— Слабость, — ответил я и растянулся, стараясь лечь поудобней.
Ноги и руки в тех местах, из которых во внутреннем мире при ударах выходила энергия, начало немного жечь.
— И чувствую небольшое жжение.
Наставник кивнул:
— Так и должно быть после длительной тренировки шоки-чо во внутреннем мире.
— Но почему жжет-то? — из последних сил удивился я. — Тренировка проходила во внутреннем мире, значит, не должно ничего болеть! Я же на самом деле не тренировался!
— Ты тренировался, — не согласился учитель. — Только тренировал не тело, а дух. И, судя по твоему состоянию, делал это очень активно. Теперь физическое тело подстраивается под ставшее сильней духовное, из-за этих процессов ты и чувствуешь небольшой дискомфорт.
Феофан еще что-то говорил, но я, к большому сожалению, его уже не слышал.
Глава 4
Мне снился дом, мой земной дом, в котором меня любили, ценили, уважали и ждали…
В нем всегда царили уют, покой и душевная теплота.
Но сегодня дом был каким-то не таким. Чересчур серым, мрачным, тихим и очень печальным.
Я поежился.
Не работали ни компьютер, ни телевизор, ни радио. Не было слышно родного голоса любимой жены, в комнатах не звучали детские голоса.
В душе стало пусто и очень одиноко, я ощутил болезненную утрату и ощущение несчастья, нависшего над этим местом.
С тяжелым сердцем начал ходить по комнатам в надежде отыскать хоть кого-нибудь. И мне это удалось…
От увиденного мое сердце болезненно сжалось.
За столом, подложив руку под голову, неподвижно сидела красивая женщина с измученным горем лицом и покрытыми темным платком волосами.
Ее полные слез и печали глаза тоскливо смотрели перед собой…
— Почему… почему ты нас покинул? — невероятно жалобным голосом спросила она и горько зарыдала. — Зачем только я отпустила тебя на этот раз?!.. Зачем?!
Мое сердце дрогнуло…
— Прости, Машка, прости! — прошептал я безжизненным голосом, делая несколько шагов вперед.
На столе обнаружилась моя фотография с траурной лентой в уголке.
Из глаз потекли злые слезы.
«За что?! За что мне это все? Почему это произошло именно со мной? Почему?! Почему я оказался в теле мальчишки из другого мира? Для чего?! Верните меня в мой мир! К моим родным! Как теперь они будут жить без меня? Как?!»
— Верните меня домой!!! — неожиданно для себя яростно закричал я. — Верните меня домой! Верните меня домой! Верните!
Сел на пол возле жены и горько зарыдал.
Мне хотелось обнять ее, почувствовать тепло, такое родное и такое далекое, но моя рука, не встретив сопротивления, прошла сквозь нее.
— НЕТ! НЕТ! — яростно закричал я. — Верните мне мое тепло! Верните мне мое тепло!
Каким-то образом я ощутил, что это наша последняя встреча, наш последний шанс попрощаться, наше последнее мгновение.
От этого знания стало бесконечно печально.
— Верните… Верните… Верните… — только и мог я бормотать, пряча лицо в ладонях и вытирая без конца льющиеся слезы — Верните…
— Иван! Иван! Проснись! Иван! — услышал голос трясущего меня Феофана. — Проснись!
Думаю, не стоит говорить, что мое пробуждение было ужасным.
Я открыл глаза и посмотрел на наставника — на мгновение он даже отшатнулся.
Думаю, из-за того, что глазами мальчишки на него посмотрел потерявший самое дорогое в жизни человек…
Знаете, в момент осознания горя на меня словно обрушилась огромная гора. Я не мог пошевелить рукой и сделать хотя бы вдох. Чувство вины болезненно сжало бешено колотящееся сердце, я начал задыхаться.
Несколько пощечин и пара легких ударов по груди вывели меня из ужасного состояния, и я наконец сделал глубокий вдох.
— Дыши, дыши, Иван! Дыши! — говорил мне раскрасневшийся от испуга Феофан. — Дыши!
Поняв, что мне не хватает воздуха, он быстро вытянул меня из машины.
— Дыши, Иван, просто дыши. Это всего лишь кошмар.
«Вряд ли просто кошмар…» — устало подумал я.
— Опусти меня на землю, мне уже лучше, — через некоторое время сказал наставнику.
— Точно? — с явно слышавшимся в голосе сомнением спросил он, но все же выполнил просьбу. — Как ты себя чувствуешь?
— Уже намного лучше, — ответил, вытирая мокрое от слез лицо.
«Прости, моя любовь! — мысленно попрощался, до боли сжимая зубы. — Прости…»
— Опять? — тут же спросил Феофан, напрягшись.
— Нет.
«Интересно, что он вообще думает о происходящем? — спросил я себя. — Что он видел? Как я начал плакать во сне и что-то бормотать? Как начал кричать? Может, он думает, что я схожу с ума? Или что смерть негативно на меня повлияла? Теперь наверняка станет бояться надолго оставлять меня одного, чтобы не было такого вот повторения».