Весь мир застыл в одном единственном моменте. Что мы такое? А вижу, как медленно заваливается на спину Адам. Повреждён основной компонент его организма, за ним находятся элементы питания. Пуля выходит со спины, разбрызгивая токсичную кислоту. Время застыло. Я смотрю, как медленно-медленно черная пропасть дула пистолета, курясь сизым дымком, перемещается в пространстве и утыкается в подбородок Марку.
— Не трясись, Колючка, всё к тому шло с самого начала.
С самого начала… Нет, не надо!
Раздаётся щелчок, от которого меня дёргает, словно к каждому суставу привязана верёвка. Я кричала вслух? Нет, только внутри. У меня нет сил смотреть на это. Но Фатум знает толк в издевательствах. В пистолете была всего одна пуля. Марк опускает руку, в его глазах — разочарование.
Наверное, ему есть, что сказать
Над головой раздаётся удар и скрежет металла. Я поднимаю глаза. В куполе, раскрываясь, подобно огненному цветку растёт огромная дыра, и в эту прореху, как мухи, летят боевые дроны. Ярко белые лепестки льнут к куполу, обрушивая на головы потоки расплавленного металла. Крики немного приводят в чувство. Сирена режет слух, и всё вокруг приходят в движение. Я не могу реагировать, а Марк — да. Он хватает меня за плечи и тянет в сторону, в укрытие. Тем, что стоят вокруг, сейчас не до нас. Пулемётные очереди секут воздух на пласты, срезая не успевших укрыться людей.
— Внимание, граждане. Сложить оружие, — слышу я металлический скрежещущий голос. Это СоТа. Они навели порядок в городе и нашли убежище Фатума. Не без помощи Адама, как я понимаю. В этом была его функция. А мы — просто расходный материал.
Рядом с нами проходит пулемётная очередь, выбивая искры из металлических листов пола, а Марк всё тянет меня прочь, под прикрытие техники. Военный, поднявший автомат, чтобы расстрелять нас на подходах к убежищу падает, прошитый пулями. Я никак не могу прийти в себя. Всё кажется мне не реальным.
Из-за кузова грузовика, за которым мы спрятались, показывается обтекаемая капсула боевого дрона, покрашенная под камуфляж. Он опутывает пространство перед собой лучами сканера, словно сетями.
— Сложить оружие, — требует он. Я вижу, как в нашу сторону поворачиваются дула его автоматов.
— Быстрее, — Марк насильно пригибает мою голову к самой земле и заставляет перекатиться под автомобиль. Следом, под стрёкот пулемёта заваливается сам.
Я дышу. Всё вокруг не реально. Страшно нереально. Я глубоко дышу, лёжа на земле. Мне надо успокоиться.
— Сука, — выдыхает Марк. Я согласна. Ситуация вышла из-под контроля ещё вчера. Надо мной днище автомобиля в серых наплывах грязи. По обе стороны творится ад. Разве такого я хотела возмездия? Нет. Даже если сейчас Фатума уничтожат физически, он останется в сети и найдёт себе новых последователей. Он — не человек. Я уверена.
Рядом судорожно выдыхает Марк. Я рада, что пуля была всего одна. Правда. Ловлю себя на мысли, что это была бы ещё одна большая потеря для меня. Надо сказать ему. Я поворачиваю голову, но ему не до меня. Он прислушивается к звукам снаружи. К груди прижата окровавленная ладонь. Внутри меня всё разрывается надвое.
— Ты ранен?
— Зацепило, — шепчет он. — Там есть выход. — И показывает измазанным в крови пальцем в сторону.
Где там? Я смотрю в узкую щель между его телом и днищем автомобиля. В куполе теперь много прорех. Идёт ожесточённый бой. Стрёкот не прекращается ни на минуту, вспышки ракет иногда затыкают очередной ствол, но на его месте сразу появляется новый. Не представляю, как в этом аду можно спастись? Нужно помочь Марку, но в столь узком пространстве это невозможно.
Я прислушиваюсь. Боевые действия сосредоточились в другом конце купола, возле транспортных контейнеров. Рядом пока тишина.
— Давай, я посмотрю, что у тебя, — я пытаюсь вытолкать его из-под машины.
— Не надо, Колючка, — выдыхает он, — иди. Не теряй время.
Нет. Я должна помочь. Осторожно выползаю с другой стороны автомобиля. Боевые дроны летают над головой, добивая всё, что движется. Воздух пахнет дымом и порохом. Закатное солнце, проходя сквозь дым в огромнейшую дыру в оболочке купола, бьёт в глаза, не давая сориентироваться. Проклятые рефлексы в оптике путают меня, не позволяя понять, где сейчас находится очередной враг, и куда направлен его сканирующий луч.
— Сложить оружие.
Я прячусь за машину. Отсюда видна прореха от взрыва в куполе, как раз, чтобы уйти, но до неё надо добраться. Бой всё ещё идёт. Пули щепят доски в ящиках неподалёку. Я хватаю Марка за рукав и штанину и тяну. Он очень тяжёлый. Мне думалось, что он похудел за последний год, но и этот вес для меня — невыносимая тяжесть. Я едва могу его вытащить. В него попали две пули, одна в бок, другая в грудь чуть ниже плеча. Куртка уже пропиталась алой кровью.
— Не трудись… К-к…Лин, — выдыхает он. — Ты же понимаешь… меня не спасти…
Я понимаю. Мне не хватит сил. Адам мог бы помочь. Но его нет. И не будет. Если я оставлю Марка здесь, не будет и его.
— Я не… — мне трудно говорить.
— Иди, — шепчет Марк. — Будь рациональна.
Рациональна. Это мой конёк: быть рациональной. Это наш Абсолют: быть эффективными, быть функциональными. И избавляться от сломанных деталей.
— Я не могу, — мне надо сказать ему. Так много сказать. Ты научил меня чувствовать, Марк. Научил Адама и меня. Мы оба были машинами, а стали похожи на людей. И сейчас чувства могут погубить нас обоих. Я понимаю это. Но ничего не могу сделать. Я касаюсь его лица. Кожа холодная и липкая от пота, но он живой. Там внутри, под кожей, бьётся жизнь, выплёскиваясь на окружающих бурлящим источником. Но она очень быстро уходит. Ты хотел защитить меня, когда выхватил пистолет? Или ты устал? Я знаю, этот исход для тебя — лучший, потому что при ином раскладе ты будешь лежать в общественном госпитале, и зависеть от обезболивающих. Этого я для тебя не хочу. Мне теперь не всё равно, Марк. Жаль, что мне не хватило времени, чтобы понять это. Но я учусь. Учусь у тебя. Жить.
Я знаю, что теряю время. Касаюсь губами его щеки. Прости. За всё.
Он чуть улыбается, но в глазах уже отражается безразличный взгляд смерти. Он всё понимает. Прощай, Марк.
Я ухожу, потому что ещё могу спастись. Я не достигла своей цели. Теперь убеждённость в собственной правоте окрепла. Пригибаюсь, прячась от пуль за ящиками. Мне нужен любой терминал для исполнения задуманного. Неподалёку грохочут два взрыва, засыпая меня осколками и щепой. Ящики натужно скрипят, наваливаясь на меня и рассыпаясь на составляющие. Я едва успеваю ускользнуть.
— Сложить оружие.
Боевой дрон летит рядом, сканируя пространство. Мне негде больше спрятаться. Я лежу под обломками и замираю, задерживая даже дыхание. Сканирующий луч скользит по мне дважды. Наконец, дрон улетает. Я поднимаюсь. Дрон завис над телом Марка и улетел, потеряв интерес. Мёртв. Мне очень больно. Словно кто-то безжалостно вырвал часть моей жизни. Это и есть чувства? Как жжёт внутри. К этому стоит стремиться? У меня нет ответа. Быть может лучше было бы нам и не встречаться. Я тороплюсь к спасительной дыре в куполе. Прочь из этого ада, где грохочут взрывы и пули секут воздух совсем рядом.
— Стой, Игла! — меня хватает за руку Шильд. У него ободрана половина лица и вытек глаз, — иди сюда, стерва!
Я пытаюсь вырваться, но он крепко впился пальцами мне в руку, даже кожа болит.
— Иди, — рычит он, наваливаясь на меня.
— Сложить оружие! — раздаётся короткая автоматная очередь, и Шильд наваливается, придавливая к земле весом своего тела. Мне кажется, что пуля, прошив его, впилась и в меня. Снова приходится замереть, чтобы дрон, не почуяв движения, отправился дальше. Выбираюсь из-под трупа, в панике ощупываю себя. Нет. Это кровь Шильда, возможно Марка. Не моя. Рядом что-то грохочет, закладывает уши, но выход так близко. Там жёсткий ядовитый воздух, но там можно жить. Словно в ответ на мои мысли за спиной вспыхивают стоящие в ряд армейские грузовики. Прощай, Марк. Я вырываюсь из пылающего ангара. Дроны повсюду. Кое-где даже видно вооружённых людей.
— Стоять! — мне в грудь упирается дуло автомата. Передо мной — вооружённые бойцы ДГБ. Смысла сопротивляться — нет, я поднимаю руки.
Я снова в мегаполисе. Меня привезли в здание ДГБ уже ночью, когда боевые действия на окраине Остова закончились, и военные разрушили ангар до основания. Если и был очаг сопротивления режиму СоТы, то теперь его нет. Физически нет. Но я уверена, он остался в сети. Чтобы уничтожить Фатума и там, мне нужен терминал.
Я сижу в комнате на жёстком стуле уже несколько часов. Мне принесли воды, позволили выйти в уборную. На этом всё. Больше никто не делает вид, что я существую. Мне удалось немного поспать, но едва во сне загремели взрывы, я сразу проснулась. Не хочу. Не хочу вспоминать. Это больно.
Наконец, под утро, я понимаю это по большим настенным часам, дверь открывается и входит человек в белоснежном костюме с большой синей буквой «V» на груди. Словно помечен цифрой «пять». Буду звать тебя Пятый. Мы уже были знакомы с одним таким, он допрашивал меня после происшествия в «Лире». Тогда их интересовало, не работаем ли мы на Фатума. Чего они хотят теперь?
— Добрый день, госпожа Райго, — он не похож на оперативника. Скорее один из канцелярских работников.
— Добрый день, — моя одежда всё ещё пахнет гарью, порохом и кровью, а на груди и руках — бурые застывшие пятна.
— Мы рассмотрели ваши показания по делу, — продолжает Пятый, — прежде чем будет вынесено окончательное решение, хотелось бы кое-что уточнить. Не возражаете?
— Не возражаю.
— Начнём.
Я не возражаю. Я спокойна. Что бы не случилось, хуже уже быть не может. Пятый кладёт перед собой планшет. Я вижу на нём два открытых досье: моё и Марка.
— Вам был предоставлен отпуск для выяснения вашего статуса, почему вы отправились не в центр реабилитации, а на линию разграничения?
— Это вопрос этики, я хотела помочь расследованию.
— Какому?
— Марк Новак под эгидой МВР и «CyberTactik» вёл расследование о вышедших из-под контроля кибернетических устройствах.
— Это расследование было прекращено за недостатком улик, — Пятый листает дело в своём планшете, — Марк Новак отстранён и отправлен на реабилитацию.
— Всё было не так, — возражаю я. Жаль нет Адама, он бы смог прояснить ситуацию. — Расследование продолжилось. Скорее неофициально.
— Значит, у господина Новака не было полномочий привлекать вас в качестве консультанта?
— Не было, это сделал Адам, прикреплённый к управлению симилис-аналитик.
— По моим данным, МВР никогда не привлекало к расследованию симилисов. Это противоречит уставу.
Я кусаю губы. Они стёрли все упоминания об Адаме. Теперь выходит, что мы с Марком просто два отщепенца от общего порядка.
— Он был, — настаиваю я.
— Хорошо, — Пятый вдруг соглашается, — вы проникли в закрытое здание компании «Аро». С какой целью?
— Меня пригласил туда, — я понимаю, что звучит всё хуже, — Адам. Для анализа данных по делу об убийстве академика Лимерина.
— Любые данные можно проанализировать не выходя из дома.
— Это были физические носители. Нужна была выездная сессия.
— Я смотрю на камеры, — он поворачивает ко мне планшет, чтобы показать запись с камер «Лиры», — здесь только вы, видите?
Я молчу. На записи нет никакого Адама. Только я. Вот я выхожу из аэротакси, иду внутрь, используя пропуск.
— Это подделка, — говорю я. Что я могу? Ничего. Против доказательств любые мои слова — это просто звук.
— Записи подлинные, — коротко отвечает Пятый, — есть ещё одна, в серверной. Показать?
Что толку? Там, наверняка, я и Марк. Двое «террористов». Только Марк мёртв, и некому подтвердить мои слова.
— Не надо.
— Ваша связь с террористической организацией «Зеро» и «Рагнарёк» не доказана. Следов в сети не обнаружено. Но я обязан задать вопрос, для чего вы бывали за линией разграничения?
— В городе были беспорядки. Там казалось безопасно.
— Там? — Пятый улыбается, и это говорит о том, что он мне не верит.
— Да.
— Марк Новак передавал посторонним лицам кому-либо информацию, не подлежащую разглашению, при вас?
Они хотят спихнуть всё на Марка. Удачный ход. Он уже не может оправдаться. Но могу я.
— Нет.
— Как думаете, он сотрудничал с группой «Зеро»?
Мне даже смешно.
— Марк? Точно нет.
— Вы оказались оба раза в двух ключевых точках последних событий, из чего мы делаем вывод, что ваше присутствие там не было случайным.
— Что вы имеете в виду?
— В первый раз, мы выяснили это совсем недавно, локализация источника пришлась на квадрат ВК-08.12 как раз во время вашего присутствия там. Это мы отследили по внешним камерам наблюдения. Второй раз в пригороде города Остов. Этого вы не будете отрицать.
Не буду. Всё это время рядом был Адам, которого сейчас стёрли со всех камер, и вообще забыли о его существовании. Значит ли это, что всё время он вёл свою игру, просто прикрываясь нами? Простоватый, вежливый Адам. Синтетический подонок. Но он не сам это делал, так? Он исполнял чей-то приказ.
— Хотите сказать, что это мы?
— Нет, но совпадения очень странные, не находите?
— Не нахожу. Они могут быть просто совпадениями.
— На тот момент ваш рейтинг опустился до критически низкой отметки. А рейтинг господина Новака вообще не предполагал его нахождения вне линии разграничения.
— Именно поэтому мы и попали туда.
— Вы могли обратиться в комиссию по правонарушениям МВР, но не сделали этого.
— Я повторяю, мы следовали просьбе симилиса Адама.
— Согласитесь, звучит ненадёжно «следовать просьбе симилиса». Дроиды — продукт людей. Их просьбам невозможно следовать. Это не логично.
— Это экспериментальная модель, спросите майора Квасцова Олега Мирославовича. Он знаком с ситуацией.
— Майор Квасцов отстранён от должности. Он больше не владеет ситуацией.
Я замолкаю. Некому подтвердить мою невиновность. Все пути отрезаны.
— Я хочу увидеть своего адвоката, — кажется, он мне понадобится.
— Официальных обвинений вам никто не выдвигает, но если желаете, чтобы дело перешло в эту плоскость…
— Если нет официальных обвинений, то я хочу уйти.
— Разумеется. Как только ответите на вопросы.
— Тогда мне нужен адвокат, — я смотрю на Пятого. Он тоже спокоен. Просто винтик в огромном механизме.
— Это ваша официальная позиция?
— Да.
— Хорошо, — он забирает свой планшет и уходит, снова оставляя меня одну. Я и большие электронные часы на стене. Тик-так. Тик-так.
Суд прошел в формате ограниченной видеоконференции. Мне и Марку, посмертно, предъявлено обвинение в преступлении против основ конституционного строя и безопасности государства и в публичных призывах к осуществлению экстремистской деятельности. Были выслушаны все свидетели, предоставлены доказательства, по которым выходило, что мы всячески расшатывали скрепы общественного спокойствия. Адвокат старался, как мог, сведя всё к кибер преступлениям против государственных органов. Это не деактивация, это всего лишь пожизненное рабство в одном из городов-поселений. Что я могу сказать? Мы вдруг помешали огромной машине управлять людьми. Крошечные соринки между большими шестернями. Я в детстве казнила так крохотных насекомых в дедовском доме. Между шестернями часов. Прямо как нас сейчас. Меня.
Базу социального рейтинга, кстати, восстановили, правда не полностью. Нас там нет. Мы были вышвырнуты из системы. Вернее, я. Марку уже всё равно. Суд учёл все обстоятельства дела: мои прошлые заслуги, выслугу лет, физическое состояние и диагноз. Заключение мне заменили пожизненными общественными работами. Это, наверное, лучше. Может быть. Я пока не уверена.
Теперь я живу на окраине мегаполиса на огромной ферме с прочими неугодными системе людьми. Она называется «Осколье». Мы живём под огромными куполами, поэтому дышать здесь заметно легче, чем в Остове. Скоро отмечу год своей ссылки.
Мой день начинается очень рано, часа в четыре утра и заканчивается в девять. Но я ни о чём не жалею. Я добилась допуска к терминалу и сделала то, что хотела. Я выпустила на свободу своё новое детище. Я назвала его «Видар». Он будет блуждать по сети, пока не найдёт Фатума и не сотрёт его данные навсегда. В этот день мне на почту придёт сообщение с одним единственным словом: «фатум». Я жду этого момента.
Я сделала, что хотела. Энн будет отомщена. Что до Марка, то судьба распорядилась по-своему. Считаю, я виновата в том, что с ним произошло, а значит, всё, что случилось со мной — необходимый элемент возмездия. Ты тоже отомщён, Марк. Но кому от этого легче?
Я часто ловлю себя на мысли, что мне его не хватает. Не хватает дурацких шуток и улыбки тоже.
— Лин? — я поворачиваюсь на звук. Это Алекс. Он живёт здесь же, в соседнем бараке. У него тоже суд за плечами. Я не вникаю в суть обвинений. Мне не интересно. Здесь, в «Осколье», нам всё равно, кто кому не угодил. Здесь особый уклад, и мне он, как это ни странно звучит, нравится. Здесь я чувствую, что снова становлюсь человеком. Ты бы гордился мной, Марк.
Город по-прежнему живёт размеренной жизнью, постепенно вымирая, заменяя живых людей их копиями. Для него — ничего не поменялось. Лёгкая встряска, правда, пошла на пользу. Теперь службы безопасности знают все неуязвимости, и готовы их устранить по первому признаку проникновения извне. Могу поспорить на моё место службы больше не берут людей. Их заменил искусственный интеллект. Давно пора.
Алекс протягивает мне крохотный цветок мать-и-мачехи. Это мило. Я не понимаю, для чего он, но мне нравится этот ритуал.
— Давно ты здесь?
Давно ли? Он, конечно имеет в виду конкретное место. Самый край нашей фермы. Сюда запрещено приходить, но я не могу удержаться. Слишком ярок закат. Он освежает мои воспоминания. Не о взрывах, нет. Я вспоминаю единственное осознанное касание в своей жизни. То, чего я хотела и чего мне хочется сейчас. Касаться и чувствовать.
— Нет, — я смотрю на него. Он почти натурал. У него заменено среднее ухо и вместо левой руки многофункциональный протез.
— Скоро отбой.
— Я знаю.
— Идём? — Алекс не смело берёт меня за руку. Я осторожно вытягиваю пальцы. Нет, прости Алекс, я ещё не готова. Я должна прийти к этому сама.
Мы возвращаемся, разделяясь у распределительного узла. Почти со всеми в коммуне у меня ровные отношения. Оказывается, я могу общаться. И этому тоже научил меня Марк. Барак поделен на боксы по шесть человек. Это не очень функционально, но экономит пространство. В бараке у нас есть общий терминал для всех. Я могу воспользоваться своими десятью минутами связи. Проверяю почту. Пришло письмо с незнакомого адреса. Возможно, это «Видар». Открываю, почти затаив дыхание. Там только одна фраза.
«Привет, Колючка».
— Лин! Лин! Очнись! — меня трясут. — Иди, давай! Твои десять минут истекли!
Точно. Я смотрела на эти слова десять минут, словно загипнотизированная. Надо ответить. Надо ответить? Он мог выжить? Нет, не мог. Я сама видела рану, пульсирующую кровью. У него оставались считанные минуты. Его не могли так быстро доставить в госпиталь.
Это не Марк. Это его тень, суррогат, подложенный системой. Я встаю из кресла. Нет. С этим покончено. Я с тобой попрощалась, Марк. Возвращаться глупо. Даже если это часть от тебя, всё равно нет. Теперь мы — в разных мирах, почти на разных планетах. Я ухожу в свой бокс. Нам не встретиться. Никогда.