никто
современник
патриот
реформатор
Швейцарии
XX века
основатель
будущего
что тем не менее наступит
никакой знаменитый беженец
не жил здесь или умер
приблизительно здесь во славу
нашего родного города.
никакой еретик не был
здесь сожжен, здесь не
была достигнута никакая
победа, никакая сага, восслав
ляющая нас, не требует здесь
памятника из камня, здесь
вспомним наши сегодняшние
деяния
этот памятник свободен
1967
здесь не покоится
никакой воин холодной
войны
этот камень, который
на нем, воздвигнут
во времена войны во
ВЬЕТНАМЕ
1967
Допрос I
А. Как ты относишься к насилию как средству политической борьбы? Есть люди, которые, как ты, носят очки и лично избегают драки, но применение насилия в политической борьбе одобряют.
Б. Теоретически.
А. Считаешь ли ты возможным общественные перемены без применения насилия или же ты осуждаешь применение насилия принципиально - как Толстой, которого ты сейчас читаешь?
Б. Я демократ.
А. Я вижу, что ты подчеркнул при чтении. Например: "Самые вредные люди повешены или сидят по каторгам, крепостям и тюрьмам... Казалось бы, чего же еще? А между тем распадение существующего строя жизни именно теперь и именно у нас в России все больше и больше приближается" 1.
1 Толстой Л. Н. ПСС, 1956, т. 37, с. 214.
Б. Написано в 1908 году.
А. Так как ты считаешь себя демократом, то я полагаю, что насилие господствующего класса в царской России тебе кажется неприемлемым.
Б. Да.
А. Считал бы ты в подобных условиях оправданным применение насилия, то есть контрнасилие?
Б. Толстой был против.
А. Я спрашиваю тебя.
Б. У нас нет таких условий. Можем ли мы вообще еще говорить о господствующих классах, как при Толстом, и, значит, о людях, которые, с точки зрения господствующих классов, опасны и подвергаются преследованию насилием, вызывающим контрнасилие? Сегодня у нас положение благополучное, по сравнению с царской Россией, по сравнению хотя бы с Испанией, или Португалией, или Грецией... Опасных, с точки зрения большинства, людей не вешают, едва ли сажают в тюрьмы, разве только они преступают законы; но не из-за их образа мыслей. Из-за образа мыслей человека могут ожидать неприятности, но не более того; осложнение карьеры, но не ссылка, не лишение прав. Возможно, человек потеряет место учителя; увольнение, но не запрет на профессию. Поношение в официальной печати и как следствие - осуждение за столом завсегдатаев кафе, но никак не приговор государственных органов. Свобода мнений гарантируется конституцией. Равно как и право на забастовки; рабочие могут предъявлять свои требования, с ними ведут переговоры, они не крепостные. И если кто-то вообще не хочет работать, он может бить баклуши; никакого принудительного труда. А если кто-то все же желает перемен, он может заявить об этом публично; его не примут в высшую школу, не возьмут на телевидение, возможно, телефон его будет прослушиваться, но он может сказать то, что хочет. У него даже не заберут паспорта. Повторяю: никакого лишения прав. Там, где государство выступает покровителем, такие люди, разумеется, неугодны; это неприятно, но это не насилие; с ними ничего не случается, когда они переходят улицу. Опасные, с точки зрения большинства, эти люди сохраняют даже право голоса; решает большинство. А перед законом все равны, бесправные и всесильные. Если кто-либо из этих людей надеется, что он станет судьей, он ошибается, но из-за этого его не арестуют, не подвергнут преследованиям и т. д., короче говоря: репрессии применяются вполне в рамках правового государства.
А. Ты за правовое государство?
Б. Я за правовое государство.
А. Что ты под этим подразумеваешь?
Б. Что никто не подвергается произволу и насилию тех, кто в данный момент более силен, право для всех, порядок, гарантирующий улаживание общественных конфликтов без актов насилия.