Сегодня плохой день. Дело не в звёздах. С самого утра «ЭйчЭс» сошла с ума, если можно сказать такое об хорошо отлаженной машине. Каждые две секунды она начала выдавать мне предупреждение о потере контакта с адресатом. Один за другим человеческие единицы на карте города превращались в нули. Камеры ещё работали, подтверждая визуальный контакт, но данные геолокации стирались, словно абонента не существовало в природе. Так и есть, если в системе нет твоих данных, то ты для неё не существуешь. И эти данные сейчас исчезали, стирая из компьютерной модели целые поколения. Я даю добро на запуск протокола «Стена». Каждый квадрат сейчас опускает заградительные барьеры для любого проникновения. Допуск только по паролю, меняющемуся каждый час. Надо спасти, что можно. В секторах ВК-1105, ВК-1107, ВК-1125 потеря данных приобретает катастрофический размах. Люди там теперь не смогут воспользоваться ни одной услугой, ни медицинской помощью, ни коммунальными службами, ни получить доступ к своим счетам, социальный рейтинг, независимо от достижений стремиться к минимуму. Для системы их просто нет.
Моя задача — следить за эмоциональным фоном на улицах. В указанных секторах он превысил допустимые нормы. Система запрашивает разрешение на выполнение протокола «Зета». Я пытаюсь принять верное решение. С точки зрения машины, человеческий эмоциональный поток должен быть прекращён, но если мыслить, как человек… Они не виноваты.
У меня есть инструкции на такой случай, чтобы не терзали сомнения. Я обращаюсь к ним. «Разрешить». Всё просто. Людей на улицах разгонят слезоточивым газом. Доведут до сведения ошеломлённых человеческих единиц просьбу оставаться в личных жилых ячейках. Всё в городе должно быть под контролем системы «ЭйчЭс». Тик-так. Она не терпит ослабления своей власти.
В прочих секторах ситуация стабилизируется. Программы — охотники вычищают проникший вирус из реестров. Обошлось малой кровью. Зависли медицинские сервера. У кого-то чипы ДеКа какое-то время перестанут реагировать. Надеюсь, это не станет фатальным ни для кого. Так как для Энн. Быть может тогда была точно такая атака, которую пропустил файервол системы? Сколько таких же жертв безучастия погибло в собственных квартирках-ячейках? Я чувствую, что эта ситуация цепляет меня больше, чем любая другая. Мне хочется знать, кто спровоцировал это. И уничтожить его. Стереть.
Обращаюсь к Максу. Он отвечает с задержкой.
«Погоди, Лин, у меня здесь настоящий ад»
Неудивительно. Все коммунальные службы перешли в режим аварийной работы, отключились камеры, погасли световые индикаторы и навигаторы для аэротакси. Город, практически парализовало. Массированная атака не оставила в стороне никого. Некто хочет встряхнуть людей, но делает это очень варварским способом. Я бы действовала не так. Ни в коем случае я бы не трогала сферу социального обеспечения. Полиция, МВР, вертикаль власти, вот куда бы била я, но не в зону социально значимых служб. Кто-то сейчас недополучит лекарства, кто-то не дождётся бригаду неотложной помощи, а кто-то, возможно, станет бороться за жизнь под замершим аппаратом искусственной вентиляции лёгких. Нет, такого быть не должно.
Снова пишу Максу. В его задачу входит отладка и обслуживание коммунальных систем в заданном квадрате. В данном случае нашем ВК-1105.
«Что случилось?»
«Кто-то остановил всё движение в городе! Извини, Лин, мне некогда»
Я отступаю. На мониторе загорается несколько индикаторов. Перегрев серверов. Дело принимает серьёзный оборот. Даю разрешение на переключение потоков на соседний сектор.
«Локализовать ячейку?» — «Нет/да». Пишу «да». Ничего ещё не закончилось. Вирус затаился и нанёс новый удар, заполняя бессмысленными копиями данных основное облачное хранилище. Сервер захлёбывался информацией и тонул в ней. Нужно физическое отключение. И, поскольку в здании только я понимаю, что происходит, придётся это сделать мне. Даю команду на закрытие шлюзов. «ЭйчЭс» жалобно выдала на экран запрос об отключении, отозвала его, а затем снова попросила доступ. Кто-то пытается взять её под контроль.
Я запускаю одну из своих утилит, чтобы укрепить её позиции. Кто бы мне сказал несколько лет назад, что я буду бороться за сохранение тотальной системы контроля, я бы не поверила. Теперь именно этим я и занимаюсь. Можно избавиться от «ЭйчЭс», но не сразу, постепенно, чтобы город не бился в судорогах, как сейчас.
Наконец подключаются спецы от МВР. Меня постепенно оттесняют от управления.
«Уровень доступа снижен» — рапортует система. Идиоты. Я могу помочь. Но им этого не надо. Всё, что мне остаётся — только смотреть.
«Оставайтесь на месте, с вами свяжутся»
Контроль над городскими службами медленно восстанавливается. Только медицинские сервера всё ещё в коме.
Пока МВР в связке с «CyberTactik» пытаются привести «ЭйчЭс» в чувство, я выхожу на просторы виртуальной реальности через лэптоп. Там тоже царит паника. В сообществах я ищу информацию о происходящем в городе. Действовать сейчас неосмотрительно. Только наблюдать.
«Меня выкинуло!»
«Не хватает мощности!»
«Срочно! Помогите! Нужен транспорт!»
«У меня социалка ниже чем у бомжа!»
«Безобразие!»
«Зачем нам муниципалитет?»
«Куда смотрит МВР?»
Но постепенно сообщений становится всё меньше и меньше. Кто-то закрывает особо ретивым доступ в сеть. Чтобы не кричали.
Постепенно накал снижается. После напряжённых часов, проведённых перед гигантским экраном виртуальной реальности я с облегчением вижу надпись «Доступ восстановлен». Они справились, вернули систему если не в исходное состояние, то в рабочее.
Сразу в сети распространили обращение префекта о восстановленном контроле, о компенсациях пострадавшим от хакерской атаки и о наказании виновных. Только они их не найдут. Я больше, чем уверена. И тогда я пишу Максу.
«Как всё прошло?»
«Я думал, меня расстреляют! Тут настоящая паника! Пришлось выезжать на место»
«Не думала, что ты выезжаешь из офиса»
«Пришлось, все симы сошли с ума. Остались только люди. Я да Алекс»
Мне приятно думать, что люди всё-таки не отработанный ресурс в этом мире. Там, где отступают совершенные слуги нового бога, может справиться несовершенный человек.
«Успели?»
«Весь день на ногах, еле приполз. Как ты?»
«Меня почти сразу отстранили. Теперь я только наблюдатель»
«Они поняли, что это было?»
«По-моему, нет. Только почистили систему»
«Теперь будет расследование?»
Будет, только вряд ли они что-то найдут. Вспомнился Адам. Разве это не в его компетенции? И он как раз предлагал сотрудничество. Очень кстати. У него можно узнать необходимую информацию.
Где-то внутри кольнула незнакомая тревога. Войшурвиц. Он всегда звонил или писал, почему сейчас молчит? Что-то случилось?
Я набираю номер и мне отвечает бесстрастный автоответчик. А ведь я ничего про него не знаю. Даже про Марка Новака я узнала больше, хотя даже не знакома с ним.
Захожу в систему, пытаюсь найти данные. Нет. После атаки часть файлов утрачена. Надо ждать, пока восстановят базу из резервных хранилищ. Что ж, подождём.
Кстати, как поживает бывший капитан Новак? Я ввожу его данные для поиска. Система снова выдаёт нулевой результат. Или алгоритм поиска сломан или их нет больше. Второй вариант мне неприятен. Скорее, нужно время, чтобы данные восстановились из резервов. Подожду.
Набираю номер Адама.
— Добрый день, Лин, — ну, хоть кто-то функционирует. Или у него более совершенная защита. Совершенный механизм.
— Добрый день, я думала, вы позвоните мне вчера.
— Вечер выдался насыщенным. Я хотел сначала обсудить всё с Марком, а затем подключить и вас.
— Не получилось?
— Что именно?
— Обсудить с Марком?
— Мы не успели выработать стратегию. Думаю, когда он вернётся к работе, мы продолжим.
— А что случилось? — я понимаю, что произошедшее сегодня ещё долго будет перекликаться с событиями в моей жизни, как и жизни всех в этом городе.
— Он пока недоступен по объективным причинам. Думаю, произошедшее связано с его диагнозом.
— Он в больнице?
— Он почувствовал себя плохо во время нашего сеанса связи. Мне пришлось вызвать бригаду неотложной помощи по служебным каналам. Чип Джонса-Кирова не среагировал на сигналы неблагополучия. Предполагаю, это вызвано последними событиями.
Чип не реагировал на состояние владельца? Проигнорировал заложенную в нём программу. С Энн было так же?
— Пока он не мог принять решение, за неимением у него близких родственников, договора на аренду помещения и отсутствием страховки пришлось мне взять на себя ответственность и дать согласие на госпитализацию в общественную медицинскую палату, но это временно. Муниципальные учреждения не задерживают пациентов надолго. Буквально завтра мы планируем продолжить работу.
Куда ты так спешишь, Марк Новак? Ты знаешь что-то, чего не знаю я? Самое обидное, что в человеческий мозг нельзя проникнуть, как в любое другое хранилище данных.
— Сегодня отключились все медицинские сервера, вы в курсе?
— Да, эту атаку я склонен связывать с предыдущими случаями сбоев в работе. Думаю, источник один. Марк тоже так считает. Нам необходимо удвоить усилия, так как последствия деструктивных действий растут в геометрической прогрессии.
— Есть целый отдел в МВР, — возражаю я. Неужели он думает, что эмоциональный аналитик, капитан в отставке и искусственный интеллект, хоть и передовой разработки, смогут остановить волну, грозящую смести целый город? Он же не так наивен?
— Они займутся расследованием параллельно. Нам выделен отдельный канал связи и средства на поиск причин произошедшего. Мы не будем заниматься борьбой с кибератаками, наша задача — выяснить источник. Они помогут нам при необходимости, а мы должны будем делиться с ними информацией.
Мне всё больше любопытно это дело.
— Как ты избежал сбоев? — спрашиваю я, — ты же подключён к этой системе. Ты её часть.
— Не совсем. Матрица моей личности создана автономной от системы. В момент атаки я перенёс своё сознание в физическое тело.
— Сознание? — я удивлена. У симов нет сознания. Есть программа.
— Это очень по-человечески, да? Все данные моей личности были загружены в физическое тело без сохранения резервных копий. Работа моего процессора полностью автономна.
Иными словами, наш совершенный мозг обрёл не менее совершенное тело. Любопытно. Многому ли он научился у партнёра?
Марк Новак попал в общественную больницу. Очень жаль. Наверное, будь у него страховка, то он лежал бы сейчас в палате частной клиники. Ничего страшного. Это не смертельно. Не смертельно ведь? Надо убедить их, что я хочу и могу помочь. Тогда мне не будут отказывать в доступе во время следующего кризиса. А он наступит. Я уверена. Кто бы не стоял за этими атаками, он не остановится. Я должна поквитаться. За Энн.
— Чем я могу помочь?
— У нас есть извлечённые фрагменты разбитого дроида. Необходимо выяснить, подвергся ли он вирусной атаке или же иным воздействиям извне. Специалисты МВР утверждают, что этого не было, но я склонен им не верить.
— Почему? — удивляюсь я. Адам всё больше походит на человека. Это пугает.
— Эта модель не предусматривает проявление эмоций. А по записям, добытым Марком следует, что именно это и произошло.
— Я взгляну, — я на шаг ближе к разгадке.
— Вам придётся подъехать в частную лабораторию. Я распорядился перевезти останки туда. Так будет удобнее вам и нам.
Я кусаю губы. Выйти из своего кокона? К людям. Снова? Этого требует процесс достижения моей цели, а значит, придётся себя преодолеть.
— Я буду.
— Тогда, если не возражаете, я вас встречу у входа. Проблема конфиденциальности может потребовать моего присутствия.
Это слишком для меня, но происходящее заставляет действовать по иным алгоритмам, выходить за рамки привычного.
— Да, — ещё один маленький шажок к цели, — да.
Специалисты из МВР выходят на связь, что задать мне несколько вопросов. Надо ответить.
Я уверена, что после сегодняшнего, мне легко дадут несколько дней отдыха для восстановления. Заодно настроят систему заново.
Аэротакси получило разрешение на посадку и парковку на срок ровно шестьдесят секунд. Едва я вышла, как аппарат поднялся в воздух и поспешил удалиться из зоны поражения охранных систем здания.
У громадины корпуса, на посадочной площадке меня встретил сим мужского гендерного типа, с довольно приятным лицом и живыми глазами. Для Адама сделали поистине уникальное тело. Его почти не отличить от живого. Только на верхнем веке просвечивают мигающие диоды. Если бы не надпись на груди мягкого тёмно-синего костюма, «XTW-075. Sim’es» и чуть ниже и мельче 075-012-А, я бы не поняла, что передо мной стоит робот. Ему даже добавили мимику лица. Адам выглядел обеспокоенным. Он вежливо протянул руку, чтобы помочь мне пройти в проём посадочной площадки.
— Добро пожаловать, Лин, я очень рад вас видеть. К сожалению, Марк не сможет присутствовать по указанным ранее причинам, но мы сможем навестить его завтра.
Ну, разумеется. Первое, что захочется увидеть Марку Новаку после больницы, это «сука», сломавшая его жизнь. Он же не дурак, судя по личному делу, а значит догадался, что произошло. Думаю, нам лучше не встречаться.
— Думаю, это лишнее, — бормочу я. Мне некомфортно. Вокруг слишком много пространства, там, за стенами — люди. Хуже того, они попадаются навстречу и оценивают меня. С ног до головы. Мою причёску, мою одежду. Всё!
— Как скажете, Лин, как скажете.
Мы идём по коридорам, спускаемся в нескольких лифтах на уровень минус восемь. На меня косятся, и от этого у меня учащается пульс. Но я чувствую, что в здании установлен подавитель радиоволн. Они обезопасили себя, оставив доступ лишь через проводной кабель. Меня сканируют, проверяют мой рюкзак.
— Сюда, — Адам прикладывает ладонь к панели у двери, и створка медленно отходит в сторону. — Я знаю, что вам не комфортно среди людей, поэтому попросил всех оставить нас вдвоём.
Какой предупредительный. Но мне приятна такая забота. Люди не заботятся друг о друге с таким трепетом, как этот сим.
В светлой коробке лаборатории на столе лежит сломанный дроид с разбитой головой.
— Всё, что необходимо, вам предоставят, — Адам вежливо отступает к двери, чтобы не мешать.
— Ты так и будешь стоять? — мне всё равно неловко.
— Таково условие, Лин, я должен присутствовать.
Я осматриваю повреждённого сима.
— Что произошло?
— Он разбил себе голову о стол после убийства хозяина.
— Думаешь, совесть? — я пытаюсь шутить. Получается у меня быть хоть наполовину живой, как Марк Новак? Он научил сима чувствовать, может, дроид научит меня?
— Сомневаюсь, — Адам вежлив и предупредителен. Он подходит на несколько шагов ближе. — На коже его пальцев обнаружены фрагменты дёрна и сгнивших хитиновых чешуек. Мы предполагаем, что эксперимент Лимерина вышел из-под контроля, и симу пришлось уничтожить его результат.
— Что это значит?
— У Лимерина были пчёлы. Предполагаем, они погибли из-за намеренного просчёта в системе вентиляции. Вдова Лимерина не дала согласия на осмотр сада. Я подумал, может, Марк сможет её уговорить. Но он, к сожалению, пока не в состоянии этого сделать.
— Как это поможет расследованию?
— Возможно, мы выясним причины, — Адам вежливо улыбается, — кинетическая модель показала, что Лимерин ударил сима первым, что послужило спусковым крючком, запустившим эмуляцию гнева.
— Эмуляцию? — я внимательно вглядываюсь в вывороченные силиконовые внутренности разбитого робота. Конструкция их такова, что через модуль коротких частот они получают ежедневные обновления. Получил ли сим инструкции утром?
Мне надо поработать. И подумать. Я склоняюсь над разбитой головой дроида. Словно человек. Кто придумал дать им такой облик. Люди играют в бога, создавая подобных себе созданий. Адам — тому пример. Он почти совершенен и наделён необходимым набором эмоций для существования в обществе. Снова мне кажется, что замена человечества на расу разумных, чувствующих роботов — не так уж плоха. Возможно, между дроидами не будет войн, ведь им нечего делить. Они рациональны.
— Я полагаю, что да. Эмоции не свойственны искусственному интеллекту.
— Но ты чувствуешь? — руки делают своё дело, пока я занимаю Адама беседой. С ним приятно говорить, я ловлю себя на мысли, что мне даже нравится. Только с ним. Как со шкафом или искусственным собеседником.
— В мою программу заложено обучение и имитация человеческих реакций. Я бы не назвал это чувствами.
— Но, представь, если бы тебя ударили, как этого сима, что бы ты испытал?
Адам задумался.
— Я размышлял об этом. Я бы испытал… обиду. Судя по материалам дела, этот сим довольно исправно помогал профессору в его экспериментах. Получить оценку твоей деятельности сродни оценке ноль — обидно.
Я подсаживаюсь к терминалу, открываю свой лэптоп, чтобы просканировать полуразбитый процессор, и Адам услужливо открывает мне доступ к некоторым ресурсам МВР.
— Это первый шаг к гневу, — замечаю я.
— Это сложно. Если предпосылки были, Лимерин мог бы не производить действий, толкающих сима к эмуляции эмоций.
— Людям иногда трудно сдержаться.
— Поэтому вы не любите общение, так, Лин?
Я не отвечаю, но улыбаюсь. Он мне нравится, определённо. Даже жаль, что он всего лишь человекоподобный робот.
Мне удаётся выделить неповреждённые фрагменты реестра. Я сканирую их.
— Судя по фрагментам, его программа переписывала себя на ходу.
— Что это значит? — Адам делает шаг ко мне и в этот момент тишина взрывается визгом и воем на несколько секунд. Свет гаснет, на стене загораются аварийные лампы. Замок двери мерцает красным. Мы заблокированы в лаборатории.
— Что происходит? — мне немного страшно. Неужели, некто воспользовался моим лэптопом, чтобы заблокировать нас? Это может и не быть правдой, но мысль об этом не выходит у меня из головы. Появляется догадка.
— Думаю, нас снова атакуют. На этот раз только нашу систему, — спокойно отвечает Адам.
— Тебя не отключат? — остаться одной в запертой камере с двумя неработающими симами было бы отвратительно.
— Нет, после последней атаки я полностью автономен, — Адам спокойно оглядывает тускло светящиеся стены, — скажите, Лин, вы не участвуете в этом? Будьте честны.
— Нет! — как мне убедить его? Несколько лет назад я бы радовалась происходящему, но сейчас у меня другая цель. — Нет!
— Я вам верю, — Адам отходит к двери и прикладывает ладонь к панели доступа. — Во всём здании заблокированы все запирающие устройства.
— Мы все в ловушке? — мой голос слегка дрожит. Мне страшно? Нет. Жаль, моя настоящая рабочая машина осталась в крохотной комнатке в здании «ЭйчЭс», на этой лишь небольшой набор необходимых утилит.
— Боюсь, да, — Адам снова оглядывается. — Что-то блокирует любые попытки пробиться к системе безопасности. Боюсь у наших специалистов возникнут к вам вопросы, Лин. Как только это всё разрешится.
— Не страшно, — кто бы сомневался. Я бы сама задала себе вопрос, всё ли ты вычистила из системы, Лин Райго? Может случиться, что вирус затаился и ждал своего часа? — Я отвечу.
— Я рад, — Адам прошел к креслу и сел в него, — дадим специалистам время для работы. Что вы выяснили?
— Я не нашла следов проникновения, — честно признаюсь я.
— И что же здесь удивило вас лично?
— В какой-то момент в дело вступили другие механизмы, нежели прописанные в программе, — я присаживаюсь в кресло рядом.
— С удовольствием послушаю, — Адам заинтересованно повернулся ко мне.
— Возможно, это «спящий код»
— Что это значит?
Сейчас я переверну твой мир, Адам. Хотя, быть может, ты всё и так знаешь. Мы многого не видим в нашем мире, и это дарит нам спокойствие.
— Это когда разработчик оставляет в своей программе уязвимость, дополнительный контент, если хочешь. И он разблокируется при определённых обстоятельствах.
Мы в «Зеро» находили такие «пасхалки» в некоторых проектах, но они выглядели безобидными в отличие от этой, глобальной проблемы.
— В нашем случае это…
— Подача со стороны хозяина. Удар или повышенный эмоциональный фон. Возможно. Не знаю, — мне неловко. Выглядит, как лёгкое помешательство, — человечество давно играет в создателей, Адам. Согласись, каждому хочется, чтобы его творение было похожим на него. Ты — тому яркий пример.
— Возможно, — соглашается сим.
— Разработчик вписывает маленькую деталь в программу. Её невозможно вычислить. Невозможно найти. И она начинает работать после небольшого толчка.
— Тогда это означает, что корпорация «CyberTactik» нарушила все договорённости об искусственном разуме.
— Представь сколько их устройств в мире? — я оглядываюсь. Мне кажется, за мной следят. Зачем я так много говорю?
— Дело может приобрести неприятный поворот, — Адам размышляет. Что он сделает в замкнутом пространстве с человеком, открывшем ему глаза, и выяснившем неприятный секрет его хозяев. Он в курсе и у него свои инструкции на этот счёт? Мы всё ещё в ловушке. Одни.
— Я ни до кого не могу дозвониться, — сетует сим. — Полная блокировка.
— Службы спасения, наверняка, смогут помочь. «ЭйчЭс» скоро поймёт, что что-то пошло не так.
— Да, но мы можем провести здесь больше времени, чем рассчитывали. То есть, вы считаете, что всё это вина разработчика?
Нет, я считаю, что это чья-то дурацкая шутка. Похоже, «Фенрир» и является спусковым крючком для запуска этой уязвимости, он встраивается в неё, заставляя бионические творения человека исполнять безумный алгоритм. Кто-то узнал о ней и использовал в своих целях. Только в чём состоит эта цель? Дать людям увидеть? Услышать? Почувствовать, что не стоит заходить слишком далеко? Поздно, мы давно уже там. Каждый второй теперь в опасности. Как и я.
— Не могу сказать, — надо быть осторожной. Всё-таки Адам — тоже продукт «CyberTactik».
— Мне кажется, вы чего-то не договариваете, Лин.
У него встроен анализатор голоса? Термальный датчик? Разговор записывается? Наверняка.
— Мне бы хотелось обсудить это с Марком Новаком.
Как ни странно, ты, Марк, станешь моим билетом на свободу.
— Разумеется. Едва мы вернём контроль над зданием. Завтра утром у меня назначена с ним встреча.
— Скажи, — мне уже почти не страшно, — кому ты подчиняешься, Адам?
— В моей программе прописаны ступени субординации. Майор Квасцов — мой непосредственный начальник.
— А «CyberTactik»? Они предписывают тебе отправлять им отчёты?
— Только эмоциональную карту. Расследование их не интересует.
Почему я не верю? Потому что это ложь. «СоТу» интересует всё, иначе зачем столько следящих программ?
Сирена снова взвыла и свет моргнул на доли секунды и гудящие сервера едино моментно умерли.
— Похоже, это надолго, — кисло говорю я в наступившей тишине.
— Я успел отправить Марку емейл, объяснил ситуацию, — Адам замер.
— Как он нам поможет? — мне даже смешно.
— Бездействие тоже ничем не поможет, — рассудительно заметил сим.
Я соглашаюсь. Он, как ни странно, прав.