— Вы имеете в виду Охо? — вставил Хенинкс.
— Вот именно, — Александра немного помолчала, а потом продолжила, — честно говоря, мы с мужем были в полной уверенности, что после того как Охо сошел с ума, а приборы были уничтожены, угроза мировой цивилизации исчезла. Но ряд статей о событиях в вашей долине заставили нас сомневаться в этом, пока мой муж не вспомнил о том, что последним его чувством здесь была жалость к этому прибору, что и позволило, как мы теперь понимаем, сохраниться этому изобретению. Кроме того, смерч, которым я имела возможность полюбоваться с высоты горной дороги, показал мне и место пребывания прибора, и человека, против которого направлено его действие. — Женщина оглядела лица присутствующих и поняла, что оценки ее верны, после чего она закончила свой маленький спич вопросом, — насколько вы сознаете ту опасность, перед лицом которой оказались?
— Позвольте кое-что уточнить, госпожа Пирс, — вмешался адвокат.
— Пожалуйста.
— Что это за прибор, о котором вы говорите?
— Это — "Демиург один", волшебная палочка, исполняющая любые желания.
— Совершенно любые? — уточнил Хенинкс.
— Более того. Причина сумасшествия Охо заключается в том, что прибор материализовывал и бессознательные импульсы.
— Ага! Благодарю вас. Продолжайте, пожалуйста.
— Проблема в том, что прибор этот — аномалия, появившаяся потому, что в момент ее открытия Земля преодолевала место пересечения силовых линий Галактического и Вселенского Солнц, степень напряжения которых в пространственно-вакуумных желобах непостижима даже для Солнечного Логоса. Проще говоря, прибор может уничтожить даже Солнце или создать еще парочку. Все зависит от уровня фантазии его обладателя.
— Так в чем же опасность? — задал традиционно тупой вопрос Макфинли.
— В разрывности эволюции, — несмотря на глупость собеседника, стала отвечать ему гостья, — в мире все должно быть сбалансировано. Если в одном месте, некто прорвавшийся сознанием далеко вперед, решает искусственно изменить порядок в менее развитых мирах, то эти миры будут подвержены революциям со всей их кровью, ошибками и возвратами назад. И вместо трансформации мы получаем скачок в неведомое для тех, кто в происходящем ничего не понимает. Разве крестьяне, работающие на ваших пастбищах, обратилась она к Эрхарду, — готовы к тому, чтобы владеть землей? Знают ли они экономику, финансы, бухгалтерию, наконец, чтобы по хозяйски грамотно вести свое дело?
— Нет, конечно, — откликнулся хозяин дома, — их образование оставляет желать лучшего.
— Это тоже плохо, — сказала гостья, — и не снимает с вас ответственности за такое отношение к людям, но «Демиург» сделает еще хуже, если вдруг бросит их в хаос свободы и собственности, потому что эти понятия неразрывны с ответственностью.
— Что же нам делать? — спросил, мало, что понявший из этого монолога, Макфинли.
Неожиданно женщина посмотрела в пустое пространство кабинета и сказала:
— Фабио, ты согласен со мной? — собеседники изумленно вытаращились на нее, не понимая, как она узнала о невидимом присутствии здесь еще одного человека, но Александра не собиралась им объяснять, что такое интуиция.
Возникла небольшая пауза, а потом мальчишеский голос тихо выдохнул:
— Да.
— Я предлагаю тебе следующее: клад уже твой. Это я знаю из новостей. Значит, твоя семья теперь богата. Но я знаю, что ты хочешь вернуть отца, это так? — она снова подождала, пока услышала тихое «да», и продолжала, — мы выполним это твое желание вместе с «Демиургом», но потом ты должен позволить мне уничтожить прибор.
— Разве это возможно? — раздалось в комнате.
— Ты же видел в лаборатории Охо лужицу жидкого металла.
— Ну?
— Это был "Демиург два". Его уничтожил мой муж.
— Но ведь силу, о которой вы говорили невозможно просто так уничтожить.
— Никто и не говорит о простоте, но я могу это сделать.
— Кто же вы такая? Откуда вы все знаете? О Галактическом и Вселенском солнцах, о том, что я хочу вернуть отца, о переменах в долине, которые я задумал? Кто вы?
Александра немного помолчала, а потом улыбнулась:
— Я все еще не знаю ответа на этот вопрос, малыш.
Снова пауза, которую прервал детский голос:
— Никто еще меня так не называл.
— Но ведь ты сам зовешь себя так?
— Да.
— Так, мы договорились?
— Я согласен.
— Постойте, постойте, — воскликнул Макфинли, — вы-то какое отношение имеете к прибору, что собираетесь его уничтожить?!
За Александру ответил Хенинкс:
— Эрхард, не будь смешным. Ты к этому прибору и вовсе никакого отношения не имеешь.
— Как это? Он был сделан на моей земле.
— Вы — действительно глупец, господин Макфинли, — жестко отчеканила Александра, — и земля, о которой вы говорите, ваша лишь номинально, да и то на очень короткий срок оставшейся вам жизни.
— Я согласен с госпожой Пирс, — поддержал женщину адвокат, пока Эрхард ловил ртом воздух, — такая игрушка как «Демиург» не по карману человечеству.
— Конечно, пока у тебя не было миллиона долларов, такая искренность тебе тоже была не по карману, — и неожиданно обратился к лейтенанту, — задержите эту даму за нарушение границ частной собственности и за оскорбление личности.
Рони Логарт опешил, но двинулся вперед, однако Александра спокойно сказала:
— Дело сделано, господа. «Демиург» уничтожен, а малыш Фабио сидит на коленях у своего отца.
— Что? Как? Когда? — оторопел Макфинли.
— Только что.
Логарт что-то забубнил в рацию, и через минуту сказал:
— Все верно. Отец Фабио вернулся, а в сарае обнаружена лужица жидкого металла.
— Проклятье! — выругался Макфинли, — я этого так не оставлю.