— Поставьте, пожалуйста, еще подпись здесь, и здесь. — канцелярист с крючковатым носом ткнул пальцем в верхний угол листа. Катрин молча подчинилась. Вот и все, с завтрашнего дня, в Торде ей ничего не принадлежит. Арт Гортель действительно дал за монополии и склады очень хорошую цену. Настолько хорошую, что перебить ее не сумел никто из купцов. Анри немного посетовал, что жаль заканчивать знакомство со столь приятной дамой, и выразил надежду, что они еще встретятся. Катрин мило кивнула, мысленно скрестив пальцы. Она планировала забыть этот город как страшный сон.
Они договорились, что Арт перечислит ей золотые, четырьмя равными частями, одна часть раз в три месяца. И женщина решила, что ей это на руку. В конце концов, денег пока достаточно. Первая четверть дохода пойдет на приданое Селине, вторую и третью четверть она отложит для своих дочерей, а последнюю вложит в меблированные комнаты.
Кстати, о падчерице. Катрин задумалась, не слишком ли рано дала разрешение Марку ухаживать за Селиной. У них уже шло дело к помолвке, а ведь они знакомы всего ничего.
— Леди Катрин! — женщина обернулась. В этот раз северянин был пешком, и как ни странно, один. Зато, все в том же неизменном плаще. Катрин уже не в первый раз задумалась, как он переносит жаркое солнце, в столь плотной одежде.
— Ингвар, рада тебя видеть! — о размолвке она решила не вспоминать, какой толк, если это одна из последних встреч, если не самая последняя…
Какое — то время они шли молча. Мужчина не торопился, подстраиваясь под ее шаг, Катрин не спешила нарушать тишину, стараясь запечатать прогулку, глубоко в сердце. Так они дошли до перекрестка.
— Леди Катрин, — северянин наконец нарушил молчание, — Было бы большой дерзостью с моей стороны, пригласить вас к себе, но я бы хотел с вами переговорить.
— Мы можем зайти ко мне, — помедлив ответила Катрин, — Права на свой дом в Торде, я утрачу лишь через день.
Они ступили в прохладу бревенчатых стен, и Ингвар снял капюшон. Женщина украдкой разглядывала его лицо. Ей до покалывания в пальцах, захотелось коснуться его щеки, но она поспешила отогнать странное желание. Ингвар задержался у окна, затем сел напротив Катрин.
— Вы можете не больше не беспокоиться насчет Арта Гортеля. Он предупрежден, и теперь любое решение будет исключительно на его совести.
— Но вы же говорили, что это очень опасно, — Катрин понизила голос до шепота.
— Он узнал это не от вас, так что можете не беспокоиться, — и заметив ее тревожный взгляд, легко улыбнулся, — Поверьте, на ваше имя не пало даже тени подозрения. Арт достаточно смыслит в торговых делах, чтобы выбрать свой путь. Постарайтесь забыть об этом.
Катрин, помедлив, кивнула. Внутренний узел немного ослабил свою хватку.
— Вы рискнули жизнью, ради моего спокойствия? — ее голос дрогнул.
Ингвар поднял бровь, повторяя ее мимику, и снова улыбнулся.
— Звучит героически, но на деле, я мог сделать это раньше, не вступая с вами в бессмысленные споры. Разве может что — то грозить жителю дикой холодной страны?
Женщина смутилась, и закусила губу.
— Леди Катрин, оставим это в прошлом. Я искал вас по другому поводу, только не смотрите так испуганно. Все утро думал, как начать разговор, а сейчас все слова кажутся неподходящими.
— Скажите самую суть. А если не можете, начните с самого начала, — предложила Катрин. Ей было не столько важно, что собирался сказать северянин, сколько хотелось сидеть напротив, слушая его голос.
— Хм… Сначала… Если вас не утомит, я готов вести рассказ, хоть с великой зимы, длившейся тысячелетия, но так мне никогда не перейти к сути. Поэтому начну с более близких событий.
На моей родине, когда юноше исполняется семнадцать, он отправляется странствовать по свету. Чтобы, как у нас принято считать, остудить горячую кровь. За это время мы обходим полмира, служим на кораблях, и в охране, набираемся военного опыта в царствах великой пустыни. С возрастом кровь остывает, и родная земля начинает тянуть с неимоверной силой. Лет через десять странствий, мы возвращаемся на родину, чтобы больше никогда не покидать ее, предоставляя молодым право испробовать этот мир на прочность.
Несколько лет назад, я взял под покровительство юношу с нашего острова, чтобы он освоился с новыми обычаями. Но в первые же дни, этот несдержанный на язык молодой человек сумел найти неприятности на наши головы.
Катрин улыбнулась, догадываясь, о ком идет речь, А Ингвар продолжил.
— По иронии судьбы, в стычке пострадал самый опытный воин, но зато это охладило пыл местных молодчиков, которые хотя бы оказались знакомы с законами. Рикард, еще не зная различий между нашими и вашими обычаями, притащил меня в первый попавшийся дом. Решив, что раз он заперт — значит пустует.
Мне кажется, что сама богиня Аветта, проложила ему путь под ваш кров. К сожалению, рана еще доставила мне немало неприятностей, поэтому я продолжительное время оставался в столице, попутно улаживая малоинтересные дела.
Когда же столичный лекарь выпустил меня из своих цепких рук, я поспешил в Валену, чтобы еще раз увидеть вас. Но прибыл ровно в тот день, когда вы стали женой более везучего человека.
Я долгое время убеждал себя, что меня ведет лишь благодарность за спасенную жизнь. Ведь вы не только остановили кровь, но и промыли рану настолько хорошо, что она не отравила мою кровь. В противном случае, мне бы не добраться до столицы.
Когда вы вышли замуж, я решил, что самое разумное — забыть вас. Но мне не удалось этого сделать. Когда жизнь вашего мужа трагически оборвалась, я винил себя, что не смог этого предотвратить. И проявить к вам внимание в этот момент, было бы в высшей степени бесчестно.
Но ведь жизнь продолжается. Обязательства заставляют меня вернуться на родину, и в то же время я не могу оставить вас. Катрин, я не могу надеяться, чтобы вы полюбили меня столь же сильно, как я вас. Но несмотря на это, прошу вас — стать моей женой. Можете подойти к этому браку со всей вашей практичностью, выдвинуть любые условия, позвольте только быть с вами рядом.
Катрин прерывисто вздохнула, и сжала пальцы. Она чувствовала, к чему идет разговор, но ей не хватило мужества, прервать северянина до того, как будут сказаны последние слова. Теперь же требовалось дать ответ.
В душе шевельнулось желание, закрыть глаза на все условности и принятые нормы. Вечная благопристойность не сделает ее счастливой. А вот мужчина, который смотрит на нее горящим взглядом, и рядом с которым так надежно… Однако мысль о дочках отрезвила ее. Смогут ли девочки прижиться в чужой холодной стране, привыкнуть к иным обычаям? В первую очередь она мать, и не может быть такой эгоистичной.
Неведомым образом, Ингвар уловил мысли, отразившиеся в ее глазах.
— В Эрланге ваших дочерей примут, как моих. И повзрослев, они смогут выбрать себе мужей из самых достойных сыновей северной земли.
Женщина покачала головой.
— Ингвар, я…
Северянин крепко сжал ее руки.
— Не давайте ответ сейчас. Я не буду торопить вас. Обдумайте, прежде чем принять решение.
Он осторожно коснулся губами ее пальцев, и вышел.
***
День близился к вечеру, а Катрин все так же сидела, сжимая пальцами перстень с теплым янтарем. За эти часы она передумала многое, но впервые окончательное решение давалось с таким трудом. На одной чаше весов была ее собственная жизнь, будущее счастье, возможность каждый день видеть обращенные к ней любящие глаза. А на другой, вся жизнь здесь, имя, благополучие, а главное — понятное будущее для ее дочек.
Это в юности можно сорваться на край света, по велению души. Но как начинать все заново в середине жизни? И тем более, своими руками разрушить положение в местном обществе, которое выстраивалось многие годы.
Катрин до боли сжала кольцо, ощущая, как гладкий камень впивается в кожу. Она не сможет. Чтобы отправится в далекий холодный край, нужна смелость, которой у нее больше нет. В пятнадцать лет, она могла решиться сбежать из дома, и выйти замуж за случайного незнакомого человека, который сбил ее на карете. Сейчас на ней ответственность не только за себя, но и за всю свою маленькую семью, и разве может она поступиться их интересами, в угоду своим?
Женщина опустила лицо в ладони, собирая остатки мужества на еще одну встречу, теперь уже точно — последнюю.
***
Насколько она помнила, северяне снимали комнаты в паре улиц от порта. Это деревянное здание, одно из немногих в Торде, имело второй этаж. Несмотря на удобное расположение, комнаты тут сдавали далеко не всем, и дело было даже не в деньгах, а в личном отношении владельца дома.
На первом этаже, в паре шагов от двери, за высоким столом сидел взъерошенный подросток. Катрин направилась к нему.
— Здесь проживает Ингвар Орн, мой старый знакомый. Я бы хотела его увидеть.
Парнишка пару раз сонно моргнул, словно осмысливая, что от него требуется. Женщина положила на стол пару золотых.
— Ааа… Северянин. Его комната на втором этаже, третья слева. — и паренек махнул рукой в сторону лестницы.
Катрин расценила этот жест, как разрешение пройти. Конечно, не стоит незамужней женщине самой приходить к одинокому мужчине, но она и так дважды вдова, и сейчас ей не до условностей.
— Только его нет, ушел около получаса назад… Но вы можете подождать в комнате, северяне редко запирают дверь.
Подошедшая, уже было, к лестнице, Катрин замешкалась. В смысле, подождать в его комнате? Здесь и правда так наплевательски относятся к малейшим мерам предосторожности? Но спустя миг сомнений, она все — таки поднялась наверх. Если уйти сейчас, то второй раз, ей уже просто не хватит решимости.
Дверь, и правда оказалась не заперта. На всякий случай, женщина постучала, но ожидаемо, ответа не получила. В комнате никого не было. Катрин опустилась на лавку у окна, и с любопытством огляделась.
Почему — то она ожидала, что комната северянина должна напоминать берлогу. Шкуры на полу и стенах, оружие, паутина по углам… — здесь всего этого не было. Напротив, если бы не общая аскетичность, ей бы и в голову не пришло, что тут живет мужчина.
Узкая кровать у дальней стены — безупречно заправлена. Бумаги и письменные принадлежности на столе лежат в полном порядке. Ни пыли, ни грязи. Лавка, на которой она сидела, застелена мешковиной. Даже тонкие занавески на окнах, отличались чистотой.
В комнате неуловимо пахло сухими травами и мятой. Взгляд женщины привлекло странное украшение, у изголовья кровати. Не удержавшись, она подошла ближе. В круглой деревянной раме, причудливо переплетался узор из разноцветных нитей. Центр круга, и пересечение нитей украшались янтарными бусинами. Все вместе это выглядело красиво, и завораживающе.
В задумчивости, она провела пальцем по розовой нитке, соединяющей две бусины, затем коснулась голубой нити, которая тоже заканчивалась каплей янтаря. Внешне одинаковые нитки, казались совершенно разными на ощупь.
— Это Коос, переплетение судеб людей и богов, из которых рождаются новые миры. — неожиданно раздался за спиной глубокий звучный голос.
Катрин отдернула руку, и обернулась. Она совсем не слышала, как открылась дверь.
На пороге стоял Ингвар. Катрин смутилась, на какой — то миг позабыв, что привело её сюда.
— Молодой человек, у дверей, сказал, что я могу подождать в вашей комнате…
— Катрин, — северянин решительным шагом пересек комнату, и заключил её руки в свои. — Мой дом, мое сердце, мои корабли, в равной степени ваши. Раз вы здесь, значит я могу надеяться…
— Ингвар… — женщина попыталась отстраниться, но северянин только крепче сжал её руки. — Нет. Я пришла, чтобы попрощаться, я не готова, не могу иначе.
Мужчина всматривался в её лицо, словно надеясь по глазам прочитать больше, чем было сказано.
— Вы говорите не от сердца, — тихо произнес он, — Вас пугают иные обычаи, другой уклад жизни? Поверьте, моя земля не такая дикая, как принято здесь считать.
Катрин отвернулась, закусив губу. Болезненный ком в горле мешал говорить.
— Здесь мой дом, моё будущее. Благополучие моих детей. Я не готова менять это на неизвестность, — она замолчала, не в силах больше произнести ни слова.
Северянин, наконец, отпустил ее руки, и сделал шаг назад. Взгляд его потух, и теперь он смотрел поверх головы Катрин.
— Мне следовало догадаться самому, и не растить в душе лишние надежды. Простите, что заставил вас терзаться. Я вижу, что ваше сердце болит не меньше моего, и сожалею, что стал этому причиной…
Поддаваясь внезапному порыву, Катрин, впервые, сама сократила расстояние между ними, и прижалась к широкой груди мужчины. Только так она могла скрыть горячие дорожки слез, предательски стекающих по щекам.
Ингвар на миг замер, а затем бережно сомкнул руки, заключая женщину в свои объятья. Катрин казалось, что ее изнутри колотит озноб, ужасный холод, от которого ей никогда не избавиться. Она немного отстранилась, и ледяными пальцами коснулась щеки северянина. Его кожа была неожиданно горячей.
Мужчина вглядывался в ее лицо, желая запомнить до мельчайших черточек. Длинные темные ресницы, изогнутые брови, глаза, еще влажные от слез. Он мягко провел по ее щеке, словно удивляясь тонкой, и необычайно нежной коже, и не удержавшись, коснулся губами ее губ.
От неожиданности Катрин зажмурилась, но сама потянулась к северянину, отвечая на поцелуй. Условности и принятые нормы были забыты. Были лишь они двое…
***
Катрин открыла глаза. За окном расползался предрассветный сумрак в ожидании первых солнечных лучей. Женщина встала, и стараясь не шуметь, подобрала с пола одежду. Зашнуровывая непослушными пальцами платье, она смотрела на плетеные узоры над кроватью, затем перевела взгляд на Ингвара. Таким она его и запомнит, безмятежно спящим, с выбивающимися прядями светлых волос.
В голове царила спокойная ясность.
Она сохранит эту ночь в своем сердце, и никогда не будет жалеть о том, что произошло. Неслышно ступая, Катрин подошла к столу, и написала на листе бумаги несколько слов. Затем, немного подумав, сняла с шеи цепочку, и положила ее вместе с кольцом поверх непросохших строчек.
Парнишка, на первом этаже, безмятежно спал, опираясь щекой на твердые доски стола, и не видел, как гостья, неслышно покинула этот дом. Дремавший на козлах извозчик, с недоумением посмотрел на даму с растрепанными волосами, которая пожелала отправиться в дорогу именно сейчас. Путь не близкий, но золотой тоже на дороге не валяется. Непрерывно зевая, он тронул лошадей, и карета начала мерное движение, прочь из Торда.