— Хорошо. Тогда как друг, дай мне выспаться.
Ответить я не успел, она заснула. Я тоже отправился спать. Слава богу, в этот раз мне это удалось.
Утреннее пробуждение было удивительным. Запах кофе и яичницы с ветчиной — самый приятный способ пробуждения. Может, женщина в доме это действительно хорошо?
— Ты же не думаешь, что я пришла только для того, чтобы приготовить тебе завтрак? — Олле выглядела гораздо лучше, чем вчера вечером.
— А для чего же еще феи спускаются на землю?
— Для чего спускаются феи я не знаю, а я пришла проситься в твой отряд.
Сказать, что я был удивлен, значило ничего не сказать, поэтому вырвавшаяся у меня фраза не блистала остроумием.
— К нам не так легко попасть.
— Я знаю. Тесты и испытания я пройду, но ведь есть еще и отсев по личным причинам. Я просто прошу, чтобы ты не был против меня лично.
Взяв ее в группу я ни разу не пожалел об этом, хотя с ней было не очень легко, некоторые ее «вывихи» меня удивляли, но в коллектив она вошла быстро и стала чем-то средним между всеобщей любимицей и ангелом хранителем. И если она советовала что-нибудь взять с собой, будь то второй пистолет или баллон с кислородом, к ее советам всегда прислушивались. Пару раз эти советы спасали в очень трудных ситуациях. На вопросы "откуда она знает, что может пригодиться" смеялась, что просто верит во сны. И, конечно, никто не смог сравняться с ней в чудесах маскировки. Но у каждого свои секреты и к ней не приставали. Она была практически образцовым бойцом. Ни в каких «порочащих» связях замечена не была и очень редко отлучалась из отряда.
Вернувшись с задания, компания радостно галдела. Каждый отдыхал по-своему. Кто-то бренчал на гитаре, остальные играли в покер. Олле сидела на террасе и наблюдала за дерущимися воробьями. Потом достала и кармана книжечку. Меня всегда интересовала эта книжка. Вернее не сама она, а что в ней так привлекало Олле. Однажды, когда она забыла ее на столе, я заглянул в нее, и разочаровался. Пять листов. Самые обычные пейзажи, но Олле смотрела в нее, как минимум, раз в неделю и с большим интересом. Я был готов поспорить, что она видела там что-то другое.
В этот раз книжка удивила даже свою хозяйку. Она сначала отшатнулась от книги, а затем стала внимательно вглядываться. С каждым мгновением выражение ее лица менялось. Удивление, недоумение, страх, боль, ужас. Именно это и заставило меня подойти к ней, даже на заданиях я никогда не видел, чтобы она чего-то пугалась. Как всегда при моем появлении Олле захлопнула книжку.
— Я хотела бы отдохнуть у себя.
— Может, требуется помощь?
Она покачала головой и быстро ушла. Я остался с ребятами и от нечего делать уставился в телевизор. Был обычный выпуск новостей. Разборки каких то преступных группировок. Пока это не касалось моей работы, я старался этим не интересоваться, я хотел переключить телевизор, но какое то знакомое имя заставило меня остановиться. Я не был знаком ни с кем из них, но имя где-то слышал. Эйл, Эйл. Не такое уж часто встречающееся имя. Что-то связанное с ним я слышал. Только отупением после работы можно было объяснить, что я не вспомнил это сразу. Ведь Олле приемная дочь Эйла. Крикнув всем, чтобы заткнулись на минутку, я уставился в экран. Диктор сообщал, что в результате разборок одна из групп полностью уничтожена, а ее руководитель Эйл Банз исчез. Далее высказывались версии его возможного местонахождения. — Это было уже не интересно. Выключив телевизор, я пошел искать Олле. Ни в холле, ни в баре, ни в бассейне ее не было. Убедившись у дежурного, что она не покидала расположения отряда, и пошел в спальные комнаты. Она сидела почти без света. Ночник выхватывал из полумрака комнаты только заплаканные глаза и закрытую книжку.
Да что такое было в этой книжке? Расстроить ее могли только новости, но ведь она их не видела, так как ушла из комнаты, до того как они начались. Неужели эта невзрачная книжка каким-то образом передает информацию?
— Я хочу сегодня поразвлечься в городе. Ты не составишь мне компанию?
Ее слова не соответствовали ее внешнему виду. Отпустить ее одну я побоялся. Когда мы встретились у выхода, она выглядела почти как обычно. Все-таки грим великая вещь. Увидев ее сейчас, я бы не поверил, что она только что плакала.
— Ну и какие у нас планы?
— Сначала звонок, а потом посмотрим.
Разговор через клуб был достаточно дорогим удовольствием (можно было позвонить и из отряда), за то был абсолютно секретным, так как линия, по которой велся разговор уничтожалась. Продолжительность ее 15 минутного разговора обошлась ей в месячное жалование, но она узнала, что- то если не хорошее то, по крайней мере, важное для себя.
— Сейчас мы отправимся в банк.
— Неужели банки работают в такое время?
— У меня особый вклад — я могу забрать его в любое время дня и ночи.
Здание, к которому мы подъехали было мне хорошо знакомо, но уверенности в том, что туда можно попасть обычным способом в 11 вечера у меня не было.
— Я быстро. — Она буквально выскользнула из машины.
К моему удивлению входная дверь открылась, пропуская ее внутрь. Через две минуты она вышла в сопровождении какого-то мужчины с большим мешком на плечах — на деньги это походило мало. В машину сели с грузом. Олле почему-то не захотела положить мешок в багажник.
— Давай я поведу машину.
Проехав по каким то улочкам, о расположении которых я и не знал, мы вдруг оказались на мосту, ведущему к Институту жизни. Олле была на столько спокойна, что я решил было, что она отключилась.
— Олле, если ты едешь в Институт жизни, то наши допуски на их территории не действуют, а охрана тут не хуже чем у нас.
— Ничего, у меня есть сюда пропуск.
Разговорчивостью сегодня она не отличалась. Она, не выходя из машины, показала что-то охране и, к моему удивлению, нас пропустили без слов.
— Ты не говорила, что работаешь на этот институт.
— Я на них не работаю. Мы просто иногда сотрудничаем.
Мимо второго поста уже в здании мы прошли так же спокойно как проехали мимо первого. У третьего Олле отпустила сопровождавшего нас мужчину. Дальнейший путь я проделал в качестве молчаливого носильщика. Да, развлекательным сегодняшний вечер не назовешь. Я уже почти потерял ориентировку, когда мы остановились у одной из дверей. Она приложила руку к невзрачной пластинке на двери и дверь бесшумно отъехала в сторону, а после того как мы вошли, тут же встала на место.
— Ты крови не боишься?
Это была первая фраза, сказанная Олле, после того как мы вошли в помещение института.
— Странный вопрос для старшего группы.
— Не странный. Если не боишься, помоги переложить все из мешка в эту емкость. Но лучше сначала переоденься, чтобы не испачкаться.
Перекладывая, я сначала не мог понять, что это. Только в конце понял, что ЭТО когда-то было человеком. Даже в моей работе с подобным я встречался только раз. И я недоуменно посмотрел не Олле.
— Извини, у меня очень мало времени. Если у меня получится, я тебе объясню, что я сейчас делаю.
Дисциплина хорошая вещь. Когда долго работаешь в группе, на такие просьбы реагируешь однозначно — не мешай. Олле села за компьютер, а я от нечего делать стал разглядывать помещение, в которое мы попали. Это была достаточно большая лаборатория с большим количеством не знакомых мне приборов. То, что я сначала принял за компьютер было центральной часть этой комнаты, поскольку все, по крайней мере, видимые мной аппараты были соединены с ним. Та емкость то же.
Пальцы девушки мелькали над клавиатурой. По монитору поползли цифры. Так как мне больше не на что было смотреть, а спать не хотелось, волей неволей я стал свидетелем разговора человека и машины.
— … отрицательные. Восстановление невозможно.
— Полные данные.
— Разрушение физическое — 60 %; связи органов — 10 %; целостность жизненно-важных органов 2 % …
— Что именно?
— Мозг почти полностью цел, так как блокирован до момента смерти.
— Почему тогда невозможно восстановление?