очередь способны выпускать гораздо больше маны, изменять большее количество свойств элемента, а также управлять не только своей маной, но и элементами в природе, например, повелитель воды сможет управлять речной водой, изменить скорость её течения или вовсе повернуть реку в другую сторону.
Оставшиеся дары, либо узкоспециализированные, как например артефакторы, что создают различные вещи, работающие на мане, либо же малоизученные, некоторые из которых и вовсе считаются дарами из легенд и приданий. Над получением вторых я и задумался. Есть, например, один дар маг созидания, владельцы которого сами не сильно понимают, как он работает, поэтому его даже не могут точно отнести к редким или уникальным дарам. Говорят, он позволяет создавать вещи различных форм и материалов из маны, причем форма, расположение и материал определяются в-основном воображением пользователя дара и количеством маны в нем. В теории можно было бы делать себе оружие прямо во время боя, или, например, создать огромный валун в теле врага, чтобы того разорвало. В любом случае, это лишь догадки, и неизвестно, как всё будет работать на самом деле.
Также есть еще один дар, который я хочу получить, уникальный дар воин Ареса, кто этот Арес, никто не знает, известно лишь то, что дар дает огромную силу и знания по управлению любым оружием. Его я и хочу совместить с даром маг созидания, а с получившейся силой уже можно будет отправляться в Срединные земли.
В фолианте Генриха также было представлено сравнение физических и магических сил в зависимости от редкости дара. Так обычный воин будет сильнее художника в полтора раза, редкий магический мечник сильнее воина чуть меньше чем в два раза, а уникальный воин Ареса сильнее магического мечника примерно в три раза, то есть владелец уникального боевого дара будет сильнее обычного человека в девять раз. С объемом маны всё примерно так же, уникальный дар больше редкого в три раза.
В общем, теперь осталось лишь придумать, как получить эти два дара. С воином Ареса всё должно быть просто, нужно начать учиться владеть другими видами оружия, чем я итак занимаюсь уже некоторое время. А вот с магом созидания посложнее, Генрих не написал никаких подсказок, так как слабо разбирается в магии. Придется думать самому.
* * *
По огромному лабиринту из сети промерзших коридоров хлюпают несколько пар сапог. Звук расплескивающейся воды эхом отражается стен из твердой засохшей земли. И словно в такт этому звуку кричат грешники, они поют реквием истязаемых душ.
Наверное, так и выглядит место, куда боги отправляют тех, кто грешил, тех, кто не верил в них. Но нет, это никакое не подземное царство, ни другой мир, а всего лишь несколько десятков метров вниз прямо под куполом Церкви, прямо под статуи богов.
Об этом месте мало кто знает. Знает императорская семья, знают самые высокопоставленные семьи, вроде герцогского рода Расселов, знает глава магической башни, знают и уже знакомые семеро священников во главе с первосвященником, которые проводили ритуал призыва героя. Вот только последние знают чуть больше, небольшой нюанс. В эту подземную тюрьму, «святилище исправления», как её официально называют, отправляют не неугодных богу, а неугодных самой Церкви.
Здесь из них пытаются выточить правильных людей, пытаются вбить им длинными гвоздями в ноги и руки учения Церкви. И методика исправления работает неплохо: языки, что не возносят молитвы богам, отсекают, руки, что не складываются в молебных жестах, прибивают к шестам, ноги, что не сгибаются в коленях, опускают в горящее масло. Тела половины быстро умирают, но их исправленные души отправляются к богам, чтобы переродиться вновь лучшими людьми. А другая половина исправляется быстрее и становится послушниками Церкви.
Пара месяцев такого исправления и разделяет людей на две половины. Но ведь всегда есть исключения.
— Подъем, тварь осколочная! — прокричал человек в балахоне и застучал связкой из десятков ключей по железным прутьям.
Внутри камеры в тени от факела мужчины что-то зашевелилось и начало пытаться встать. Мужчина искренне ненавидел это существо, ведь оно втерлось к Церкви в доверие, множество лет ело с ними за одним столом. Но потом все узнали о его истинной сущности — мерзкое чудовище, что отрицает саму смерть, мало того, оно еще и владеет святой силой. И этому все видели лишь одно объяснение — тварь сожрала священника и забрала его силу. Именно поэтому её теперь держат в этом святилище. Сначала её пытались убить, но сколько бы не резали, не жгли, оно всегда восстанавливалось. Сначала медленно, но чем больше её истязали, тем быстрее оно приходило в себя. Теперь даже оторванные конечности отрастают за считанные минуты. Поэтому Церковь прекратило пытки, дабы не сделать тварь еще сильнее.
Но мужчина в балахоне в тайне приходил к камере твари каждый божий день. Он считал, раз другие не справились, то вот он уж точно сможет избавить этот мир от такого богомерзкого существа. Каждый день он пытался убить существо всеми возможными способами: он перепробовал сотни ядов, вырывал самые важные органы из его тела, даже отрубал голову, но твари всё нипочем. И в последнее время мужчине стало думаться, что так даже лучше, ведь он получал истинное удовольствие от страданий твари. Одна лишь мысль о том, что сейчас оно страдает больше, чем от простой смерти, приводила мужчину в восторг.
Но иногда были и странные моменты, которые вводили мужчину в ступор. Когда после пыток у твари сохранялась возможность говорить, она начинала что-то шептать своим тихим и немного хриплым голосом. Иногда мужчине казалось, что тварь молила богов о чем-то. В её речи проскакивали строчки из известных молитв. Это приводило священника в ярость. Ему казалось, что тварь так издевается над ним и всей Церковью. И пытки начинались с новой силой.
С грохотом захлопнулась дверь, и послышался щелкающийся звук механизма в замочной скважине. Тварь наконец оставили одну. Постепенно её кости срастались и вставали на место, кожа, на которой виднелось множество старых шрамов, исцелялась от новых, отрастали зубы и волосы, а в отверстиях от проколотых глаз появлялась свежая плоть. Как только тварь смогла двигать руками, она сложила их ладонями друг к другу, как только ноги смогли двинуться, она согнула колени, как только язык отрос, тварь заговорила:
— Боги, услышьте, вот уже 374 день я исповедуюсь в своих грехах, каждый день пытаюсь понять их, но осознание всё никак не приходит. Я искренне молю о прощении. Мне нет дела до пыток, нет дела до оскорблений, но понимание того, что вы разгневаны мной, ранит прямо в самое сердце, истязает саму душу! П-простите меня, извините, м-молю, простите, простите… — слезные каналы наконец восстановились, и солоноватая жидкость ручьями покапала на сырую землю, а поток бессмысленных извинений всё продолжался.
Но мольбы существа никто не услышит, не услышит их император, не услышат священники, как не услышат и боги. Всё, потому что тварь обращается не к той стороне. Свет больше не примет её. Отыне лишь тьма будет обволакивать её тело.