Можно даже сказать, вопила от счастья — непонятного детского счастья.
Но однажды дверь в ванную тихо открылась и на пороге, сложив руки на плоской груди,
возникла мама. Ее черное платье на фоне белого кафеля четко врезалось в память Маши. Мама,
почти не разжимая ниточку тонких губ, произнесла:
— Мария! Перестаньте терзать мои уши!
И так же тихо исчезла, притворив за собой дверь.
С того момента Маша никогда не пела. А почему — и сама не могла объяснить.
Нет, она конечно пела в школьном, например, хоре, но что бы сама — никогда.
Даже прожив многие годы, вырастив сына, похоронив мужа, она позваляла себе только
тихо мурлыкать под нос — кому ее пение нужно?
Оказалось, что нужно…
2.
По утрам в будни Ася, невестка Марии Ивановны, подхватив сонную дочку Светочку,
улетала на работу. Сын все время был в загранплаваниях и дома оставалась одна бабушка
глава семьи. Она тихо убирала квартиру, готовила обед, надевала праздничное платье и шла…
… в кладовку.
Неяркий свет вспыхивал на мнгновение, брызнув по половицам коридора, и гас.
Квартира погружалась в дневную дремоту.
А Мария Ивановна Сереброва оказывалась в длинном коридоре, где матовые стены,
пол и потолок светились мирно и успокаивающе.
Вот и сегодня, как всегда, первым на встречу Серебровой выскачил Дейи — странное
существо ярко-малинового цвета. Его Мария, просебя, и окрестила Малиновым Кроликом
очень уж похож был.
— Мария! Как здорова! Вы снова к нам вырвались?
— Я же обещала, Дейи!
— Мы помним, помним! Вас уже ждут! Идемте! Сегодня нас ждут пааны!
— А они на что похожи? — старая женщина улыбнулась.
— На шарики! На простые шарики! Да вы и сами увидите! — Дейи подпрыгивал на месте,
как настоящий кролик…
Мария Ивановна, оправив платье, двинулась за Малиновым Кроликом. Через несколько
секунд они вошли в огромный зал, и вправду наполненному миллионами воздушных шаров, всех
цветов и размеров. При виде вошедших, пааны зашумели, загудели. Когда женщина, увлекае
мая Дейи, прошла в центр зала и села в старинное кресло, приготовленное по ее просьбе,
все стихло. Мария шепнула Дейи:
— У них хоть есть чем слушать?
— Ага! Есть — они сами одна большая мембрана!
Потом Дейи испарился, буквально.
Женщина устроилась поудобнее, закрыла глаза и запела. Нет, она не пела голосом
мелодия звучала у нее в голове, а хитроумные устройства передавали ее слушателям.
Земля, деревья, осенние листопады, пение птиц, смех внучки Светочки — все было
в этой мелодии. Мельком открыв глаза, Мария могла бы увидеть, что под потолком зала
непостижимым образом, созвучно ее мелодии, появлялись образы ее внучка, ветви деревьев,
могилка мужа, прощание с сыном, уплывающим в очередной рейс. Она не могла предугадать как
сложится мелодия — она просто жила ею. Каждый раз, когда приходила сюда Мария Степановна,
мелодия получалась разная — то грустная, то веселая. И всякий раз слушатели-зрители, по
окончании, высказывали свое бесконечное восхищение. Как могли лапами, крыльми, светящейся дымкой
или бульканьем они благодарили женщину.
Вот и эта мелодия закончилась. Шары загудели, запорхали по залу в возбуждении.
Откуда-то вынырнул улыбающийся Дейи: