Мужчина распахнул дверь, и на миг ему показалось, что он ошибся, и попал в нежилую комнату. Из — за плотно задернутых штор здесь было сумрачно, а еще тихо. Но внутреннее чутье, которое обычно не подводило, заставило его задержаться, и осмотреться внимательнее.
Взгляд тут же выхватил тонкую фигурку хозяйки комнаты. Та никак не отреагировала на внезапного посетителя, продолжая лежать лицом к стене.
Почти не дыша, Ингвар сделал пару шагов. От желания окликнуть Катрин, его удерживал лишь страх, не получить ответ. Северянин неслышно приблизился, и прислушался, чуткий слух уловил еле слышное дыхание, и сердце, пропустив удар, забилось чаще.
— Леди Катрин, — наконец он позвал ее, но шепотом, чтобы не испугать внезапным появлением.
Женщина с трудом поднялась, и села на кровати, плотно завернувшись в одеяло. Глаза уже привыкли к сумраку, и Ингвар сумел различить, как сильно изменилось такое милое сердцу лицо. Щеки запали, черты обострились, а некогда горящие жизнью глаза, теперь были абсолютно пустыми.
По коже пробежал озноб, он же мог ничего и не узнать, если бы не внешние обстоятельства, или не успеть… Как он вообще позволил ей уйти тогда, зачем всерьез принял эту нелепую записку, с просьбой забыть ее? Больше подобной глупости он не совершит, и не позволит Катрин снова исчезнуть из его жизни, даже если для этого придется вырвать ее из лап смерти.
— Катрин, милая! — мужчина осторожно опустился на край кровати, не отрывая беспокойного взгляда, от лица женщины. — На моих кораблях есть лекарь, из царств великой пустыни. Он умеет исцелять почти все известные недуги. Я сейчас же пошлю за ним, и его привезут так быстро, насколько это возможно. Только прошу тебя, не сдавайся, я каждый миг буду рядом, мы вместе сумеем справиться.
Ингвар говорил горячо, от всего сердца, и на миг что — то во взгляде женщины изменилось. Она протянула руку, и коснулась северянина ледяными пальцами. Тот тут же сжал ее ладони, желая согреть.
— Мне уже не помогут лекари, — с трудом выговорила Катрин, — Но я рада, что увидела тебя еще раз. Даже если это только очередное наваждение.
— Не говори так! Пусть, местные не смыслят в лекарском деле, но жители пустынь далеко шагнули в искусстве врачевания. — он осторожно выпустил ее руку, — Я отлучусь лишь для того, чтобы передать послание, и вернусь к тебе.
— Не надо, — преодолевая слабость, женщина перехватила его ладонь, заставляя остановиться. — Я и так знаю, что со мной, как знаю и то, что врачевание тут бессильно.
Последние слова отняли силы, Ингвар успел только придержать ее за плечи, помогая опуститься на подушки. Некоторое время Катрин ровно дышала, собираясь с духом, и преодолевая очередное головокружение. Северянин бросил быстрый взгляд на дверь, он не может оставить Катрин одну, но с передачей послания справится и служанка.
— Я оставлю тебя, лишь на минуту, а потом все будет хорошо.
— Постой! — в этот раз звук голоса отозвался болью в ребрах и темными пятнами в глазах. Катрин закусила губу, и решила признаться. Скорее всего, ей осталось не так много, стоит ли теперь боятся условностей. Ингвар понимал ее раньше, поймет и сейчас, почему она должна оставить этот мир. Мысли давались с трудом, и окончательное решение появилось как вспышка, скорее на подсознании.
Ингвар что — то сказал про лекаря, и женщине пришлось слабо сжать пальцы, чтобы он ее услышал.
— Открой окно…
Яркий дневной свет ослепил, перебил дыхание, и вызвал легкий приступ дурноты, но Катрин еще ощущала остатки фамильного упорства, которые заменяли ей сейчас силу духа.
— Помоги встать…
— Тебе нужно оставаться в постели, пока тебя не осмотрит лекарь, — твердо заявил Ингвар, но его слова не достигли своей цели.
Увидев, что женщина пытается подняться сама, он вынужден был поспешить ей на помощь. При свете дня Катрин казалась мертвенно бледной, и резко похудевшей. Ингвар знал о болезнях, которые доводят человека до такого состояния, но гнал эти мысли прочь, не желая даже думать об этом.
Опираясь на руки Ингвара, Катрин, впервые за долгое время, коснулась живота, который стал уже совсем очевиден. Наверное, все дело в ее природной стройности, и поэтому изменения стали проявляться раньше.
Северянин с непониманием смотрел, как женщина сложила ладони на животе, и замерла, к чему — то прислушиваясь, но через миг его накрыло осознание. Дыхание перехватило, и только необходимость поддерживать женщину, помогла ему самому устоять на ногах.
Он помог женщине вернуться в постель, и, прежде чем укрыть ее, позволил себе бережное прикосновение, которое окончательно убедило его в своей догадке.
— Теперь ты понимаешь, почему я не могу дальше жить. Общество не прощает женщинам подобного отступничества, и раз я не могу избавиться от ребенка, значит должна уйти вместе с ним…
Для Ингвара, беременность Катрин стала настолько волнующим открытием, что до него не сразу дошел смысл произнесенных слов.
— Ты хочешь сказать…
Женщина закрыла глаза, на ответ сил не хватило. Последнее, что она услышала перед тем, как погрузиться в забытье — звук хлопнувшей двери.
***
Неизвестно, сколько времени ей довелось пролежать в мягкой обволакивающей темноте, но в этот раз она пришла в себя от того, что кто — то обтирал ее лицо мокрой губкой.
С усилием Катрин открыла глаза, и обнаружила, что уже наступил вечер. На краю ее кровати сидел Ингвар.
— Значит ты решила, что уморить себя голодом лучшее решение? — обычно размеренный спокойный голос теперь звучал жестко и сухо. — Не попыталась связаться со мной, осталась верной своей привычке решать все самостоятельно? Готова была пойти на то, чтобы оставить старших детей сиротами? В этом варварском королевстве, где они никак не защищены законом?
Его неожиданно резкий тон подействовал, как ведро холодной воды.
— Не тебе судить, чего стоило мне это решение. — в этот раз, здоровая злость придала сил, и Катрин даже смогла сесть на кровати. — Все, что связано с моей жизнью, решать только мне, и никому другому.
— Ошибаешься, — Ингвар отвернулся, чтобы женщина не увидела его лица, — Теперь решать будем вместе… или только я.
Он потянулся к прикроватному столику, и взял чашку.
— Для начала тебе все — таки нужно поесть, даже если мне придется кормить тебя силой.
Катрин сжала губы, и отвернулась, северянин решительным движением взял ее за подбородок, и развернул к себе.
— Ну же, ты будешь выглядеть глупо, если мне и правда придется заставлять тебя есть.
Женщина бросила на него испепеляющий взгляд, но вынуждена была подчиниться. Теплый бульон вызвал ноющую боль в ребрах, и заставил, стиснув зубы, откинуться на подушки.
— Не так плохо, — заметил Ингвар, возвращая чашку на место, — Тебе все равно пока нельзя много, слишком давно ты отказываешься от пищи. Понадобится какое — то время, чтобы поставить тебя на ноги.
— Неужели ты не понимаешь, что я не хочу этого? — сквозь зубы произнесла Катрин, борясь с тошнотой.
— Пока не будем об этом, — ровным тоном ответил Ингвар, — Потом можешь высказать мне все, что накопится в твоей душе, а до тех пор, набирайся сил.
Катрин снова отвернулась, но через пару часов северянин снова заставил ее выпить немного бульона. Следующие несколько дней растянулись в бесконечное противостояние. Женщина злилась, ненавидела себя за свое состояние, но ничего не могла поделать, Ингвар не обращал ни малейшего внимания на ее нежелание принимать пищу.
Прибыл пожилой мужчина, с короткой белой бородой, и смуглой кожей. Он долго слушал дыхание через трубку, просил сжимать, разжимать ладони, считал пульс, расспрашивал о самочувствии. Катрин нехотя отвечала, понимая, что ее все равно не оставят в покое.
Затем лекарь ушел в другую часть комнаты, и долго о чем — то разговаривал с Ингваром. Северянин хмурился, задавал вопросы, но лекарь только отрицательно качал головой. От последних слов пожилого мужчины, лицо Ингвара просветлело, он переспросил еще раз, чтобы убедиться наверняка. Лекарь коротко кивнул, и вышел.
***
— О чем вы разговаривали? — требовательно спросила Катрин, кутаясь в одеяло.
— Уверена, что хочешь знать? — Ингвар пытался сохранить серьезное лицо, но сияющие глаза выдавали его с головой.
— Это касается меня.
Она даже не спрашивала, — утверждала. Вряд ли северянин притащил лекаря с другой части света, чтобы обсудить погоду
Последнее время Катрин чувствовала себя гораздо лучше. Пусть она пока не могла есть ничего, кроме жидких каш, и размятых овощей, но здоровье уже уверенно возвращалось на оставленные позиции. Сложно предаваться тоске, когда тебя ни на минуту не оставляют в покое, кормят с ложечки, заставляют прогуливаться по комнате, окружают заботой.
— Катрин, я обязательно тебе все расскажу, но может ты сперва хочешь увидеть Агату?
— Агату? — после секундного замешательства, женщина выдохнула.
Конечно, как она могла забыть про младшую дочь? Почему позволила себе эту слабость, сколько переживаний доставила малышке!
Когда в комнату вошла девочка, Ингвар тактично скрылся за дверью. Агата неуверенно сделала пару шагов, вглядываясь в бледное, похудевшее лицо матери, а затем бросилась к ней на шею.
Сердце Катрин сжалось от чувства вины и раскаяния, она уткнулась в волосы дочери, не в силах сдержать слезы. Агата жалась к ней, как озябший зверек, впервые добравшийся до тепла.
— Мам, пожалуйста, не плачь, тебе нельзя расстраиваться, — бормотала она, сама глотая слезы.
Они просидели так довольно долго, прижимаясь друг к другу, как после долгой разлуки. Пережив первые эмоции, постепенно успокоились, и Катрин внимательно осмотрела дочку. От ее взгляда не укрылись ни темные круги под глазами, ни слишком серьезный вид девочки, в душе снова защемило от чувства вины.
— Агата, девочка моя, прости… Я не должна была так оставлять тебя, и думать только о себе, — прошептала Катрин, снова притягивая к себе дочь
— Все в порядке, мама. Теперь ты поправляешься, и у нас снова все будет хорошо. — убежденно ответила девочка.
Женщина кивнула, ощутив, как к горлу снова подступает ком. Из — за беременности, слабости, никак не удавалось сохранить эмоции под контролем. И какое оно дальше будет, это будущее…
— Ты окрепнешь, и мы поплывем на большом корабле. Дядя Ингвар рассказывал, что…
— Дядя? — недоуменно переспросила Катрин, удивленная, что ее застенчивая младшая дочь успела найти общий язык с северянином.
— Так в Эрланге называют старших, — охотно пояснила Агата, и продолжила, — … рассказывал, что у них снежинки не летают в воздухе, как у нас, а покрывают землю огромными холмами, и дети скатываются с этих холмов на полозьях. Мы будем жить в огромном доме, а потом к нам обязательно приплывет Эйрика…
— Эйрика? — дернулась Катрин? — От нее есть вести? Она нашлась?
— Ой, — девочка зажала себе рот ладонями, — Я не должна была говорить. Дядя Ингвар сказал, что лучше, если ты узнаешь от него…
— Что узнаю? Агата! — голос женщины смягчился, — у тебя же не было от меня секретов?
Девочка потупилась, щеки залились румянцем. Катрин вздохнула, и решила пока не давить на девочку, а устроить допрос северянину.
Избегая опасной темы, Агата переключилась на более близкие события, и принялась рассказывать матери о своих делах, как она читала книги, переписывала строчки, и даже сумела сшить платье своей старой кукле.
Катрин слушала ее со всем вниманием, но мысли то и дело перескакивали на свое. Что Ингвар знает про Эйрику? Или его слова — лишь попытка утешить Агату? Как, за столь короткий срок, северянин успел настолько вызвать доверие дочки, что та готова плыть в холодную неизвестную страну, полагаясь лишь на его слова? И самое главное, как ей самой вести себя с ним?
Агата уже давно ушла спать, а Катрин все лежала, в глубокой задумчивости. Она твердо решила выпытать у северянина, что ему известно об Эйрике, но, как назло, мужчина куда — то ушел. Служанка сообщила, что северянин не предупредил, когда вернется, но приказал девушке проследить, чтобы Катрин поужинала.
Без особого удовольствия, но и без возражений, женщина съела несколько ложек каши, и отодвинула чашку подальше от себя. С какой стати она вообще позволила этому дикарю командовать в своем доме?
Катрин признавала, что кривит душой. Рядом с Ингваром возвращалось желание жить, отпускала тревога о будущем, и сейчас, когда он отправился неизвестно куда, его не хватало особенно остро.
***
На столе горела свеча, тускло освещая комнату. Катрин металась в беспокойном сне. Тревожные образы сменялись один за другим, тетка — паучиха с брезгливостью на лице, выговаривала девочке, что ей никогда не стать настоящей аристократкой. Неожиданно тетка превратилась в леди Дашес, которая указывала на нее пальцем, натравливая толпу. Женщина вздрагивала от хлестких слов, и презрительных взглядов, преследовавших повсюду. Ее гнали к обрыву…
— Катрин…
Знакомый голос, и теплые руки, словно из ледяной воды, выдернули ее из тяжелого сна. Спросонок, женщина непонимающе вглядывалась в лицо мужчины, еще не до конца понимая, что уже проснулась.
Северянин притянул ее к себе, бережно обнимая. Катрин тяжело дышала, чувствуя, как липнут пряди волос, к мокрым от пота вискам. Придя в себя, она нашла силы, отстраниться первой.
— Ты только вернулся? — произнесла она первое, что пришло в голову.
— Были важные дела, — уклончиво ответил Ингвар, не сводя с нее внимательного взгляда. — Теперь можешь спать спокойно, я рядом.
Однако сон уже отступил. Катрин вспомнила, что решила расспросить северянина, и не собиралась откладывать это до утра. Наткнувшись на ее упрямый взгляд, Ингвар хмыкнул.
— Как понимаю, спать ты не собираешься.
— Я хотела лишь спросить… Ты что — то слышал про Эйрику?
Мужчина не удивился, только покачал головой.
— Следовало догадаться, что Агата не удержится, чтобы не поделиться с тобой столь важной вестью.
— Почему ты не сказал мне сразу? — нахмурилась Катрин.
— В тот момент, когда ты лежала едва живая? Или после, когда только начала приходить в себя? Лекарь посоветовал пока оградить тебя от лишних переживаний, поэтому я решил отложить этот разговор.
— Ингвар, мне необходимо знать, где Эйрика, что с ней! — теперь голос Катрин звучал умоляюще.
Северянин вздохнул, но после небольшой паузы начал рассказывать.
***
Все началось с того, что откладывалось отплытие в Эрланг. Корабли были готовы, товары загружены, но лекарь из великой пустыни, собиравшийся перебраться на север, задерживался. Ингвар решил не торопиться с отплытием, так как лекарь стоил того, чтобы его дождаться.
В один из дней, к нему обратился странный паренек, желающий наняться на корабль. Ингвар предупредил, что не берет сторонних людей, но мальчишка не отступал. Он так рвался в море, что северянин решил помочь ему устроиться на корабль знакомого капитана. Того самого, что должен был привезти лекаря, и под чьим началом теперь служил Рикард.
Мальчишка был слишком юн, чтобы работать грузчиком, и слишком воспитан, чтобы выпрашивать монеты у прохожих, и Ингвар давал ему несложную работу, потому что брать еду просто так, тот отказывался, но заметно было, что мальчишка голодает.
Прибыл корабль, капитан согласился дать пареньку шанс, и все шло довольно неплохо, пока не появился Рикард. Его столкновение с мальчишкой, стало для обоих настоящим шоком. А затем, не меньшее потрясение ждало Ингвара, когда он узнал, кто перед ним.
Поняв, что ее раскрыли, Эйрика попыталась сбежать, и северяне потратили несколько дней, чтобы отыскать ее в Торде. Она собиралась отсидеться, и снова попытаться пробраться на корабль. После долгих споров, было решено, оставить все как есть. Эйрика, под видом мальчишки, послужит пару лет на корабле, под бдительным присмотром Рикарда, а затем вернется к семье. Ни Рикарда, ни Эйрику, этот вариант не устроил, так как девочка хотела полной свободы, а мужчина не собирался становиться нянькой. Однако им пришлось подчиниться слову Ингвара.
— И ты отпустил ее?! Не заставил вернуться домой! — Катрин разволновалась, — Корабль не лучшее место, для юной леди! А если вскроется правда, что с ней будет?!
— Катрин, успокойся. Я понимаю твою тревогу, но уверяю, ничего дурного с твоей дочерью не произойдет. Рикард присмотрит за ней, и проследит, чтобы с Эйрикой не случилось ничего дурного.
— Как ты мог принять такое решение, отпустить ее в море!
Северянин крепко сжал руки женщины.
— Она сама приняла это решение. Я бы мог применить силу, и привезти ее к тебе, против воли. Только уверен, она сбежала бы снова, и попыталась бы опять пробраться на корабль, подвергая себя большей опасности. Пусть лучше остается под присмотром человека, которому я доверяю, и с которым могу держать некоторую связь.
Катрин уткнулась лицом в ладони. Ингвар верно понимал, Эйрика всегда была упрямицей, и все равно добилась бы своего. Но как же тяжело принять это.
— Пусть испытает свои силы, и убедится, что море, это не только романтика, но и тяжелый труд. А потом, Рикард лично привезет ее к нам.
— К нам? — женщина недоуменно подняла бровь, вопросительно посмотрела на северянина, и наткнулась на чуть насмешливый взгляд.
— Через пару недель мы отплываем в Эрланг, я хочу, чтобы мой сын родился на родной земле. — твердо заявил Ингвар.
— У меня будет дочь.
— Хорошо, я хочу, чтобы моя дочь родилась на родной земле.
Катрин закрыла глаза, и отвернулась, понимая, что спорить бесполезно. Засыпая, она чувствовала, как Ингвар сидит рядом, держа ее за руку.
Северянин смотрел на мирно спящую женщину, любуясь правильными чертами ее лица. Она жива, их ребенок жив, и продолжает расти. Лекарь посоветовал плыть сейчас, пока море спокойно, уверяя, что морское путешествие не повредит женщине.
В чем — то Рикард оказался прав, надо было давно увезти Катрин на север, позволить ей своими глазами увидеть его родную землю, и дать убедиться, что холодный край не такой дикий, как принято здесь считать.