Ночь прошла без сна.
Нас пригласили на ужин в огромный зал, где стоял большой стол. Такого количества людей одновременно я никогда не видела. Около пятнадцати человек. Это очень много. В комнате сразу стало тесно и отвратительно запахло потом и грязной одеждой. Запах жареного вытеснил вонь, но мне не удалось отделаться от ощущения мерзости. Приготовленная руками, а не на продуктовой базе еда оказалось, действительно вкуснее. Это единственный плюс за день.
Мне стыдно за произошедшее перед Марком, но он делает вид, что всё, по-прежнему, в порядке. Не в порядке. Я чувствовала. Это было больно и неприятно, но потом пришло облегчение. Мой привычный мир вернулся. Я благодарна Марку за то, что он не стал говорить банальности и элементарно молчал. Адам остался в комнате, не сопроводив нас на общий ужин. Я его понимаю, ему ни к чему.
Мне нужен мой ноутбук. Я хочу связаться Максом, с Войшурвицем, узнать, как сказались на них последние события. Особенно на Максе. Мне необходимо это, я не знаю, почему. У меня нет объяснений моим иррациональным желаниям. Возможно, это дружба? Любовь? Точно нет. Что такое любовь? Надо спросить у Марка. Он, наверняка, знает, ведь он был женат на биологической женщине. Если не из-за любви, то тогда почему? Зачем пускать в свою жизнь чужого человека, позволять ему быть рядом двадцать четыре часа в сутки, терпеть его несовершенства, чувствовать запах, и мириться с чужой точкой зрения постоянно. Зачем это нужно? Для воспроизводства есть программы репродукции, когда ты не обязан терпеть партнёра. Зачем?
Этот вопрос я задала ему, когда мы вернулись в свою комнату под конвоем из двух военных. Он устроился в своей постели и закинул руки за голову.
— А зачем тебе это знать, Колючка? — усмехнулся он, не поворачивая головы, — ты словно с другой планеты.
Возможно. На моей планете нет места чувствам и совсем не обязательно иметь сожителя, чтобы реализовать свою функцию. Так живёт восемьдесят три процента жителей мегаполиса. Быть может, это ты с другой планеты, Марк?
— Это неправильное определение, — сказала я, — я отвечаю требованиям современного общества.
— Точно, требования, — согласился Марк, бросая взгляд на замершего у стены сима. Адам ушёл в гибернацию, чтобы сэкономить заряд батарей. Я так и не выяснила, на каких элементах он работает.
— Скорее я им не отвечаю, Колючка.
— Почему ты никого не называешь по имени? — мне интересно. Хочется узнать его лучше, если это возможно, если он позволит. Яркий свет полной луны бьёт в окно, освещая комнату и частицы пыли в воздухе.
Марк молчит, потом вздыхает.
— Не хочу привязываться, — бросает он. — Всегда легче отрезать от себя человека, если не знаешь его имени, да? На этот счёт даже есть теория. О расчеловечивании.
— Зачем отрезать? — мы лежим параллельно друг другу и оба смотрим в потолок.
— Затем, Колючка, так надо…
Я понимаю, почему.
— Как ты понимаешь любовь?
— Чего? — Марк смеётся.
— Любовь, как ты понимаешь это понятие.
— О, Колючка, — я почти вижу, как Марк закатывает глаза, — ты вышла на новый уровень, да?
— Ответь.
— Любовь… — Марк пробует слово на вкус, — кто-то считает её болезнью, кто-то величайшим благословением.
— А ты? Как ты охарактеризуешь её?
— Она… Дарит крылья, а потом, когда ты поднимаешься к небу, рвёт их в клочья. И ты летишь с высоты, и понимаешь, что всё было ошибкой. Что её больше нет… И никогда не было. Она та ещё сука, Колючка.
— Ты любил свою женщину?
— Машку? — Марк замолкает на доли секунды, потом вздыхает, — думал, что любил. Не хочу об этом.
— Хорошо, — мы лежим в тишине, слушая как где-то далеко что-то щёлкает.
— А ты, Колючка? — Марк поворачивает ко мне голову, — ты любила?
— У меня нет чёткого определения этой функции, поэтому не могу сказать со стопроцентной вероятностью, что это было. Наверное я любила Энн.
— А Энн, это кто?
— Моя биологическая мать, она погибла недавно.
— Сожалею, — ну, вот снова, даже Марк строит баррикады из слов.
— Не надо, — я сжимаю зубы, — я найду того, кто виноват в том, что её ДеКа проигнорировал свою прямую функцию.
— Так вот в чём дело? — усмехается Марк, — это жажда мести? Колючка, ты хочешь отомстить?
— Я хочу вернуть свою жизнь. Эти две функции можно решить одним действием. К этому я буду стремиться.
Марк замолкает, и мне кажется, что засыпает. Но мне не спится. Я должна узнать, что с Максом. Мне нужно вырвать лэптоп из рук этих дикарей.
— Знаешь, — Марк, он не спит, — Станиславский два века назад сказал, что любить, значит, хотеть касаться. Думаю, здесь скрыт сексуальный подтекст, как думаешь, Колючка? Кого бы ты хотела коснуться?
Что за чушь? Я ненавижу физический контакт, он вызывает во мне брезгливую оторопь. Значит ли это, что я не способна любить? Это глупо. И я говорю об этом.
— Может быть, — соглашается Марк, укладывая голову удобнее на собственных ладонях. — Я бы не хотел. Никого не хотел бы… коснуться.
— Мне надо выяснить кое-что, — я должна ему рассказать, возможно, он сможет мне помочь, раз у меня отобрали все инструменты. А в мире на улицах Марк ориентируется лучше и быстрее меня.
— Что именно?
— У меня есть друг, Макс. Я хочу выяснить, что с ним.
— А что, есть предпосылки предположить, что с ним что-то случилось? — Марк иронизирует. Действительно смешно, это о нас надо сейчас беспокоиться, никак не о Максе, рейтинг которого в пределах статистической нормы. Но мне неспокойно.
— Мы говорили с ним о людях, тех, что ушли, — тянет говорить, не знаю почему. Может, это луна? Я читала в детстве, что у неё волшебные свойства. Теперь-то мы в чудеса не верим, они иррациональны и невозможны с точки зрения науки.
— Что?
— В сети словно остаются их слепки, копии.
— А, — Марк, кажется, согласен со мной, — я заметил, да. В этом деле, с Милутой Золлем.
— Да, именно с ним. Макс указал мне на это. Теперь я думаю, что так поступают со всеми. Что численность абонентов в сети в разы больше, чем физических тел в городе.
— Ты сейчас открыла врата в ад, — смеётся Марк.
— Почему?
— Только представь, что это значит.
— Что человеческая популяция в разы меньше, чем в официальной статистике?
— И что она постепенно переходит в виртуальное пространство, — соглашается Марк. Теперь он серьёзен, — а это значит, что… что… — он приподнимается на локте и смотрит на меня. В свете луны его глаза бликуют холодными огнями.
— Что город превратится в пустыню через пару десятков лет, — заканчиваю я, но Марк трясёт головой.
— Что Фатум появился не просто так.
— Спрос рождает предложение? — я не понимаю, к чему он клонит.
— Именно, именно, Колючка.
— Тогда получается, что это естественный процесс, сродни эволюции.
— Получается так, — Марк снова ложится, — только эволюция эта надуманная какая-то. Искусственная.
— Это закономерный процесс, его не остановить, — возражаю я. — Но даже если так, отключение систем жизнеобеспечения несовершенных человеческих тел — не правильно.
— Тебе легко говорить, ты — дитя нового мира.
— Почему ты не стал таким? Что тебя остановило?
— Не знаю, — Марк говорит тише.
— Поможешь мне с Максом?
— Если ты хочешь выбраться отсюда, то я, пожалуй, с тобой.
— Я не рассматривала это в таком контексте.
— А как ты планируешь это? «Извините, дайте позвонить?»
— Так нельзя? — удивляюсь я. Но, пожалуй, он прав.
— Завтра я поговорю с ними.
— Почему они тебя должны послушать?
— Не знаю, может, я буду очень убедителен? — Марк смеётся.
— А если нет?
— Тогда будем действовать по обстоятельствам. Только ты учитывай факт, что наши с тобой данные теперь в списке террористов.
— Я помню. Я что-нибудь придумаю.
— Не забудь согласовать с нами, мы теперь все в одной лодке.
— Мы не на море, — возражаю я.
— Это фигурально, Колючка. Образное выражение.
Я поняла. Он имеет в виду, что мои действия отразятся на нём и Адаме. Да, я постараюсь, Марк. Но не обещаю.
Итак, ночь прошла без сна. После разговора мы долго молчали. Я слышала, как мой сосед ворочается на своих матрацах. И этот звук меня раздражал. Очень. Но я не стала говорить ему об этом. Под утро Марк затих, и я задремала.
— Лин, — это Адам, я открываю глаза. Он склонился надо мной, у него озабоченный вид. — Нас просят пойти в штаб.
— Штаб? Какой штаб?
— Думаю, они называют так место, где мы были вчера.
— Почему ты не сказал это Марку?
— Он спит. Моя система диагностики несовершенна и даёт большую погрешность. Сенсорные датчики говорят мне, что у него повышен термальный фон.
— Что? — я его не понимаю. — Что?
— Температура выше нормы. Это не в моей компетенции, и не входит в мои функции, полагаю, экологичность в данном районе города не идёт ему на пользу.
Я осторожно приближаюсь к соседнему ложу. Марк спит и тяжело дышит.
— Я не стану его трогать, — я трясу головой. Ни в коем случае. Это и не моя функция. Нужен врач.
— Нам необходимо что-то предпринять. Здесь нельзя вызвать медицинскую службу.
— Ты же назначен компаньоном, сделай что-нибудь, — я забираюсь на свой топчан. Я не знаю, что нужно предпринимать в таких случаях. «ЭйчЭс» всё решает за нас. Даже здесь.
— Повторюсь, медицинское обслуживание не входит в мои функции. Я могу лишь оказать первую помощь.
— Позови этих! За дверью!
— Это ваше решение, Лин?
— Да, моё решение, позови!
Адам отходит и вежливо стучит в дверь, затем открывает и так же вежливо просит прислать доктора. В ответ ему слышен мужской голос, слов не разобрать. Я смотрю на своего соседа. Такого со мной ещё не было. Я не была в ответе ни за чью жизнь кроме своей, чтобы вот так, физически.
— Нам обещали помочь, — кивает Адам, возвращаясь.
— Насколько температурная отметка превышает условное состояние? — надо что-то сделать. Или сказать.
— На один градус, но повторюсь, здесь есть большая погрешность.
— Пончик, убери руки, — Марк просыпается сам, садится, трёт лицо руками.
— Как вы себя чувствуете, Марк?
— Бывало и лучше, — ворчит он, смотрит на меня и в глазах у него вспыхивает интерес. — Вы уже завтракали?
— Нет, мы ждём доктора, — вежливо отвечает сим.
— На хрена? — Марк с непониманием смотрит сначала на сима, потом на меня, — что происходит?
— Адам посчитал, что тебе нужна помощь, — отвечаю. С ним всё в порядке, видно же.
— Не лезь в другой раз, понял, Пончик? — огрызается Марк на сима и встаёт.
— Простите, я посчитал это необходимым, — оправдывается сим, — у вас повышена температура.
— Пройдёт, — Марк машет рукой.
— Нас ждут в штабе, — снова говорит Адам, пытаясь оправдать своё решение.
— Значит, пойдём.
Дверь открывается и входит биологическая женщина в военной форме с небольшим диагностическим чемоданом. Следом вваливается охранник и встаёт у двери.
— Добрый день, моё имя Анна, — вежливо представляется женщина, коротко кивая каждому из нас. Останавливает взгляд на Марке, — я нашла ваш медицинский файл.
— Это сэкономит нам время, не так ли? — усмехается Марк. Ему некомфортно.
— Да, думаю да, — женщина предлагает Марку пройти к окну и присесть на широкую доску. Дальше я не слежу. Любое обследование, даже если оно проводится без доступа к биологическому телу — дело личное. Я смотрю на Адама. Может, Марк прав, и симы человечнее нас? Сим заботится о своём напарнике даже больше, чем люди, его окружающие. Почему мы растеряли свою человечность? Что с нами стало? И что с нами теперь будет?
Мы ждём, пока Анна закончит обследование и Марк снова раскатает рукава своего комбинезона.
— Я введу комплексный препарат, он снизит температуру и даст анестезирующий эффект, — с профессиональной чёткостью чеканит Анна, — по-хорошему, ваше место не здесь, — добавляет она с долей теплоты.
— Я знаю, — обрывает её Марк, стараясь не смотреть в глаза, — у меня выбора нет.
— Я поговорю с Сергей Сергеичем.
— Нас отпустят? — я поднимаюсь на ноги.
— Не знаю, — Анна складывает свой чемодан и торопится уйти.
— Что ж, у нас есть план, пора его осуществить, — говорит Марк и подмигивает мне, когда мы снова остаёмся втроём в комнате.
— Не говори, что это было нарочно, — с сомнением отзываюсь я. Это невозможно. Я не поверю.
— Конечно нет, но нам это на руку, — Марк выходит за дверь и мы идём следом.
У Марка и правда дар убеждения. После обеда мы свободны в своих перемещениях. Он убедил этих дикарей, что мы не представляем для них угрозы. Правда, тот, в военной форме настаивал, чтобы Адам остался здесь и его разобрали на запчасти. Но Марк убедительно побледнел, и в дело вступила Анна, говоря, что ему не справиться без помощи, и сима оставили в покое. Нам позволили отправиться дальше, куда пожелаем. Разумнее было бы уходить дальше, в Гудрон-таун, чтобы удалиться от полосы разграничения, но у меня другие планы.
— Мой модуль связи снова работает, — сообщает Адам, когда мы скрылись за громадиной здания от блокпостов, — позвольте связаться с майором Квасцовым.
— Нет, — Марк качает головой, — не подставляй его. Выключи модуль.
Адам замирает на доли секунды.
— Мне отказано в доступе.
— Это ожидаемо, — соглашается Марк.
— Для системы тебя больше нет, — говорю я. Это же очевидно, едва он пропадает с радаров, его сразу записывают в отработанный материал, подлежащий утилизации. Спорить могу, где-то по управлению сейчас разгуливает ещё один Адам в безупречном костюме.
— Выключи модуль, — почти с угрозой говорит Марк. Он прав. Сим для нас теперь — угроза безопасности, если его отследят.
— Слушаю, Марк, — и сим покоряется.
Я сажусь прямо на тротуар, заваленный битым кирпичом. Мне нужно выйти в сеть и получить известия от Макса. На почте всё ещё лежит зашифрованное письмо. Мне не до него. Позже. Пишу Максу во всевозможных мессенджерах со второго аккаунта. Тишина. Его коснулось моё отстранение? Теоретически не должно было. А Войшурвица? Ему надо писать с основного. Нет. Пусть останется, как есть. Ноутбук мигает красным диодом. Нужен заряд. До ближайшей общественной зарядной станции несколько кварталов.
Марк молчит, замерев у стены.
— Знаешь, думаю, нам надо зайти в город. Там безопаснее, и обстановка более или менее знакома. Там ты сможешь узнать о своём друге.
— Там на каждом углу следящие камеры. Нас засекут по биометрии.
— Камеры можно обмануть, вот с дроном будет сложнее.
— Как? — я не понимаю, что он предлагает. Марк пачкает пальцы в пыли и проводит по лицу две косые полосы. Точно. Графические помехи. Так нас не опознают. Не сразу. И не всех.
— Пончик?
— Да, Марк.
— Тебе надо переодеться…
Я знаю, где Макс служит, и знаю, где живёт. Марк предложил попасть к его ячейке вечером, чтобы наверняка застать дома. Я соглашаюсь. За это время ищу информацию в сети. Беспорядки устранили, работу служб наладили в урезанном формате. Система не смогла оправиться от удара. Думаю, её ждёт ещё один. Но теперь они, наверняка, подготовились. Я бы ударила там, где никто не ждёт.
— Игровой мир, — говорит Марк, я поднимаю на него глаза.
— Он ударит по игровым серверам, это второй по численности сегмент рунета, — поясняет он. Точно. Он прав. Едва игроки лишаться своих накопленных за долгие годы достижений, поднимется буря похлеще той, когда всего-то отключили воду. Этой волны нам не пережить.
— Мы сможем его отследить, — говорю. Лэптом гаснет. Только теперь нужна зарядка. Кафе или что-то вроде. Марк и Адам поменялись одеждой. Теперь сложно решить, кто из них дроид. Адам не отличим от человека, в Марк… похож на смертника.
Мы далеко зашли, почти добрались до зоны покрытия одного из крупных ресторанов. Рядом с мусорными баками, как раз за ними и устроили себе убежище, сразу напротив сломанной камеры. Кто её разбил? Этого никто не скажет. Мой ноут радостно берёт зарядку. Вот так, у нас будет инструмент. Заглядываю в мессенджеры. В одном из них Макс ответил мне.
«Привет! Где ты?»
«Привет, не могу ответить. У тебя всё в порядке?»
«Всё отлично!»
Как он может так писать? Система жизнеобеспечения города почти разрушена, у него должно быть полно работы. Я осторожно набираю сообщение, А Марк встаёт за мою спину. Мне некомфортно, но я пока могу терпеть. Нужно что-то, что знаем только мы.
«Как поживает Пилат? Он боится оставаться один.» Выглядит, словно у Макса есть домашний питомец. Нет. У него его нет. Вернее был, но умер, прижатый дверью подъёмника в квартире. Случайность. Он писал об этом с небольшим сожалением месяц назад, думаю, он тоже многое потерял в новом мире.
«Пилат? Он умер вчера. Где ты?»
Я закрываю крышку ноутбука. Марк за моей спиной отступает.
— Думаю, идти к твоему другу не стоит, — говорит он. Он прав. Я боюсь сказать догадку вслух. Кто-то вошёл в профиль Макса и отвечает мне вместо него? Или же нет…
Я лихорадочно запускаю одну из своих утилит. Она даст мне доступ на мой отдалённый адрес, где лежат мои программы, что остались в облаке. При помощи неё вхожу в зеркало основного сервера и получаю доступ к данным ДеКа.
— Что ты хочешь увидеть? — Марк склоняется надо мной. Мне неприятно, но я пока молчу.
Захожу на медицинский сервер. Я знаю только имя. У меня нет индивидуального номера, зато есть номер страховки. Вбиваю в поисковик и через десять минут получаю результат. Ничего. Этого не может быть.
Марк встаёт и отходит к Адаму, внимательно следящему за улицей.
— Я видел патрульного дрона, — слышу я. Ещё чуть-чуть. Ноут ещё не зарядился. Пробую ещё раз. Очень не хватает мощностей «ЭйчЭс». После десятиминутного поиска снова выдаёт результат: «файл не найден». Вбиваю свою номер. «Файл не найден». Марка: «файл не найден».
— Сколько у нас времени? — слышу тихий вопрос.
— Около трёх минут. Он идёт по проспекту, а потом сворачивает на Кольцевую улицу. Нам не избежать встречи.
Переключаюсь на камеры Управления Службами города. Улица разгромлена, а в здании зияет огромная дыра величиной в пару этажей. Надо было раньше проверить новости.
— Что? — Марк поворачивается ко мне. — У нас почти нет времени, Колючка.
— Он мёртв, — мне больно, но факты говорят за себя сами.
— Что? — Марк подходит.
— Мёртв, — я поднимаю на него глаза. — Его ДеКа деактивирован, а тот, кто отвечает за него в сети не в курсе последних событий.
Марк вместо ответа хватает меня за талию и прижимается к стене под навесом. Адам дроны не интересует. Они сканирует его, выдают сигнал несоответствия базе и двигаются дальше. Нас не заметили.
— Ты не думала, что он никогда и не был живым? — шепчет Марк мне в ухо. Я дёргаюсь, и он сразу отпускает меня.
— Неправда!
— Необязательно иметь физическое тело, чтобы общаться в сети, последние примеры это доказали. Быть может, его и не существовало никогда.
Зачем он так говорит? Это значит, среди живых в моём окружении была только Энн?
— Это бездоказательно, — говорю.
— Спроси его, что случилось неделю назад. Спроси!
— Ты псих! Если в твоей жизни нет ничего хорошего, не значит, что его не было у других!
— Может моя жизнь как раз полнее твоей, Колючка! Прежде чем огрызаться, спроси его!
Я снова сажусь прямо на землю. Раскрываю ноут.
«Я думаю о том феномене с Милутой Золлем, помнишь?»
«Что за феномен?». Он не помнит. Как он может не помнить, если он сам мне указал на него?
— Проверь его адрес, — Марк, кажется, злится. — Проверь!
Я знаю его адрес. Мы обменялись как-то координатами. В камере возвышается бетонная коробка сливной станции. Это просто ошибка. Этого не может быть! В данные закралась неточность.
— Это же так очевидно, Колючка, тебе дали все карты. Очнись!
— Неправда.
— Его никогда не было, — Марк режет словами, как ножом.
— Неправда.
Мне трудно это представить. Как так? Он мой друг. От него я хотела получить биоматериал для программы репродукции.
— Думаю, это был пилотный проект, — забивает Марк последний гвоздь.
— Хватит, — чувствуя, как собственные пальцы впиваются в кожу лица.
— Надо уходить, довольно.
— Пойдём, Колючка, — Марк протягивает мне руку. Они все такие? Живые и невыносимые. Я хватаю его за ладонь и поднимаюсь. Фатум, перезагрузив систему, убил и Макса, которого я знала. Уже второго дорогого для меня человека. Ему придётся ответить.
Мы уходим вдоль улицы, прячась по навесами и за рекламными баннерами назад, к Гудрон-тауну. Я найду способ добраться до него, обязательно найду. Теперь я сосредоточусь только на этой задаче.